О не-тщете всего сущего

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Фото: архив Вейко Ыунпуу

Новый фильм Вейко Ыунпуу «Free Range. Баллада об одобрении мира» – прекрасное советско-буддийское кино, напоминающее о том, ради чего стоит жить, а ради чего не стоит.

Минус фильма – его, условно говоря, целевая аудитория. Понятно, что режиссер никому ничего не обязан, аудитории в том числе, однако сложно спорить с тем, что зритель, глядя на экран, принимает игру света и тени близко к сердцу, когда ассоциирует себя с главным героем. Соотнести себя с Фредом (Лаури Лагле) могут только избранные богемные мальчики – но таких в республике едва ли процент населения.

Под ударами жестокой судьбы

Внешне «Free Range» – фильм простой, местами даже упрощенный. Второй слой в нем есть, и об этом слое лучше сказать сразу. Free range – скотоводческий термин, означающий «свободный выпас», метафорически это «полная свобода», «абсолютный простор», такое удивительное место, где ты, будучи свободен от всех и всего, можешь стать собой, обрести высшую ясность мысли, прозрачность восприятия и полное спокойствие духа. Недаром фильм начинается с цитаты из Ханьшаня, китайского поэта-буддиста IX века нашей эры: «Спросили, как подняться на Холодную Гору. На Холодную Гору? Тропы сюда не ведут» (перевод Андрея Щетникова). Речь о горе, где Ханьшань обрел спокойствие, при этом иероглифы в имени поэта как раз и означают «Холодная Гора»; смысл, очевидно, в том, что никакой Холодной Горы в мире, основу основ которого составляют привязанность и беспокойство, нет и быть не может. Освободиться от привязанностей можно только внутри себя – буквально став собственной Холодной Горой.

Здесь кроется и еще одна, менее очевидная отсылка. Люди Запада узнали о Ханьшане не напрямую, а от Джека Керуака, в романе которого «Бродяги Дхармы» один из персонажей – его прототипом был поэт-битник Гэри Снайдер – переводит Ханьшаня на английский. И в США, и в СССР Ханьшань стал популярен главным образом среди хиппи, людей-перекати-поле, андеграундной богемы (ну или тунеядцев, как называли их в советское время), а у нее с этим китайцем было так же мало общего, как у бесконечной богемной пьянки – со строгой чань-буддийской медитацией.

К этой самой прослойке, успешно пережившей и социализм, и перестройку, и капитализм, принадлежит герой фильма – молодой писатель и журналист Фред. Картина начинается с двух ударов, которые наносит Фреду жизнь. Во-первых, рассвирепевший редактор (Роман Баскин) изгоняет Фреда из газеты – тот протащил на ее страницы рецензию на фильм Терренса Малика «Древо жизни», состоящую в основном из слова «пидорский». Во-вторых, Сусанна (Яаника Арум), девушка Фреда, обнаруживает, что беременна. Правда, позже эти удары несколько смягчаются – мы узнаем, что редактор газеты является заодно и отцом девушки, так что бросить будущего зятя в беде он не готов.

И все-таки Фред страдает. Ну, как умеет: та самая бесконечная пьянка и попытка загулять с прежней пассией – единственный «выход» из ситуации, который ему при всем его интеллекте доступен. Папаша (Пеэтер Волконский), узнав о том, что Сусанна в положении, советует Фреду «пойти и уладить это дело» – и важно цитирует при этом императора-философа Марка Аврелия.

Нет пути к Холодной Горе

Сам папаша жутко гордится тем, что в свое время, окончив университет, целых четыре года был семейным человеком и «свои обязанности перед обществом выполнил» – как есть подвиг! Разумеется, отец и сын живут в грязнющей захламленной квартире, слушают суфийскую музыку и обожают философствовать за рюмкой алкоголя.

Фред пишет роман – философский, занудный, напоминающий трактат «О Тщете Всего Сущего», любимую книгу незабвенного Ондатра из сказок Туве Янссон о муми-троллях. Редактор газеты хочет этот роман издать, чтобы зятю и его семье было на что жить. «Поэт! – говорит он Фреду язвительно. – А кушать что будем – рифмы?..» Как и Фред, персонаж Романа Баскина отвратителен, только это – совсем другой полюс, иная крайность современности: все в мире для редактора измеряется деньгами. Отсюда, видимо, и алкоголизм его супруги, оборачивающийся самой страшной и кровавой сценой фильма.

Для Фреда мир измеряется тем, насколько он, мир, не мешает предаваться сладкому пьяному безделью. Хрен редьки не слаще, только Фред еще может исправиться, а отец Сусанны – кажется, нет. Сама же Сусанна – почти святая. Она то и дело прощает Фреда, ее переполняет любовь к еще не родившемуся ребенку, она отчитывает продавщиц, рассуждающих о людях как о биомассе... Интеллектуальное, а по сути – снобистское, отвращение к жизни ей претит, так что и рукопись Фреда она не приемлет. За что любимый, оскорбившись до глубины души, чуть не топит Сусанну в ванне – и идет по новой предаваться пьянству.

Проклятый конформистский мир всячески ломает тонкую, хрупкую натуру Фреда об колено – заставляет его работать, трезветь, принимать какие-то решения. Если забыть на секунду, что действие происходит в независимой Эстонии, можно подумать, что перед нами – хорошая советская драма о взрослении отдельно взятого человека. О том, как этот человек познает смысл слов «долг», «ответственность», «любовь», наконец. «Как жить с тем, что в тебе мало любви, что ее мало в каждом, кто считает себя собой?» – пишет Фред в романе. Ну, как-как... Любить по-настоящему – и не себя, а кого-то еще. Другого выхода нет.

Эту бесхитростную, в сущности, историю Вейко Ыунпуу рассказывает под проникновенные американские песни 1960-х годов; саундтреку фильма мог бы позавидовать и Квентин Тарантино. Но насколько «Free Range» достучится до зрителей – вопрос отдельный: очень немногие жители Эстонии маются сегодня теми же проблемами, что и Фред. Хотя проповедь Ханьшаня актуальна и тысячу лет спустя:

Им не понять моих слов,
Да и мне не понять их языка.
Всё, что я говорю тем, кого повстречаю:
«Попробуйте сами стать Холодной Горой».

Комментарии
Copy
Наверх