Лотман: многие вопросы со скандалом о финансировании Партии реформ все еще без ответа

Михаил Лотман Фото: Silja Kaigu

Профессор Михаил Лотман пишет в своем блоге, что его раздражает, что хотя из т.н. Сильвергейта, скандала с финансированием Партии реформ, практически выросло народное движение, многие важные вопросы все еще остаются без ответа.

Лотман делит их на четыре группы.

1. Откуда появились жертвуемые деньги. Я не верю в тумбочку свекрови и не знаю никого, кто бы верил. То, что Партия реформ вернула деньги с, вероятно, подозрительным бэкграундом, означает, что она косвенно признала их незаконными, подозрительными, по крайней мере. Я понимаю этическую дилемму руководства Партии реформ: они не могут в одностороннем порядке огласить настоящие имена жертвователей, поскольку об их конфиденциальности было (противозаконно) условлено. Но, как мне кажется, они должны по крайней мере доказать обществу, что это не были деньги преступных зарубежных группировок. Это минимальное требование. Оптимальным же было бы, если бы «тещи» сами вышли из тумбочек. Так или иначе, мне кажется, что Партия реформ должна объясниться перед обществом.

2. Видимо, Сильвер Мейкар как честный человек испытывал угрызения совести и рассказал о подозрительных схемах финансирования своей (теперь уже не своей) партии, в которых и сам принимал участие. Это можно только приветствовать, но, увы, и деятельность Мейкара вызывает вопросы.

Во-первых, он помнил имена Кристена Михала и Калева Лилло, но не помнил, кто ему дал еще 20 000 крон. Трудно в это поверить. Скорее, как мне кажется, речь идет о человеке, которого Мейкар почему-то защищает.

Во-вторых, мне также трудно поверить, что Мейкар не помнит, «пожертвовал» ли он всю сумму партии или потратил часть на семью. Это ставит под сомнение его слова, что он сначала и не понял, что речь идет о незаконной сделке. Наверно, наоборот, очень хорошо понял. И действовал по принципу «кража у вора – не кража». Думаю, эти вещи Сильвер Мейкар должен обществу разъяснить.

3. Я не совсем понимаю, что делала прокуратура. Как, наверно, и большинству жителей Эстонии, мне жаль, что дело развалилось. Я не знаю деталей, но, кажется, следователям не хватило профессионализма. Мне кажется подозрительным и то, что прокуратура опубликовала материалы допросов. Да, они очень смешные, и по-человечески я понимаю работников прокуратуры: если мошенников прижать не удается, появляется соблазн выставить все эти «тещины разговоры» на суд общественности. Но я все же убежден, что политическая публицистика не входит в компетенцию прокуратуры.

4. Вызывают озабоченность и обвинения Ансипа и других руководителей Партии реформ в отношении органов дознания. Досталось и прокуратуре, и КаПо. Думается, эти обвинения из уст министров, особенно премьер-министра, абсолютно непозволительны, поскольку подрывают авторитет госаппарата. Причем сложно оценить, чье реноме пострадало больше – органов дознания или правительства. Увы, больше всех пострадало общество Эстонии.

Финансирование партий нуждается в упорядочении, оно должно быть прозрачным – здесь следует согласиться с авторитетными авторами «Хартии двенадцати». Абсолютно ясно, что серые схемы финансирования касаются не только Партии реформ. Как признал Олари Тааль, есть вопросы и в отношении прошлого моей партии (IRL). Отчего-то полностью выпадает Центристская партия, вопросов в отношении финансирования которой, видимо, нет. А ведь некоторые из их «тещ», говорят, носят погоны ФСБ.

Мне действительно симпатичен Сильвер Мейкар еще с тех времен, когда он был в Рийгикогу. Особенно в свете его деятельности в сфере прав человека в таких странах, как Белоруссия, Китай и др. Что касается Сильвергейта, то, хотя его роль в определенном смысле амбивалентна, положительный аспект, по крайней мере с моей точки зрения, перевешивает. А со своей совестью он сам разберется.

Мы живем в демократическом обществе. Демократическому обществу свойственны небольшие кризисы и даже более серьезные протесты. В авторитаристском и тоталитарном обществе все тихо, и каждый имеет право хвалить правителей, если тексты славословий предварительно согласованы в соответствующих учреждениях. Один их самых главных принципов демократического общества – разделение властей: исполнительная власть не имеет права вмешиваться в суверенную судебную сферу.