Андрей Анисимов: и спросила килька человечьим голосом...

Андрей Анисимов, писатель Фото: SCANPIX

Уверенность российского президента Путина в избранном им новом политическом курсе позволила ему проявить мягкость к внутриполитическим противникам. Во внешней политике Кремль тоже может проявить прагматизм, но при этом не намерен терпеть критику в свой адрес, считает писатель Андрей Анисимов.

Внетленной сказке Александра Сергеевича золотая рыбка вопрошала: чего тебе надобно, старче? Вопрос имел смысл, поскольку ни рыбка, ни старик до встречи не представляли, на каких условиях сложатся их отношения. В случае с запретом на ввоз в Россию эстонской кильки подобный вопрос выглядел бы чисто риторичес­ким. И если кто-то в среде эстонского бизнеса и политики еще надеется на вразумительный ответ, можно лишь посочувствовать их наивности. Но об этом чуть позже.

Для начала имеет смысл разобраться с предолимпийским имиджем Кремля и его отношениями с остальным миром. Причем отношения с миром внешним и внутренним складываются примерно одинаково.

В последнем квартале прош­лого года Владимир Путин явил свету новое лицо добреющего государя. Он провел амнистию, отпустив основных медийных невольников — нескольких «погромщиков» с Болотной площади, дев, спевших хулу в храме, гринписовских «разбойников» и, даже страшно подумать, отдельным указом самого Михаила Ходорковского. Уже в новом году вышел на волю учитель Илья Фарбер, условным сроком отделалась опальная журналистка Аксана Панова, и появилась надежда, что и других «болотников» осудят нестрого.

Деятели всех мастей, выступающие с критикой российского президента, поспешили привязать последние щедроты власти к надвигающейся Олимпиаде. По их мнению, милосердие Кремля носит характер короткой оттепели, которую Владимир Путин дозволил из прагматических соображений, чтобы не омрачать «звериным оскалом» сочинский праздник. А уж после Олимпиады он снова ощерится и полетят буйные головушки оппозиционеров, как колоски под серпом жнеца.

Причем подобные суждения высказывают не только откровенные хулители Путина, вроде остряка Виктора Шендеровича, но и вполне разумные мужи, вроде писателя Дмитрия Быкова. Столь примитивная трактовка поведения власти связана с привычкой российских интеллектуалов считать государя и его приближенных круглыми болванами, руководствующимися не мозгом, а животными инстинктами. И поводы для подобных домыслов, надо заметить, правящая элита предоставляла.

Выступления несогласных накануне третьего восхождения Путина на российский престол на какое-то время если его и не испугали, то крепко озадачили. Меры, принятые властью против столь безобидных шалунов, выглядели неадекватными. Но вернув трон и сменив Суркова на пос­ту идеологического провизора, Путин начал и сам меняться. От бывшего «раба на галерах», то бишь нанятого народом управленца, он быстро переродился в уверенного в себе монарха. Трудно сказать, додумался он до этого сам или нашел способных советчиков, но испытывать ужас перед оппозицией перестал.

Кончив заигрывать с просвещенными либералами и опершись на основную массу не столь рафинированного населения, Путин снова обрел реальную силу. До него вдруг дошло, что стоит ребятам с «Уралвагонзавода» рявкнуть на «вшивую интеллигенцию» и пригрозить ей танками, как те тут же подожмут хвост и разбегутся. И при этом Путин не будет выглядеть тираном, поскольку эта «вшивая интеллигенция» не готова предложить народу нечто более совершенное, чем предлагает он.

А крики о коррупции, которыми противники его режима пытаются возбудить массы, отскакивают от них, как шарики для настольного тенниса от ракетки. Российский обыватель генетически убежден, что к рукам хранителя золота оно прилипает по определению.

Что же касается демократии — тоже пожалуйста. На радость «либерастам» достал из СИЗО Навального и запустил на выборы мэра столицы. И небо на землю не упало, и Москва на месте.

Расставив таким образом приоритеты, Путин наконец осознал, что реальных врагов у него в стране нет. Поэтому надо лишь поддерживать имидж отца, спокойно восседая на троне, а для населения страны и зарубежья проводить удачные пиар-кампании. Да и примеров такого поведения в мире не занимать. Взять того же Уго Чавеса, который, будучи откровенным популистом, снискал себе столь великое признание собственного народа, что тот даже поверил в чудо. Якобы покойный вождь птичкой уселся на плечо Николаса Мадуро и благословил своего преемника поднебесной трелью.

Население России в чудеса верит не меньше, что подтверждают многотысячные очереди к привезенному с горы Афон ларцу. Мистическое суеверие граждан власть вполне устраивает, что видно на примере Волгограда, который подвергся облету вертолета с иконой. Естественно, куда проще облететь город с божест­венным ликом, чем заставить свои развращенные коррупцией силовые структуры профессионально работать и отлавливать террористов раньше, чем те взорвут людей. Но массам нравятся чудеса, поэтому им нравится и Путин.

Осмыслив ничтожность политических противников, президент позволил себе проявить к ним участие. То, что это участие проявилось накануне олимпийских торжеств, удачное совпадение. Помиловав врагов, президент не забыл и друзей. Особенно тех, кто активно помогал его пиару. Потому назначения Дмитрия Киселева и Михаила Леонтьева на весьма завидные должности стало вполне логичным актом.

Уверенность в своем новом выборе политического курса в прошедшем году дала возможность Путину проявить себя и на поприще мирового политика. Позиционируя себя как хранителя консервативных ценностей, Путин легко обыграл Барака Обаму сначала в сирийской, а затем в иранской партии, после чего ощутил себя и вовсе комфортно.

Но если благодушие с внут­ренними оппонентами Кремль сегодня может себе позволить, за рубежом не все столь благостно. Множество политиков Европы либо открыто порицают Путина и его политическую стилис­тику, либо делают это, сохраняя лицо. Надо полагать, что российского президента это раздражает и он ищет пути давления на своих критиков.

Выдав кредит Виктору Януковичу, Путин дал понять соседним государствам, что друзьям он готов помогать, а врагов будет наказывать. Эстонская килька — один из примеров такого наказания. Начав с Литвы, которая нанесла Путину обиду на киевском Майдане, он решил проучить и Эстонию, которая декларирует желание разместить американские войска на границе с Россией, — «хотите дружить с Америкой, пусть америкосы и лопают вашу кильку». А тут еще тема неграждан, попытки сократить объем обучения на русском языке. Все это обеспечивает Путину поддержку собственного электората при подобных карательных акциях.

Пацанский менталитет Путина реагирует не на суть поставленного вопроса, а на его форму. На критический тон в адрес его режима он будет реагировать как на личную обиду. Некоторые политики это понимают. Взять, к примеру, Финляндию, которая сумела поднять уровень жизни своих граждан до норвежского. У Норвегии и нефть, и газ, и лосось. Не имея ничего этого, финны научились использовать отношения сперва с СССР, а позже с РФ на благо своих жителей.

А надо заметить, что именно Финляндия в неравной борьбе отстояла независимость при сталинской агрессии. Причем положив на алтарь свободы немало жизней своих сынов и дочерей. И не в застенках НКВД и в Сибири, а на поле брани. И именно Финляндия имела неоспоримое право считать Россию своим кровным врагом. Но финские политики нашли форму отношений с Кремлем, которая нисколько не унизила их национальную гордость и при этом во многом способствовала процветанию их страны.

Надо понимать, что путинская Россия — это данность. Если в Кремле и сменится лидер, надежда на то, что он поведет народ с монархически ориентированной психикой к демократии западного толка, ничтожна. При сегодняшнем раскладе политических сил в мире у Путина, сумевшего заручиться поддержкой Китая, реальных врагов — как внешних, так и внут­ренних — практически нет. Настоящий враг у него один — цена на нефть.

А пока этот враг дремлет, Путин волен спокойно миловать и наказывать своих недоброжелателей. В противном случае с его режимом произойдет то же, что произошло с СССР. Но то, что может при этом завариться в России, никому из ее соседей благ не сулит. Любой мало-мальски стабильный режим в такой огромной и непредсказуемой стране является благом для стран сопредельных.

Что же касается эстонской кильки, на ее вопрос Путину — чего тебе надобно, старче — отвечать придется не Путину и не технологам рыбного производства, а правительственным чинам Эстонии, имеющим к производству кильки весьма отдаленное отношение.