Андрей Анисимов: предложение, от которого он не смог отказаться

Андрей Анисимов, писатель Фото: SCANPIX

Если внимательно проследить за событиями, начиная с пресс‑конференции российского президента, после которой стало известно о помиловании Михаила Борисовича Ходорковского, то складывается впечатление, что его помилование не было обстоятельно подготовленным решением. Что же все-таки заставило Путина пойти на такой шаг, задается вопросом писатель Андрей Анисимов.

Президент России подписал указ о помиловании, и знаменитый узник на свободе. Освобождение Михаила Борисовича Ходорковского стало главной сенсацией мирового масштаба далеко не случайно. Судьба бывшего владельца крупнейшей нефтяной компании России являлась для мировой общест­венности неким прибором, по которому отслеживался градус путинского режима все годы отсидки опального олигарха.

В самой же России фигура Ходорковского являлась чем-то вроде знамени для либерального меньшинства думающего населения. Идея этого меньшинства выдать Михаила Борисовича за политика, способного повес­ти за собой «несогласных» в крес­товый поход против нынешнего Кремля, всегда выглядела утопической, поскольку любезное Путину так называемое консервативное большинство изначально считало Ходорковского кровососом трудового народа, справедливо упрятанным за решетку.

И дело тут не в личности ограб­ленного олигарха, а в менталитете народных масс, испытывающих ненависть к любому преуспеванию, а к материальному — в особенности. Тот факт, что Ходорковский, руководя компанией, создавал для тысяч своих служащих невиданные до того в России социальные условия, эта масса в расчет принять не могла по определению. Богач — значит, вор и кровопийца.

Путин об отношении своего электората к опальному бизнесмену был прекрасно осведомлен и скорее всего как политического конкурента его не воспринимал. Это понимали и многие либералы и на Западе, и в России. От этого патологическое упрямство, с которым Путин продолжал удерживать Ходорковского в неволе, объяснялось особенностями характера президента, его злопамятностью и отсутствием в его кэгэбэшном менталитете таких понятий, как сочувствие или умение прощать личные обиды.

И если первый срок, вынесенный Ходорковскому в начале века, еще можно было объяснить соображениями политической целесообразности — Путин тогда жестко отлучал неугодных олигархов от публичной политики, то второй срок другого объяснения, кроме личной ненависти, не имел.

Тем более помилование бывшего олигарха стало полной неожиданностью для всех, даже для самого узника. Но что самое интересное, похоже, что это стало неожиданностью и для Путина. Такой вывод можно сделать, пронаблюдав за событиями начиная с традиционной пресс-конференции президента России, на которой, а вернее, после которой он и озвучил свое решение.

Выбранный для этого момент казался весьма странным. Зачем говорить о помиловании столь знаковой фигуры в проходе? Тем более, что в ходе конференции вопрос о Ходорковском прозвучал. И отвечая на него, Путин довольно уклончиво дал понять, что новое, третье дело против заключенного экс-главы «ЮКОСа» он считает бесперспективным. Почему бы именно тогда не сказать о помиловании?

Многие аналитики высказались об этом так — сообщи он эту новость во время конференции, тем самым он бы положил ей конец, поскольку остальные вопросы и темы тут же бы померкли. Но никто не мешал Путину получить вопрос о Ходорковском от «подсадного» журналиста в конце шоу, и сообщение о помиловании стало бы эффектной точкой четырехчасового действа.

Считается, что Путин любит выдавать хорошо продуманные решения за экспромты. Но в данном случае что-то не вяжется: Путин сообщил о помиловании Ходорковского довольно скомканно, покидая зал. Сложилось впечатление, что данный вопрос он продолжал мучительно обдумывать еще по ходу конференции.

То, что его решение не было обстоятельно подготовлено, стало очевидным из первых новостных блоков центральных каналов, сразу после освобождения Ходорковского. Поначалу в них сообщалось, что Михаил Борисович вылетел в Германию к больной матери, которая там лечится.

В то время как мама освобожденного находилась в Москве. Та же нелепость относилась и к жене Ходорковского, о которой сообщалось, что она в Швейцарии. В то время как она также находилась в столице. Вся эта путаница и ложь российских СМИ говорит о том, что они не были должным образом подготовлены.

Как теперь выясняется, гос­подин Ганс-Дитрих Геншер, экс-глава МИДа Германии, работал над освобождением Ходорковского более двух лет. Он же и передал Путину просьбу заключенного о помиловании еще в нояб­ре. Выходит, у Путина было достаточно времени, чтобы издать данный указ и подготовить приближенную к Кремлю прессу. Но все произошло спонтанно, с таинст­венной глупостью, напоминающей политические детективы времен совка.

Но при всех схожих моментах, когда из СССР высылались неугодные, этому предшествовала долгая обработка населения через СМИ, собиралось Политбюро и производились прочие формальности. Поэтому как бы не хотелось Путину вернуть страну в те времена, в его правлении просматривается не коллегиальность клановых решений, а воля крестного отца мафиозной структуры.

Косвенно и Михаил Борисович Ходорковский подтверждает это в своем интервью главному редактору журнала The New Times Евгении Альбац. Госпожа Альбац достаточно долго давала Ходорковскому высказываться на страницах своего журнала, куда он писал ей из заключения. Поэтому в беседе с ней он откровеннее, чем с другими журналистами. Но и тут он сдержан. Он признает, что ему неволю заменили ссылкой, но никто впрямую подобных условий не ставил. Ходорковский, будучи человеком умным, сам понял, что от него требуется, и условия игры принял.

Единственное, чего он не сделал, так это не признал вины. Но Путин в этот раз этого и не просил. И тут главная загадка нашей истории. Понятно, что Ходорковскому сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Получив свободу, ему придется жить вне России и не требовать возвращения активов своей компании. О чем он и поведал на своей пресс-конференции в музее Берлинской стены. Поведал он и о том, что не готов давать ответы политического толка и не собирается заниматься политикой.

В просьбе о помиловании он вины не признал и не имел права этого сделать, поскольку таким признанием подвел бы под монастырь многих связанных с ним людей. В общем, никаких сенсаций на пресс-конференции не прозвучало. Будучи глубоко порядочным человеком, Михаил Борисович вынужден вымерять каждое слово, чтобы не навредить тем, кто остался в России. Его позиция понятна и вполне достойна.

Путина понять куда труднее. С точки зрения логики, отпустить Ходорковского ему было пора давно. Соображения о сочинских Играх, которыми пытаются объяснить его поступок большинство комментаторов, в том числе и сам Ходорковский, выглядят правдоподобно, если бы речь шла не о Путине.

Еще совсем недавно, готовя амнистию, Путин, естественно, надеялся снять лишние вопросы о правах человека. Были и посылы конкретные, вроде «гринписовцев», от которых ему необходимо было как-то избавиться. О Ходорковском речи не шло. И вдруг такой подарок, словно с неба. Как тут не задуматься?

Но президенты тоже люди, и у них водятся свои скелеты в шкафах… Так, может быть, Геншер самому Путину сделал такое предложение, от которого тот не смог отказаться?