До последнего перепутья

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Фото: wikimedia.com

В самом конце 2013 года в Эстонии вышел уникальный сборник «Архивы памяти» – к 95-летию Александра Исаевича Солженицына и 40-летию первой публикации его «Архипелага ГУЛАГ».

То, что «Архивы памяти» вышли именно в Эстонии (издание осуществили Эстонский культурный центр и издательство «Русская энциклопедия») – весьма неслучайно. Разумеется, «Архипелаг ГУЛАГ» – этот уникальный исторический и человеческий документ, который сам Солженицын описывал как «слитный стон, предсмертный шепот миллионов, все невысказанные завещания погибших», – принадлежит всему человечеству, по крайней мере, неравнодушной его части. Но Эстония стала в какой-то мере родиной этой книги – именно здесь, в потайном месте, названном писателем «Укрывищем», «Архипелаг» сочинялся две зимы кряду в 1965-1967 годах.

Только в 1991 году стало известно, что Укрывище – это хутор Копли-Мярди под Тарту, куда Солженицын уехал «из-под треклятой облавы ГБ». Хутор принадлежал семье Арнольда Сузи, сокамерника Солженицына в Лубянской тюрьме. И ГБ, что характерно, Солженицына достать не смогло. «Так, как эти 146 дней в Укрывище, я не работал никогда в жизни, – вспоминал спустя много лет Александр Исаевич, – это был как бы даже не я, меня несло, моей рукой писало, я был только бойком пружины, сжимавшейся полвека и вот отдающей...»

Солженицынские хутора

Сегодня каждый знает, что именно Александр Солженицын открыл и описал «почти невидимую и почти неосязаемую страну, которую населял народ зэков»: «Архипелаг этот чересполосицей иссек и испестрил другую, включающую страну, он врезался в ее города, навис над ее улицами – и все ж иные совсем не догадывались, очень многие слышали что-то смутно, только побывавшие знали всё. Но будто лишившись речи на островах Архипелага, они хранили молчание». Для неофитов в «Архивах памяти» есть история солженицынского творчества, изложенная его дочерью Наталией – от рассказа о том, как поэт Александр Твардовский, главный редактор «Нового мира», получил рукопись «Одного дня Ивана Денисовича», до повествования о зарубежной публикации «Архипелага», на которую Солженицын, к слову, решился, только когда рукопись заполучили советские компетентные органы.

Куда интереснее, потому что об этом и правда знают немногие, истории эстонских друзей Александра Исаевича. Например, Арнольда Сузи, министра просвещения в переходном правительстве Отто Тифа, которое возникло в сентябре 1944 года в промежутке между уходом немцев и приходом русских. Сузи, разумеется, был арестован и отправлен в лагерь. В камере Лубянки судьба свела его с советским офицером, арестованным за то, что он считал Сталина предателем революции и именовал его в письмах Паханом. Юрист Сузи до Первой мировой учился в Петроградском университете, он отлично знал русский язык, так что заключенные начали беседовать и быстро сдружились. В 1960-х Солженицын списался с семьей Сузи, не раз бывал на их таллиннской и тартуской квартирах. Об этом – воспоминания Хели Сузи, дочери Арнольда, озаглавленные «Отец сказал: “Абсолютно свой!”».

Эта самая крепкая, но далеко не единственная ниточка, которая связывала писателя с Эстонией. Кроме семьи Сузи он дружил с солагерником Георгом Тэнно, с Лембиту Аасало, который попал в лагерь за участие в «не той» школьной организации. На рапламааском хуторе Раэ, принадлежавшем семье Аасало, Солженицын хранил изначальную рукопись «Архипелага»; позднее ее переправили на хутор Лятте (также принадлежавший Сузи) в Пыльвамаа и спрятали в амбаре в подпол.

В силу большей демократичности «советского Запада» Солженицына переводили на эстонский почти сразу: повесть «Один день Ивана Денисовича» опубликовали в Эстонии в 1963 году, «Для пользы дела» – в 1964-м, причем «Ивана Денисовича» перевел не кто иной, как будущий первый президент восстановившей независимость Эстонии Леннарт Мери. Более того, именно в Эстонии «Архипелаг ГУЛАГ» увидел свет на территории СССР – случилось это в 1989 году. О том, как «Архипелаг» опубликовали «впервые в империи», повествует Андрес Лангеметс, работавший в те годы главредом журнала «Лооминг», где и напечатали самую крамольную книгу Советского Союза.

Голос тех, кого нет

Но есть в книге и тексты, не связанные с Солженицыным напрямую, – в том числе воспоминания о репрессиях и депортациях. Гильда Саббо рассказывает о судьбе родного села Ново-Эстоновка Краснодарского края, где в 1938 году арестовали всех эстонцев-мужчин. Рядом – рисунки Хенно Аррака, художника и переводчика «Архипелага», отбывшего свой шестилетний срок в том же, что и Солженицын, девятом бараке Экибастузского лагеря, только в другой бригаде. Есть в книге и протоколы допросов арестованных из архивов КГБ – уникальные документы, дающие отличное представление о нравах эпохи, – и очерк покойного Сергея Исакова о случайно попавшей к нему тетрадке с лагерными стихами... Документалистика переходит в мемуары, в прозу, в поэзию, и строчка за строчкой перед читателем проступает детальная панорама эпохи, позволяющая не взглянуть на нее с высоты сухих статистических обобщений, но заглянуть в души пострадавших от «века-волкодава» людей.

Издание богато иллюстрировано страницами из рукописей Солженицына, его фотографиями, автографами, письмами друзьям и знакомым. Приводятся и тексты самих писем, в том числе 1990-х годов. Вот отрывок из письма Хели Сузи: «Глубоко огорчаюсь, что и в Эстонии общественная атмосфера не стала чистой. Да, коммунизм и не мог сползти с нашего тела без глубокой порчи нравственности. Ох, не дожить нам до хорошего времени – но надо для него работать...» До конца жизни Солженицын не стеснялся в оценках того, что происходило в бывшем СССР. Да и чего ему, прошедшему лагеря и чудом одолевшему рак, было бояться?

Книга открывается стихотворением жившей в Эстонии русской эмигрантки первой волны Марии Карамзиной. Эти пророческие стихи были написаны в октябре 1939 года, за полтора года до того, как саму Карамзину вместе с детьми вышлют в Сибирь, где она и погибнет от голода и болезней в мае 1942-го. Мария Владимировна шестым поэтическим чувством угадала то, через что довелось пройти миллионам, в том числе и самому Солженицыну:

Станцию, рельсы снегом заносит,
Красную стену вагона...
Никто, никого ни о чем не спросит,
Никому не нужно поклона.

Впереди пустое мутное поле,
Черные мотаются прутья.
Сто шагов нам осталось, не боле,
До последнего перепутья.

«Архивы памяти» – голос тех, кто навсегда онемел на этом последнем перепутье.

Комментарии
Copy
Наверх