Клан Ходоровски танцует с реальностью

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Фото: архив фестиваля PÖFF

На кинофестивале «Темные ночи» был показан новый фильм режиссера, обладающего в кинематографических кругах статусом культового, – «Танец реальности» Алехандро Ходоровски.

Проведя двадцать с лишним лет вдали от съемочных площадок, 84-летний Алехандро Ходоровски вернулся в большое кино. До «Танца реальности» он снял всего шесть полнометражных фильмов, причем от двух из них впоследствии открестился, в том числе от провального «Похитителя радуги» (1990) с Питером О’Тулом и Омаром Шарифом. Зато оставшиеся мистические притчи – «Фандо и Лис», «Священная гора», «Крот» и «Святая кровь», – входят в золотой фонд мирового кинематографа. Алехандро Ходоровски сравнивали с Федерико Феллини и Луисом Бунюэлем, его боготворят такие люди, как режиссер Дэвид Линч и музыкант Питер Гэйбриэл. Восхищенный «Кротом» Джон Леннон в свое время подарил Ходоровски 750 тысяч долларов, чтобы тот снял «Священную гору». Говорят, во время съемок этого фильма режиссер заставлял всех актеров медитировать, спать по четыре часа в сутки, принимать ЛСД и галлюциногенные грибы...

Только с продюсерами Ходоровски вечно не везло. Именно с этими коварными людьми связан его величайший провал – так и не снятый 12-часовой фильм по религиозной космической опере Фрэнка Герберта «Дюна» (потом ее не слишком удачно экранизировал тот же Линч). В этом грандиозном проекте Сальвадор Дали должен был играть падишаха-императора Галактики, другие роли исполнили бы Орсон Уэллс и Глория Свенсон, музыку к фильму должна была сочинить группа «Пинк Флойд»... Главную роль – подростка-мессии Пола Атрейдеса – Алехандро намеревался поручить своему сыну Бронтису, до того сыгравшему в «Кроте».

Бронтис стал исполнителем главной роли и в «Танце реальности». Тут он играет собственного деда Хайме, отца Алехандро. По форме «Танец реальности» – фильм-воспоминание Алехандро о своем детстве, ну или так кажется поначалу. Постепенно зритель втягивается в удивительный мир Чили 1930-х годов, увиденный сквозь призму детского восприятия: безногие и безрукие ветераны пляшут и распевают хором военные марши, мать Алехандро не говорит – она поет красивым сопрано, Хайме издевается над сыном, желая вырастить из того «настоящего мужчину», по улицам провинциального городка Токопилья бродят мертвецы и безликие люди, сходка местных коммунистов (Хайме был их лидером) превращается в попойку с оргией. В какой-то момент фантазия берет верх над явью, и Хайме Ходоровски отправляется в Сантьяго, чтобы стать личным конюхом диктатора Ибаньеса, втереться к нему в доверие – и убить его на благо чилийского народа. Путешествие Хайме плавно перетекает из географического в магическое... Что все это значит? Какая духовная нить связывает три поколения этого клана? О том, что такое психомагия от Алехандро Ходоровски, «ДД» рассказал его сын.

Украинский еврей в Чили

– Как вы себя ощущали, когда играли Хайме, собственного деда?

– Это не было тяжело – но не было и легко. Для меня это была чисто актерская задача. Иногда роль кажется легкой, но это очень опасно для актера. Для меня играть кого-то – значит не приближать к себе героя, а лепить его из себя. Мне нужно познать того, кого я играю. С каждой новой сценой ты все больше узнаешь своего персонажа... Конечно, играть деда, даже если это отчасти придуманный дед, существующий только в сценарии, – очень сильный психический опыт. Ты встречаешь кого-то, о ком знаешь почти исключительно по папиным рассказам, по его печали, презрению, гневу, ненависти. И вот ты встречаешься с дедушкой лицом к лицу, ты должен воплотить его на экране, открыться ему, впустить его в себя.

– Вы поняли про него что-то важное?

– Скорее про себя. Каждый персонаж, если ты ему открываешься, тебя обогащает, каждый герой – это твой учитель. Хайме – особенный учитель. В начале его никак нельзя назвать положительным, это жуткий тип, между тем мне как актеру нужно пригласить его в свой дом, есть и пить с ним, спать рядом с ним... Одновременно мне необходимо освободиться, перестать смотреть на Хайме глазами папы, постараться понять, каким человеком дед был на самом деле. В Южную Америку он попал, будучи младенцем, сыном украинско-еврейской семьи из Восточной Европы. Всю свою жизнь Хайме хотел, чтобы чилийцы приняли его за своего, говорил им, что он не еврей, а чилиец, что он не верит в иудейского Бога... Он даже поступил в пожарную команду, чтобы стать «своим». Но его так и не приняли до конца – к деду относились как к эмигранту. Он был состоятельным человеком, держал лавку, его вроде бы уважали, у него была своя коммунистическая ячейка, больше похожая на бордель, и все равно он ощущал себя отщепенцем. В конце концов я его понял.

– Не бывало, чтобы вы говорили отцу: «В данном случае Хайме был прав, а ты – нет»?

– Такого не было – я очень дисциплинированный актер. Папа предложил мне цельный взгляд на деда, на всю нашу семью, на весь мир своего детства. Взять продавца мороженого, который возит товар в холодильнике в форме сердца. В фильме есть такая сцена: Хайме говорит маленькому Алехандро, что тот поступит как мужчина, если вытерпит визит к дантисту без обезболивающего, и в награду покупает сыну мороженое. Для Алехандро это первый добрый поступок Хайме в жизни, потому мороженое ассоциируется у него с отцовской любовью. Вот почему взрослый Алехандро выбрал в качестве символа сердце – это символ любви. Папа – очень требовательный режиссер, и он всегда знает, что делает. Мне оставалось принять его видение и погрузиться в него. К тому же папа, по сути, исследовал самого себя и «переписывал» отношения со своим отцом. Кстати, иногда перед камерой я играл не деда, а папу. Это был для меня способ познать Хайме – через Алехандро. Но самому папе я об этом не говорил. Для него фильм «Танец реальности» – это перестройка воспоминаний. Я знаю, что многие персонажи папиных фильмов, например, знаменитый Крот из одноименной картины, вдохновлены личностью Хайме. Когда Крот говорит сыну: «Тебе шесть лет, ты теперь мужчина, – так похорони куклу, а с ней и портрет своей матери!» – это мог бы сказать Хайме. Тут сконцентрировано все то, что много лет спустя стало основой для «Танца реальности».

Четыре отца одного сына

– В фантастическом комиксе вашего отца «Метабароны» каждый метабарон – эдакий самурай из далекого будущего – калечит своих детей, чтобы те убили в себе всякие эмоции...

– Да, и это тоже образ Хайме. Точнее, это образ типичного отца той эпохи, когда взрослел мой папа. Для Алехандро воспитание стало личной трагедией, но в Токопилье, где папа вырос, старожилы говорили мне, что их отцы обращались с ними точно так же. Мальчики должны вырасти настоящими мужчинами, точка...

– Вы наверняка сравнивали взросление вашего отца с собственным. Каково это – быть сыном великого режиссера Алехандро Ходоровски?

– У каждого из нас есть лишь один опыт взросления, сравнение тут невозможно... В детстве я вполне сознавал, что мой папа – человек творческий. Мы – я и мои братья – всегда были рядом с ним, когда он снимал фильмы, рисовал или сочинял что-то. Все мы тяготели к поэзии. Сочинять по стихотворению в день считалось в нашей семье обыденным и нормальным.

– По стихотворению в день? И вы на самом деле их писали?..

– Не всегда, но мы старались. Сегодня мы сочиняем по твиту в день (смеется). У папы в твиттере 800 тысяч читателей, у меня 60 тысяч, так что мы должны каждый день писать что-то – на испанском, как правило... А стихи я сочиняю до сих пор. Пытаюсь. Называть эти попытки поэзией было бы с моей стороны слишком пафосно.

– Как Алехандро Ходоровски вас воспитывал?

– Он хотел, чтобы его сыновья стали тем, кем хотят стать, внушал нам идею свободы. «Ты свободен!» – говорил он, и это были очень важные для нас слова. Я многое перенял от него и стараюсь следовать его примеру, воспитывая дочь. Что-то я стараюсь делать лучше, например, уделять дочери больше внимания, чем уделял нам отец, но это естественно – мы как семья должны развиваться. Алехандро был лучшим отцом, чем Хайме, а я, может быть, лучший отец, нежели Алехандро... По крайней мере, папа утверждает, что я такой. Он учил нас отвечать за свои поступки.

– Клан Ходоровски наверняка не бедствовал: когда Алехандро не снимал кино, он сочинял книги и комиксы....

– С финансовой точки зрения мы часто жили на довольно скудные средства, ведь папа не снимал коммерческое кино. Он много работал для того, чтобы обеспечить нас всем необходимым, но никогда не давал нам почувствовать, что мы нуждаемся. Мы росли как у Христа за пазухой, нам не о чем было беспокоиться... С другой стороны, в те времена Алехандро был чуть другим, он боролся с какими-то своими демонами. У меня на деле несколько отцов. Есть Алехандро Ходоровски, каким он был на публике, и Алехандро Ходоровски, каким он был дома, и эти люди кое-чем отличаются. Кроме того, внутри меня живет образ Алехандро, каким я его видел. Наконец, мой четвертый отец – это архетип отца, включающий в себя черты и Хайме, и Алехандро, и деда по материнской линии, и прадедов. Четыре отца, понимаете? (Смеется.) И все они меня воспитывают...

Кинематограф исцеления

– Ваш отец известен как «мистический атеист», верящий в психошаманизм и психомагию, в возможность работы с подсознанием посредством искусства. «Танец реальности» в том числе и об этом, верно?

– «Танец реальности» примиряет Алехандро с его отцом и реализует мечты его матери: в начале она – угнетаемая мужем женщина, мечтавшая стать певицей, в финале она становится свободной... Да, для папы создание такого фильма – психомагический акт. Цель тут – не научить кого-либо чему-либо, не заработать денег, не получить приз на фестивале. Нет, Алехандро снял «Танец реальности», чтобы исцелить свою душу. Я знаю, что исцеление вполне удалось, – и косвенным образом от этого стало лучше как мне, так и всей нашей семье.

– Съемки тоже проходили не слишком обычно?

– Папа снимал этот фильм не так, как обычно снимают кино. Как правило, режиссер хочет, чтобы зритель идентифицировал себя с героем. Алехандро, наоборот, то и дело показывает нам, что мы всего лишь смотрим кино. Например, он намеренно добивался ухудшения качества спецэффектов, чтобы было заметно, что это спецэффекты, а не реальность. В сцене в церкви он оставил в кадре освещающие площадку прожекторы... При монтаже он по-новому расставил акценты: сначала ты думаешь, что это история мальчика, потом выясняется, что на деле «Танец реальности» – история его отца. В финале, когда Хайме расстреливает портреты Сталина и Ибаньеса, нам не показывают его лицо, мы не видим, как ему становится легче. Мы видим пистолет и слышим выстрелы. Режиссер не дает зрителю отождествить себя с героем. Зритель – лишь свидетель перерождения персонажа. Папа хотел, чтобы зрители поняли: память – это книга, и в наших силах переписать ее, избавиться от ненависти, переработать злость в нечто позитивное. К слову, папа не верит в фантастику – и никогда не употреблял наркотиков. Он не принимал ЛСД – он хотел снимать кино, которое воздействует на зрителей, как ЛСД. Поэтому в свои 84 года он очень здоровый человек и по-прежнему работает.

– Судя по «Танцу реальности», Алехандро Ходоровски в детстве испытывал самые разные влияния, от мистических до политических. В жизни Хайме политика играла большую роль, он был коммунистом, даже сталинистом. Насколько политика занимает вашего отца сегодня?

– Папа совершенно вне политики. Для него это большая комедия. Мы не так много об этом говорили, но я знаю, что Алехандро с жалостью смотрит на тех, кто идет в политику. Он говорит, что политика больна и амбициозна, и не верит в политиков. Подобное разочарование, я думаю, очень типично для нашего времени. Когда повсюду видишь коррупцию, какую веру в политиков можно сохранить? Политики ныне аморальны, хотя это не значит, что они будут таковыми всегда. Возможно, в скором будущем появятся добродетельные люди, которые изменят политику. Или мы признаем наконец, что политики не могут быть ни царями, ни богами, ни отцами, решающими наши проблемы. Они должны быть всего лишь администраторами. Политики – наши работники, мы – их наниматели, мы платим им из наших налогов. Они должны служить нам, а не себе самим.

Комментарии
Copy

Ключевые слова

Наверх