Политики хотят обуздать силовые ведомства

Микк Салу
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
В январе этого года КаПо обыскала офис Центристской партии и помещения AS Tallinn 2011, изъяв все, что могло заинтересовать следствие.
В январе этого года КаПо обыскала офис Центристской партии и помещения AS Tallinn 2011, изъяв все, что могло заинтересовать следствие. Фото: Лийс Трейманн

Партия реформ вместе с Центристской партией готовы изменить Уголовно-процессуальный кодекс, чтобы ограничить деятельность прокуратуры и полиции и существенно расширить права защитника и подозреваемого.


«Грешно было бы не заняться сейчас этой темой, раз уж она стала актуальной», — заявил премьер-министр Андрус Ансип несколько дней назад на Vikerraadio. Причина, на которую ссылался Ансип, — это дея­тельность силовых ведомств, т.е. прокуратуры и полиции, которые, по мнению Ансипа, применяют неподобающие методы и ведут себя неприемлемо для правового государства.

Вообще-то, об этом говорили и раньше. Например, реформист Яанус Рахумяги не один год говорил о необходимости усилить контроль за деятельностью полиции безопасности. Когда Рахумяги ушел из большой политики, то эстафету у него перенял Райт Марусте.

Но больше всего действия силовиков критиковали представители Центристской партии. Однако до сих пор такая критика оставались гласом вопиющего в пустыне или брюзжанием оппозиции, на которое очень легко не обращать внимания.

Политический консенсус
Скандал с разоблачениями Сильвера Мейкара и последовавшее полицейское расследование изменило ситуацию. «Что поделать, если когда дует ветер, то сильнее его чувствуешь около своего дома», — как выразился один из реформистов.

Это изменение ситуации имеет знаковое значение. Если премьер-министр заговорил о необходимости изменений как в узких кругах, так и публично, то это свидетельствует о том, что начинает формироваться, если уже не сформировался, более широкий политический консенсус. Так что силовым ведомствам следует ждать перемен.

Если есть намерение что-то изменить, то, по большому счету, тут имеется две возможности. Одна из них — это кад­ровые решения, вторая — изменение законов. Однако, по крайней мере сейчас, нет ни малейшего намека на то, чтобы кто-то собирался расшатывать стул под генеральным прокурором Норманом Аасом или руководителем КаПо Райво Аэгом. Политики из Партии реформ уверяют, что  задача решается путем изменения законов.  

Шаг сделан
Первый шаг в этом направлении уже сделан. Пару недель назад без большого шума и гама центристка Майлис Репс представила Рийгикогу законопроект 295 SE — это законопроект о внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс и другие законы.

Репс рассказала, что она говорила об этом законопроекте со многими политиками и экспертами, Райтом Марусте и Игорем Грязиным, а также с членами конституционной комиссии Рийгикогу реформистом Вяйно Линде и представителем  IRL Мартом Нуттем.

«Отовсюду пришли положительные отзывы, — рассказала Репс, — мне кажется, что предложение находит более широкую политическую поддержку, хотя формально оно остается предложением Центристской партии».

По слухам, представители реформистов и центрис­тов уже встречались летом, чтобы договориться, что предпринять в отношении силовых ведомств. Одна часть их договоренности, якобы,  предусматривала взаимный отказ от критики друг друга по этому вопросу. Как бы там ни было, может, это действительно только слух, но все указывает на то, что среди политиков по этому вопросу царит довольно редкое единодушие.

У этого вопроса несколько граней. Одна из них, безу­словно, лицемерие. До тех пор, пока этот вопрос касался только центристов и обыс­ка в их штаб-квартире, правительственная коалиция за редкими исключениями, типа Майта Марусте, помалкивала.

И только когда проблема затронула их самих, они зашевелились. Майлис Репс тоже напомнила об этом: прежде всего возникло дело против Народного союза и Виллу Рейльяна — стали жаловаться народники, когда затронули центристов — жалобы пошли от Центристской партии, пришел черед реформистов — стали жаловаться и они.

Второй вопрос, который неизбежно возникает — а не хотят ли политики этим законопроектом защитить себя от обвинений в нарушении законов или коррупции, освободить себя от ответственности и укрепить свой иммунитет против критики.  

Репс утверждает, что, хотя законопроект предусматривает изменение порядка проведения расследования, это не означает, что дела политиков в будущем расследоваться не будут. В качестве примера она привела обыск в штаб-квартире Цент­ристской партии в конце прошлого года.

Он проводился по подозрению в получении взятки в размере несколько сот евро, но была найдена распечатка личной переписки Ханнеса Румма, которая привела к совсем другому делу. Репс пояснила, что по новому порядку следовало бы просто попросить у судьи новое разрешение, чтобы изъять переписку Румма.

«Видели в американских фильмах, как полицейские проводят обыски и находят нечто, что они вообще не собирались искать? Например, обыск был связан с налоговым мошенничеством, а обнаружили нарколабораторию. Что же в этом случае делают полицейские? Звонят судье и просят новое разрешение», — пояснила Репс.

Судя по всему, американские фильмы вообще пользуются популярностью в качестве примера. Присяжный адвокат Леон Гликман, один из тех, кто консультировал людей, связанных с подготовкой этого законопроекта, тоже заметил: «Видели в кино, как руководство ЦРУ или ФБР поджаривают в Конгрессе. У нас наоборот, 40 депутатов вызывают в полицию и жарят их там.

Все наше досудебное производство инквизиционное. По сути, мы имеем дело лишь со слегка измененным законом, который действовал в Эстонии при советской власти».

Европейская практика
Если оставить в стороне лицемерие политиков, преследующих свои интересы, то мы должны признать, что вопрос очень серьезный, и в Эстонии в этом плане не все в порядке. Но факт остается фактом — Европейский суд по правам человека неоднократно критиковал Эстонию за то, как у нас ведется производство и как действуют следственные органы.

Европейский суд по правам человека указывал Эстонии на слишком большие сроки следствия, нечестное производство, незаконное лишение свободы, обыски, нарушающие основные права человека.  

Более того, можно даже сказать, что почти все решения Европейского суда по правам человека критикуют Эстонию именно за это: за нарушение основных прав человека в ходе следствия и судебного производства.

Многие решения Европейского суда по правам человека были вынесены уже много лет назад, например, дело тартуского бизнесмена Тийта Веэбера рассматривалось в суде по правам человека в 2002 и 2003 годах (а случаи, о которых шла речь, и вовсе имели место в первой половине 1990-х годов), дело экс-банкира Андреса Бергманна обсуждалось в европейском суде в 2008 году.

Кроме Европейского суда по правам человека, Государственный суд Эстонии также вынес целый ряд решений, в которых содержится критика в отношении того, как у нас ведется производство по уголовных делам.

Судья Госсуда Ээрик Кергандберг выступил в журнале Juridica (задолго до скандалов с Партией реформ или Центристской партией) с пространной статьей на эту же тему, приводя примеры из практики эстонских судов.

Критика сводится к одному: у прокуратуры и полиции слишком много прав, у адвоката и подозреваемого — слишком мало. Эту проблему можно решить по-разному. Во-первых, повысить роль судей и судов.

Грядут изменения
Например, сейчас вопрос о проведении обыска решает прокурор. В других европейских странах решение о проведении обыска (и на это есть ссылка в представленном Репс законопроекте) принимает судья, причем это не просто решение, дающее право провести обыск, оно расписано детально: что можно и что нельзя делать во время обыска, но самое главное — можно ли вообще проводить обыск.

«Например, в случае с подозрением на взятку в размере 500 евро ни один европейский суд не дал бы разрешения на проведение обыска», — сказал Гликман, имея в виду обыск в офисе Центристской партии.

Вопрос о том, достаточно ли серьезны подозрения, чтобы проводить такие затрагивающие неприкосновенность личности действия, как обыск, должен решать суд.  

В изменении нуждается и порядок сроков производства, а именно, должны быть установлены сроки, в течение которых должно проводиться расследование. Об этом идет речь в представленном законопроекте, об этом неоднократно говорил и Райт Марусте. Должна быть упразднена и обязательность производства.

Сейчас ведь как обстоят дела: если полиция или прокуратура что-то увидит, услышит, прочитает в Postimees, как было со статьей Сильвера Мейкара, как они тут же должны (закон обязывает) начать производство. В будущем такая обязанность отпадет.

«Во-первых, следует упразднить инквизиционное судебное производство, во-вторых, отрегулировать следственную деятельность и проведение обысков и, в-третьих, установить сроки производства», — сказал Гликман, говоря о предстоящих переменах.

 

Комментарии
Copy

Ключевые слова

Наверх