Анна Мурулаук: дело не в стране, дело во мне

Анна – главный специалист Таллиннского департамента культурных ценностей. Именно она в этом году будет отвечать за «Таллиннские Дни моря». А началась ее эстонская жизнь 1 июля 2001 года, когда 16-летняя девушка, только что окончившая в Петербурге гимназию, приехала в Тарту, чтобы выучить язык и поступить в университет на экономику: «Я стою посреди улицы и понимаю, что не знаю по-эстонски ни одного слова. Тогда я решила просто пойти и с кем-то познакомиться, чтобы начать говорить на эстонском языке. У меня не было другого выбора. Так все и получилось. А в сентябре я пошла на курсы эстонского. В 2002 году поступила в университет, училась на эстонском...»

На самом деле кое-что Анну с Эстонией все-таки связывало: ее отец – эстонец, просто до того, как дочь переехала в Эстонию, он никогда не говорил с ней на своем родном языке. «Мой папа учился в Тартуском университете, потом служил в Советской армии, встретил маму – она работала учительницей русского и литературы, – говорит Анна. – Потом появилась я. В итоге папа остался в Петербурге, и я выросла в самом сердце Питера. Когда я окончила школу, папа спросил, какие у меня мысли по поводу дальнейшего образования. Мысли были разные, мне очень нравилась экономика, которую нам преподавали в выпускном классе, был вариант получить соответствующее образование в Петербурге. А папа в то время ездил в Эстонию по работе – и предложил мне подумать о Тарту...»

Эстонский – второй родной

– И вы решили уехать из России?

– Да. Идея учиться в Эстонии мне безумно понравилась. И совсем меня не испугала, хоть я и не говорила по-эстонски. Я вообще люблю иностранные языки. Говорю на четырех языках – русский у меня родной, эстонский, можно сказать, второй родной, английский и французский, еще я немножко учила испанский и финский... В общем, я решила, что язык для меня не проблема.

– Папа вам рассказывал про Эстонию?

– Нет, он почти ничего не говорил – в детстве я и сама не очень-то ею интересовалась. Если бы я переезжала в Эстонию сейчас, у меня был бы миллион вопросов, конечно. А тогда все казалось легким. Я была молодой и наивной. Мне казалось, что я могу свернуть горы, главное – захотеть. К тому же и с гражданством у меня проблем не было – пришлось сдать экзамен, не более.

– В России много славных университетов, и СПбГУ – далеко не последний из них. Почему все-таки именно Тарту?

– Это был свойственный мне поступок: рискнуть и поехать. Я импульсивный человек, люблю рисковать, но не по-глупому, а обдуманно. И чтобы было интересно. Меня привлекало то, что я могу выучить новый язык. Эстония виделась мне заграницей, такой холодной и далекой северной страной...

– Она такой и оказалась?

– Если посмотреть на погоду в этом году... (Смеется.) Но в Питере сейчас не лучше. Но дело, конечно, не в погоде. Да, в Петербурге у меня остались друзья и родственники, но, переехав сюда, я выиграла вдвойне. Минус только один: я уехала из России в очень юном возрасте, у меня еще не было жизненного опыта. Я была практически ребенком. В Тарту я училась в очень спокойной среде. Вот и получилось, что я оказалась в каком-то смысле на стыке двух культур – у меня не было опыта столкновения с внешним миром ни там, ни тут. Сейчас, спустя десять лет, я чувствую себя увереннее в эстонской среде, чем в российской. Говорю на местном языке, знаю кое-что о здешней культуре, об истории. Эстония для меня всегда была особенной страной. Сегодня она входит в ЕС, обгоняет другие страны в сфере инфотехнологий, но в 2001 году этого еще не было. Меня привлекало здешнее спокойствие. Я устала от питерского ритма, а здесь жизнь размеренная, спокойная и милая.

– Эстонский дался вам легко? Все-таки другая языковая семья, 14 падежей, жуткий «осастав»...

– Очень легко! Фактически я выучила язык за полгода. Потом я самостоятельно поехала в Таллинн, могла посещать какие-то культурные мероприятия, поддержать разговор на простые темы... Да, другая языковая семья, но, мне кажется, между русским и эстонским не такая уж большая разница. Что до «осастава» – я до сих пор ошибаюсь и путаю «омастав» и «осастав». Кажется, это единственная грубая ошибка, которую я делаю в эстонском, и я не знаю, как ее избежать. Скажем, финский мне давался куда тяжелее, когда я стала его учить на базе эстонского. Вот это нереально сложный язык. С каждым языком выходит по-своему. Когда я говорю по-французски, я думаю по-другому, у меня интонация меняется, тембр другой, скорость речи...

– Иногда вы вспоминаете какое-то слово на эстонском прежде, чем на русском.

– Это неудивительно – с мужем и коллегами я общаюсь на эстонском. Единственный человек, с которым я говорю по-русски каждый день, – это моя мама.

Россиянка в стране одноклассников

– Сложно вам было внедряться в местную жизнь? Насколько она отличалась от питерской?

– Надо сказать, что девяностые в Питере были особенным временем. Когда я была маленьким ребенком, случился финансовый кризис. Я помню пустые магазины, помню витрины, где лежали пачка кофе да кусок колбасы. Когда мы хотели кого-то пригласить домой, угощать людей было нечем... Когда я приехала в Петербург в гости в 2002 году, город было не узнать. Главное отличие, которое я прочувствовала очень хорошо, – это количество народа. В Питере на улицах всегда масса людей. Когда идешь по Невскому проспекту, тебя то и дело толкают, ты постоянно с кем-то в физическом контакте, и общение очень бурное, почти как в Италии... Приезжаешь сюда – чувствуешь себя немного одиноко. По сравнению с Петербургом тут пусто, и меня это поначалу пугало. Я думала: с кем мне вообще общаться? А еще жизнь в Эстонии очень спокойная. Все намного вежливее кажутся, чем в России...

– Эстонская вежливость – это не миф?

– В секторе обслуживания – ничуть. В Питере ты можешь спросить в магазине, сколько стоит товар, а тебе говорят, мол, выйдешь на улицу и посчитаешь. В Эстонии такое невозможно.

– А то, что у нас «страна одноклассников», чувствуется?

– Да, конечно. В Питере знакомых на улице встречаешь куда реже. То, что в Эстонии меньше людей, – это во многом плюс. Все всех знают, можно быстрее решать проблемы. Я по роду деятельности занимаюсь проектами и могу сказать, что общая картина тут вырисовывается куда быстрее. Меньше расстояния, меньше расход времени. Компактность Эстонии – это огромное преимущество.

– Жизнь в Эстонии кажется вам более защищенной?

– Криминогенная обстановка тут вроде поспокойнее, хотя, если смотреть статистику, Эстония была на одном из первых мест по количеству самоубийств, например. И если судить по СМИ, может показаться, что в Финляндии чуть не все преступления совершаются эстонцами... Но на самом деле ты нигде окончательно не защищен. Что касается социальной обстановки, да, в Эстонии легче достучаться до властей. Но насчет обратной связи... не знаю. Иногда обращаешься к властям, а тебе вежливо отвечают, что ситуация сложная, поэтому проблему не решить. Хотя на деле мне сложно сравнивать.

– Кроме прочего, тут еще куда меньше кино, театров, газет...

– Да, это так. Просто из-за масштаба – в Питере население пять миллионов, и ресурсы, которые власти Петербурга тратят на развлечения, огромны, нам о таких даже мечтать не приходится. Мне как человеку, который занимается как раз культурными мероприятиями, остается только принять ситуацию как есть. Обходиться нужно теми ресурсами, которыми располагаешь.

– Проблема ресурсов, с которой вы сталкиваетесь как чиновник, понятна. А как потребитель? Скажем, тут не такой уж большой выбор русских книг, если сравнить хотя бы с Домом книги на Невском...

– Что касается литературы – столько, сколько я читала в России, я не читала никогда. В гимназии читать по две книги в неделю было нормой. Здесь я прочла не так много книг, потому что всю свою энергию тратила на учебу и читала в основном литературу по специальности. Потом у меня было столько работы, что вся энергия уходила на нее. Потом – переезд в столицу, мини-акклиматизация... Заработалась и заучилась. И привыкла получать информацию из Интернета.

Ничуть не жалею, что переехала

– В итоге вы ощущаете себя частью эстонской общины или русской общины?

– Я никогда особо не задумывалась, к какой общине принадлежу. Мне было хорошо в России, мне очень хорошо здесь, думаю, мне было бы так же хорошо в другой стране, если бы я решила туда переехать. Дело не в стране, дело во мне, в моем выборе, в перспективах, планах и так далее. Я знаю, что я бы справилась везде.

– И барьера между общинами вы не чувствуете?

– Нет, я ничего такого никогда не ощущала. Меня тут приняли так, как я и мечтать не могла. Может, отчасти потому, что я из Петербурга. Все говорили: «О, Петербург! Девочка из большого города! Северная Венеция!..» Если бы я приехала из маленького российского городка, может быть, отношение было бы чуть иным. Но я могу ошибаться. Еще, видимо, все сложилось оттого, что я сразу же начала акклиматизироваться. Я хотела выучить язык, получить высшее образование, пойти на работу. Я знала, что у меня есть обязательства перед страной, в которую я приехала...

– Вы часто бываете в России?

– Раз-два в год – по работе. Поддерживаю культурные связи между Таллинном и Петербургом.

– Россия сильно изменилась за последние 10 лет. Вы не думали о том, чтобы вернуться?

– Такие мысли у меня были только поначалу, когда я училась в университете. Я не знала, что будет дальше. Смогу ли я устроиться на работу и выучить эстонский так хорошо, чтобы со всем справиться?.. В Петербурге, наверное, у меня тоже была бы интересная карьера. Впрочем, я не знаю, чего бы я достигла, если бы осталась там. Тем, кто получил образование в России, я могла бы позавидовать, пожалуй, в одном: у них есть закалка. Профессиональная закалка. Когда видишь россиянина, достигшего карьерных высот, сразу понимаешь, что у этого человека куда больше жизненный опыт. Но, с другой стороны, мы вряд ли должны сравнивать: тот, кто родился, учился и чего-то добился в Эстонии, обладает ровно тем жизненным опытом, который соответствует местной среде. Да, в Нью-Йорке и Москве уровень и ритм жизни другой, но мы просто не можем с ними конкурировать – у нас масштабы не те.

– У нас много говорят про интеграцию, про то, что она не удалась, и все такое прочее. Вы ощущали поддержку государства?

– Да – хотя бы потому, что я смогла поступить в Тартуский университет на государственное место и училась бесплатно. В России иностранцу получить бесплатное высшее образование куда тяжелее. А вот о том, чтобы выучить эстонский, я позаботилась сама. Я хотела это сделать – и я это сделала. С языком, мне кажется, вопрос индивидуальный, если ты не хочешь его учить, никто тебя не заставит.

– Но есть ведь еще способности.

– Это правда. Говорят, что тем, у кого хороший музыкальный слух, языки даются легче. У меня, наверное, хороший музыкальный слух. (Смеется.)

– Вы не жалеете, что остались здесь?

– Ничуть не жалею. Очень довольна своим выбором. И считаю, что вера в себя – это полпути к успеху.

– А вторые полпути?

– Работа!

Справка «ДД»:

Анна Мурулаук родилась в 1985 году в Ленинграде.

В 2001 году переехала в Эстонию и поступила на экономический факультет Тартуского университета. Магистр социальных наук, специальность – менеджмент (Таллиннский технический университет).

Работает в Департаменте культурных ценностей горуправы Таллинна.