Роман с иксом

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
В ближайшее время Дмитрий Быков обещает порадовать нас интерактивным романом «Квартал» и триллером «Сигналы».
В ближайшее время Дмитрий Быков обещает порадовать нас интерактивным романом «Квартал» и триллером «Сигналы». Фото: Маргус Ансу

Новая книга Дмитрия Быкова «Икс» на первый взгляд кажется классическим roman à clef, «романом с ключом», в котором под чуть измененными фамилиями действуют известные исторические лица.

Конечно, «Икс» и есть «роман с ключом» – на самом очевидном уровне: история советского писателя Шелестова, автора романа «Пороги», есть переложение истории советского писателя Шолохова, автора «Тихого Дона», об авторстве которого споры ведутся с самых 1920-х годов, когда были изданы первые тома этой казацкой эпопеи. Но о Шелестове и его «Порогах» текст Быкова повествует лишь постольку-поскольку. Как честно предупреждает нас автор: «Это повесть не о тайне авторства „Тихого Дона“, но о тайне авторства как такового».

На тихом Дону без перемен

В 1925 году молодой ростовский журналист Шелестов получает по почте бандероль без обратного адреса с рукописью и запиской: «Так и так, мне кажется, что вы сможете лучше других закончить эту повесть». Шелестов зачитывается рукописью, решает, раз уж такие дела, ее переписать, доделать и издать под своим именем. «Пороги» становятся сенсацией, удостаиваются похвалы всемогущего Максимыча (Горького), их автор моментально возносится на советский литературный Олимп. Правда, некий казак-эмигрант, ныне парижский таксист, обвиняет автора в плагиате – мол, он читал этот роман, его настоящим автором был белый офицер, у него были и знания, и опыт, чтобы написать такую книгу, не то что у Шелестова, – но эта буря загадочным образом утихает так же быстро, как началась: когда командированный в Париж прозаик Бутыкин пробует поговорить с казаком, тот спускает «товарища» с лестницы. Бутыкин успевает лишь увидеть «раскрытые, корешком вверх, шелестовские „Пороги“ в издании „Роман-газеты“» с портретом автора.

Собственно, догадаться о том, что происходит, можно уже и здесь. Точки над «i» расставляет спустя главу-другую опоязовец Стрельников, сопоставляющий «Пороги» с другими текстами Шелестова по особой математической методе: «Вопреки всем прежним пунктам, результат десятой проверки вопил: не он, не он! Фрагменты А и Б писали не разные, но взаимоисключающие люди, стивенсоновские Джекил и Хайд». Стрельников обращается к светилу психиатрии Дехтереву (это, конечно, Бехтерев, только лет на двадцать моложе и не «отравившийся консервами» в 1927 году), и тот на протяжении многих лет наблюдает за Шелестовым. Шелестов же пытается сочинять «Пороги» дальше, но текст идет мучительно, со скрипом, между тем в жизни стремительно бронзовеющего писателя начинают происходить странные вещи, вплоть до того, что в Ленинграде он встречает женщину, как две капли воды похожую на Анфису, героиню «Порогов», и влюбляется в нее без памяти...

Книга как мир и история

«Икс» построен как серия виньеток, сплетающихся в единый узор, а вернее, как система уравнений, которые читатель должен решить, чтобы найти искомый «икс» из заглавия. Только вот «икс» тут – не настоящий автор «Порогов», а нечто куда большее. Цельная мозаика включает в себя фрагменты, для рассказа о Шелестове, пожалуй, не нужные: историю пациентки Дехтерева, вылеченной им в 1913 году; историю другого его пациента, бухгалтера Логинова, сознание которого то и дело перемещается в чудесный мир Капоэр, где он вечно кого-то куда-то переправляет; историю посещения Джорджем Бернардом Шоу СССР – симпатизирующему коммунистам британскому классику демонстрируют мичуринские достижения советского народного хозяйства, а он хочет поговорить с Шелестовым – и успевает задать тому единственный вопрос, неверно истолкованный переводчиком, и вопрос этот тоже играет в книге важную роль.

Дмитрий Быков превращает Шелестова в метафору: творчество – это всегда продукт перелома эпох, борьба между двумя личностями, одна из которых умирает, а вторая – рождается. Эту метафору автор переносит на историю России (заодно становится понятно, почему Быкова так интересуют именно 1920-е – то была эпоха фантастических перемен, когда страна переходила из одного состояния в другое, то есть была жива), а потом и на весь мир. Возможно, Творец в каком-то смысле тоже не один – их двое, один творит добро, другой зло, и красота возникает из зазора между ними, и эти две силы, два великих писателя вовек не помирятся, пока не придет кто-то еще и не даст третий после Ветхого и Нового завет, – «и это, может, будет редактор», говорит Шелестов. То же и с историей: икс – не старый, изживший себя мир, и не новый, оторвавшийся от корней, а нечто третье, какой-то ошеломительный синтез, дающий в итоге новое качество.

Так удивительная история неудачи Шелестова становится историей неудачи СССР и неудачи Бога: «Бинарная система показала свою несостоятельность. Вся надежда была на третий мир». Финал дает эту надежду, но на что именно – непонятно. Может быть, только пока?

Комментарии
Copy
Наверх