Вальдо Рандпере: Русские могли бы быть великодушными

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Фото: Лийз Трейманн

Мы продолжаем знакомить читателя с кандидатами на пост мэра Таллинна – и напоминаем, что голосуем мы с вами не за мэра, а за партии. Вальдо Рандпере представляет на этих выборах реформистов.

Рандпере – человек сложной судьбы: музыкант по призванию, он в 1982 году окончил юрфак Тартуского университета, был в комсомоле инструктором в отделе культуры и пропаганды, а в 1984 году бежал с женой в Швецию, где прожил 14 лет. На родину Рандпере вернулся в качестве главы филиала IBM в Эстонии. Но и музыку не забросил: в 2008 году в дуэте с певицей Эдой-Инес Этти он взял первый приз на телешоу «Песни со звездами». С 2009 года Рандпере – член Реформистской партии и замглавы фракции в таллиннском горсобрании. «ДД» говорил с Рандпере на русском языке, которым кандидат владеет хорошо.

Дареным елкам в хвою не смотрят

– Чем плоха нынешняя столичная власть?

– Она не занимается тем, чем должна заниматься. Главная задача городских властей – создать среду, благоприятную для предпринимателей, чтобы люди жили лучше, поднялись зарплаты, появились хорошо оплачиваемые рабочие места. А у центристов весь пар уходит в свисток. Они организуют социальные рабочие места, тратят на них 30 тысяч евро, а на рекламу этой акции – 300 тысяч евро. Я бы вложил 330 тысяч в создание такой среды, чтобы сюда пришли инвесторы, а пропагандой заниматься не стал бы. У Таллинна большой потенциал. Горуправа утверждала детальную планировку Музея под открытым небом в Рокка-аль-Маре восемь лет! За эти годы музей не развивался. Не создавали рабочих мест, не получали средств из ЕС, доходов от туристов. Или Горхолл – годы идут, а там ничего не происходит...

– Что нужно сделать с Горхоллом?

– Не знаю, но что-то нужно делать! Если он простоит еще десять лет, нечего будет восстанавливать. А горуправа ждет белого кораблика из Америки с инвесторами и деньгами. Есть какие-то договоры, но очень глупые – непонятно, как можно на таких условиях договариваться.

– Среди ваших предвыборных обещаний – посадка в Ласнамяэ по ели на каждого жителя района, итого 117 799 деревьев. Зачем это нужно?

– Идея появилась у меня незадолго до того, как отмечалось двадцатилетие Ласнамяэ. Зимой район очень сер, там мало хвойных деревьев – елей, сосен... Специалисты сказали мне, что корни сосен уходят глубоко, а ели пускают корни вширь, так что они почве Ласнамяэ подходят больше. Площадь района – 30 квадратных километров, в нем найдется место и для ста тысяч елок, и для ста тысяч сосен. И зимой Ласнамяэ не будет выглядеть грязно, грустно и серо. Смотрите... (Показывает картинку: православная церковь между припорошенных снегом елок.) Ласнамяэ в 2033 году. Правда, красиво? Мне и русские говорили: если мы хотим выглядеть как скандинавская столица, надо двигаться в этом направлении.

– Пишут, что посадка елок обойдется в годовой бюджет Таллиннского ТВ...

– Максимум на елки уйдет 2,5 миллиона евро за пять лет, 500 тысяч евро в год. Таллиннское ТВ ежегодно съедает три миллиона евро. Если посадить елочку, она и через сто лет будет расти, а передачи Таллиннского ТВ вообще никто не смотрит... Зеленые насаждения – это часть имиджа города. Как и море, которое не должно пахнуть туалетом. И потом, эти елки – подарок на день рождения Ласнамяэ. А в Эстонии говорят, что дареному коню в рот не смотрят.

– У русских тоже есть похожая пословица... Вы ведь росли в старом Ласнамяэ? Не так давно вы писали, что в 1970-е там за эстонскую речь били, а могли и ножом пырнуть. Вас лично били?

– Да, бывало. В Ласнамяэ были драки на национальной почве. Я ходил в школу во вторую смену, так нас провожали домой родительские патрули, иначе русские могли нас побить. Самое интересное, что потом мы с ними подружились. Помню, когда я из Тарту приехал домой на каникулы, русские парни, с которыми мы в школе дрались, пришли и говорят: «Ну, Вова, как у тебя дела?..»

Бесплатный транспорт не бесплатен

– Какими будут ваши первые шаги на посту мэра столицы?

– Для начала надо создать хорошую команду.

– Вы еще не знаете, кто в ней будет?

– Все зависит от итогов выборов. Надеюсь, в моей команде будут Ээрик-Нийлес Кросс и Андрес Анвельт. Только дурак может думать, что реформисты, соцдемы или IRL смогут победить в одиночку.

– Кто из вас будет мэром?

– Тот, чья партия наберет больше голосов. И если это будут не реформисты, я готов отказаться от мэрства, лишь бы появилась коалиция. Для меня главное, чтобы Таллинн получил горуправу лучше нынешней. Хуже – вообразить трудно... Потом надо заняться бюджетом на будущий год. Взять имеющийся бюджет и пересмотреть каждый пункт. От бюджета зависят дальнейшие шаги. Я не знаю в деталях, из чего состоит бюджет столицы. Я видел бюджетные документы, но какие у Таллинна расходы на самом деле – это вопрос открытый.

– Вы закроете столичные СМИ?

– Все до единого. Два года назад я открыл в Facebook'е страницу «Погаси Таллиннское ТВ!» и от своих слов не отступлюсь. Конечно, для начала я постараюсь таллиннские СМИ продать и буду очень рад, если мы спасем хоть несколько евро из вбуханных в Таллиннское ТВ миллионов. Если покупателей не будет, я просто закрою этот канал и столичные газеты. Налогоплательщики не должны оплачивать пропаганду правящей партии. Я найду этим деньгам куда лучшее применение, обещаю.

– Что будет с бесплатным общественным транспортом?

– Слово «бесплатный» вводит в заблуждение: на деле мы все за него платим. Еще непонятно, почему за «бесплатный» транспорт платят те, кто не прописан в Таллинне, и почему МуПо штрафует тех, кто забыл завалидироваться... Я не знаю пока, что будет с общественным транспортом в Таллинне, более того, я уверен, что этого не знают и центристы. Пока мне известно только, что весь общественный транспорт столицы обходится в 55 миллионов в год. За последние годы город не вложил в него ни цента – горуправа получила от государства новые автобусы, а сама палец о палец не ударила. Цель реформы заключалась в том, чтобы люди больше ездили на общественном транспорте и меньше на машинах. На машинах ездит столько же, а пассажиров общественного транспорта стало больше на 1,2 процента за счет тех, кто ездил на велосипеде и ходил пешком... Первое, что я сделаю, – закажу научное исследование движения общественного транспорта в столице, а потом буду принимать решения. Приоритет – не бесплатный проезд, а скорость, с которой можно из одной точки переместиться в другую, и качество проезда. Центристы на эффективность не смотрят, они принимают популистские решения, не более.

– Вы часто ездите в общественном транспорте?

– Очень редко.

– Таллинн немало делает для пенсионеров...

– Доплаты пенсионерам я отменять не буду. Что до инвалидного транспорта, нынешние власти свели его оплату к минимуму, и люди у меня спрашивают, не увеличим ли мы размер годовой компенсации – ее хватает только на один квартал. И еще: нынешние власти договорились о скидках на лекарства с одной сетью аптек. Почему только с одной? Типичное поведение центристов: договориться с друзьями, а пенсионер пусть бегает на другой конец города. Я буду договариваться со всеми сетями.

Больше эстонских детсадов

– Я правильно понимаю, что вы как реформист не будете защищать – ни на делах, ни на словах – право русских гимназий учить детей на русском языке? Центристы это делают...

– Не центристы вообще, а отдельные люди. Причем те, кто против перехода, сами прекрасно владеют эстонским. И говорят, что не надо учить эстонский...

– Мне кажется, они против того, чтобы русские школьники учили 60 процентов предметов на эстонском – так они мало чему научатся и окажутся в худшем положении по сравнению с эстонскими ровесниками.

– То, что русская школа оказалась неподготовленной к переходу, – следствие политической борьбы города и государства. Мне и русские центристы говорили: то, что делают Яна Тоом и Михаил Кылварт, – это дурно. Человек на своем примере рассказал, как его перевели из русской школы в эстонскую в шестом классе – и никаких проблем не было, он за несколько дней перешел на эстонский... Уже десять лет назад было ясно, что переход состоится. Было время подготовиться, но подготовились не все. Я готов говорить со школами о том, как повысить квалификацию учителей и качество образования. По сути же переход – это правильное решение. Мы живем в Эстонии, эстонский язык – государственный. И потом, школы не должны преподавать на эстонском ядерную физику. Они могут перевести на него более легкие предметы – скажем, историю...

– Вы представляете себе, что такое история на чужом языке?.. Кстати, вы учились в эстонской школе?

– Да.

– И в Тартуском университете вы учились на...

– Эстонском. Но по-русски я говорил так хорошо, что русские не понимали, что я эстонец. Меня даже освободили от русского языка. И еще пример: в 1984 году мы с женой уехали в Швецию. Мне было 26 лет, я не знал ни слова по-шведски, плохо говорил по-английски. Два года спустя я устроился на работу – принимал рекламные объявления по телефону! Я учил шведский с первого дня... А в гимназии учить язык еще легче. Я хочу, чтобы у русских родителей было больше возможностей отдавать детей в эстонские детские сады, чтобы было больше эстонских детсадов. Я бы инвестировал в то, чтобы все с детства общались и не дрались... Русский никуда не исчезнет, уверяю вас.

– А если русские родители сами не владеют эстонским – и в итоге теряют контакт с детьми?

– В жизни всякое случается. Но что значит – теряют контакт? Как можно потерять контакт со своим ребенком, если он учится на государственном языке? И можно попросить кого-нибудь помочь. Лучше всего было бы, если бы все здесь говорили по-эстонски. Русскую молодежь, не владеющую эстонским, с этой страной мало что связывает, и она уезжает...

– Эстонцы тоже уезжают. Дело не в языке, а в экономике, нет?

– Об этом можно спорить, но многие уехавшие – русскоязычные. Это неплохо, когда человек едет за границу набираться опыта или учиться. Плохо, если он не возвращается. Я хочу, чтобы русские чувствовали, что их связывает с Эстонией что-то важное.

– Кстати: в СССР никто не переводил эстонские школы на русский, а в независимой Эстонии русские на русском учиться не могут. Вам не кажется, что ваша партия поступает хуже, чем советские власти?

– Как можно сравнивать оккупационный период и независимую Эстонию? И почему именно наша партия? Во-первых, девять лет начальной и основной школы дети учатся на родном языке, во-вторых, закон о переходе на 60-процентное обучение на эстонском был принят в 1993 году и не нашей партией. Партия реформ родилась только в 1994 году. Цель эстонского государства – сохранять эстонский народ, его язык и культуру. Сегодня даже большая Россия не делает исключений для национальных меньшинств. Почему маленькая Эстония должна делать исключение? Почему-то в других европейских странах ни одна национальная община не требует обучения и жизни на языке своей национальности. А в советское время политика русификации очень даже ощущалась...

– Но школы были на эстонском.

– Мы не знаем, что было бы, если бы СССР пережил перестройку.

Оккупация не обсуждается

– В Таллинне почти половина избирателей – русские. После апреля 2007 года у реформистов не лучшие отношения с русским электоратом...

– Я не понимаю, почему. Что плохого в том, что Бронзовый солдат стоит на кладбище? Никто не мешает к нему приходить, никто никого не провоцирует, никто не дерется. Пора и русским признать: решение было верное. Нельзя было терпеть такое безобразие в центре города...

– Какое безобразие?

– Которое там наблюдалось каждый год 9 Мая. Там дрались!

– Это вы про эстонского националиста Юри Бёма?

– Там и без Бёма было всякое. Рядом винный магазин, а в нем камеры стояли – словно кто-то ждал, что что-то произойдет. Это нормально?

– А чьи это были камеры?

– Не знаю. Но кто-то явно ждал, что будет драка...

– Что вы, реформист, можете предложить русскому электорату?

– Я буду бороться за то, чтобы все таллиннцы независимо от национальности, языка и цвета кожи жили лучше. Не думаю, что у русских и эстонцев разные проблемы. Всех волнуют зарплата, рабочие места... Давайте жить дружно!

– По статистике безработица больше именно среди русских.

– И, я уверен, именно среди тех, у кого проблемы с государственным языком.

– Не так давно вы предложили наказывать за отрицание оккупации. Как именно? Штраф, тюрьма?..

– Не думал об этом. Я просто задал вопрос: не стоит ли наказывать за отрицание советской оккупации так же, как за отрицание Холокоста? А то соцдемы обсуждали, была ли оккупация вообще. Нужно четко сказать: Эстонию оккупировали, и это не обсуждается. Надо понимать эстонцев, их чувства, культуру, историю. Если мы скажем, что оккупации не было, легко договориться до того, что Эстонию опять нужно освобождать... Эстония занимает первое место в мире по свободе в Интернете, по свободе СМИ мы на пятом или шестом месте. Но есть какие-то вещи, которые для нашего народа священны. Эстония ужасно пострадала во время оккупации. Трудно говорить с людьми, которые не считают, что советская власть была огромным несчастьем для всех местных жителей...

– Вы верите в то, что триумвират реформистов, соцдемов и IRL сможет победить?

– Победа ближе, чем в прошлые выборы. В 2009 году русские еще помнили «бронзовые ночи». Они могли бы быть великодушнее и сказать: что было, то было, но Бронзовому солдату лучше там, где он стоит сейчас.

– А ваши разногласия с соцдемами не помешают образованию местной Антанты?

– При всей разнице мировоззрений мы смогли бы руководить городом вместе. Главное, чтобы соцдемы не сделали то, что сделали в 2009 году. Тогда до выборов они не хотели говорить, с кем будут, а потом оказалось, что они договорились с центристами. Надеюсь, в этот раз все будет иначе. Судя по опросам, между центристами и нашими тремя партиями голоса разделятся поровну, и в горсобрании у одной из сторон будет перевес в два-три голоса. У какой – зависит от избирателей.

Комментарии
Copy
Наверх