Новая коалиция внезапно прозрела: в стране живут десятки тысяч пожилых русских, которые в силу возраста не в состоянии выучить язык, а аннотации к лекарствам не переводятся!
Чем же недовольны местные русские?
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
«Давайте это исправим, – сказала новая коалиция. – Тогда русские нас точно полюбят». Удивительно, правда?
Похожие случаи имели место в Европе в 1930-х годах. Когда проникаешься историей тридцатых – не по школьному учебнику, где в лучшем случае все упрощено, а в худшем – заидеологизировано, но по более умным и объективным книжкам, – страшнее всего ощущение того, что накатывавший на Европу кровавый вал Второй мировой войны невозможно было предотвратить. Да, отдельные личности вложились в этот ужас по полной, но для этого им вовсе не требовалось, как считается, одурманивать 90 процентов населения (а остальные десять расстреливать и гноить в концлагерях) – точно так же, как не требуется ничего особенного делать с населением и в наши дни.
Костры тридцатых
Народ и правда поддерживал Гитлера, Муссолини и иже с ними, потому что Гитлер, Муссолини и иже с ними действовали не на пустом поле, а в сложившихся, утвердившихся, устоявшихся декорациях, созданных, кстати сказать, вовсе не этими диктаторами. Корни Второй мировой войны лежат в 1930-х, корни политических процессов 1930-х без труда отыскиваются в Версальском мирном договоре, пункты этого договора обусловлены Первой мировой войной, та, в свой черед, обусловлена Франко-прусской войной, и так далее, и так далее.
Взять пресловутые Судеты, с которыми только ленивый не сравнивает сегодня Крым (а значит, и Ида-Вирумаа). Напряжение между чехами и немцами в Судетах возникло, насколько можно понять, еще в XIII веке и усилилось пятьсот лет спустя, когда император Иосиф II попытался сделать немецкий язык единственным официальным языком Габсбургской империи. До конца Первой мировой войны Судеты оставались в составе Австро-Венгрии, потом вошли в состав новообразованной Чехословакии. Чешские власти сделали для обособления судетских немцев очень многое. В принципе, где-то здесь и можно было разорвать порочный круг, но этого не случилось. Чехи насаждали в регионе чешский язык; немцы ожесточались и смотрели в сторону Германии, где приходили к власти государственники, патриоты и прочие нацисты; дальнейшее было делом техники.
Почти то же самое произошло с Саарской областью, вошедшей в состав Третьего рейха после референдума 1936 года – с той разницей, что с 1919 года Саар находился под прямым управлением Лиги наций и по Версальскому мирному договору имел право на референдум в середине 1930-х. В течение 1920-х почти никто не пытался смягчить националистическое противостояние между множеством народов и стран, озлобленных Первой мировой войной и ее последствиями. Кому-то (британцам) оставалось молча наблюдать за тем, как разгораются тлеющие угли. Кто-то (немцы) делал все, чтобы костер разгорелся вновь.
Что мы всем им сделали?
То же самое происходило и происходит на Украине, жители которой оказались в заложниках у двух лагерей воинственных патриотов – местного и российского розлива. То же противостояние можно наблюдать и в Эстонии. За годы после восстановления независимости наши власти, прямо скажем, не стремились инвестировать в добрососедство эстонцев и русских. Устоявшаяся националистическая риторика, вертящаяся вокруг слова «инородцы», добрососедству никак не способствует, между тем именно под такой риторический душ попадал до недавнего времени любой русский, выучивший все-таки эстонский язык. Поневоле возникала мысль «нас здесь не любят», – и, значит, никто не имеет права требовать любви от нас.
Когда после событий в Крыму в эстонской прессе началось обсуждение вопроса «что же делать, чтобы местные русские нас все-таки полюбили», местным русским читать все это было очень забавно. Да что там – до сих пор забавно. Впечатление такое, что высказывающиеся по теме люди пробыли последние двадцать лет где-то на Багамах, ну или в Европах, как вот Сийм Каллас, а потом вернулись – и «тут и сел старик». Недовольные русские! В огромных, просто-таки промышленных количествах! Откуда? Ведь мы же ничего особенного не делали. Наоборот, мы всячески способствовали укреплению равенства и братства. Ну, или не всячески, но в пределах разумного, то есть Конституции. Мы сделали что могли!..
Смешно? Обхохочешься. Практически любой местный русский (я не рискну говорить за всех, но за большинство все-таки рискну) с ходу перечислит массу претензий к тому, как с ним обращались и обращаются в этой нашей стране. Адресатом этих претензий могут быть самые разные сущности, от абстрактных «эстонцев» до конкретных политических партий и даже отдельных политиков, но суть останется неизменной.
Гражданство. Экзамены по языку. Замещение русских «национальными кадрами». Перевод русских школ на эстонский язык. Бронзовый солдат. Инструкции к лекарствам только на эстонском языке. Пародия на интеграцию. Попытки навязать русским совсем чуждые им ценности. Безработица и бедность, которые среди русских глубже, чем среди эстонцев. Наконец, та самая националистическая риторика с «инородцами» и прочими «домашними русскими».
Капрызы Мыколы Паганини
Наверное, этот список можно продолжать. С некоторыми его пунктами легко поспорить (понятно, что эстонский учить надо, но вот надо ли его учить путем перевода школ на эстонский – вопрос). Против некоторых время от времени высказываются и сами власти (Тоомас Хендрик Ильвес знаменит своим крестовым походом против слова muulane, «инородец», правда, успехов он в этой области почему-то не добился). Но в целом список каким был лет дцать назад, таким и остается. Разве что нововведения вроде эстонизации русских школ добавились.
Однако ораторы с эстонской стороны en masse всего этого по-прежнему предпочитают не видеть. Они продолжают говорить о том, что местные русские недовольны непонятно чем, что живется нам тут в общем и целом хорошо, а остальное – это общая зашоренность, российская пропаганда и, как в том анекдоте, «капрызы Мыколы Паганини». Помните? «Мыкола, заграй!» – «Та я нэ можу...» – «Ну заграй!» – «Та я нэ хочу...»
Самое скверное, что с частью перечисленных обид уже ничего и не сделаешь. Бронзовый солдат – это история, хотя отношение к его переносу проявляется до сих пор, особенно в эти дни, когда СМИ дружно вспоминают этапы большого пути Андруса Ансипа. И видим мы всё то же самое: люди не понимают, что именно было в апреле 2007 года сделано. А ведь понимание произошедшего – или хотя бы попытка понимания, – это единственное, что можно сделать с такими историческими поводами.
Но и те пункты, по которым еще можно что-то сделать, остаются нетронутыми. Есть одно исключение – инструкции к лекарствам: согласно новому коалиционному договору, русских стариков наконец-то осчастливят переводом аннотаций к лекарствам на русский (а до кучи еще на английский и финский) языки. Это, безусловно, очень здорово. Наверное, лучше даже позже, чем никогда. Но если господа из Социал-демократической партии, а тем паче Партии реформ всерьез думают, что этим они купят русского избирателя, остается констатировать, что они дураки. Два десятка лет никто из вас и не думал о том, что пожилые русские люди, которые часто уже не в состоянии выучить эстонский, страдают, будучи не в силах прочесть инструкции к лекарствам. Теперь вас клюнули в ягодицы два жареных петуха – одного кличут Крымом, другого Выборами, – и вы, прозрев, на двадцать третий год обнаружили, что русским старикам, оказывается, нужны аннотации на русском. Думаете, вас за такое станут любить? Не будут. Все-таки вокруг не идиоты.
И в Судетах, и в Сааре было точно так же: обиды меньшинств на власть копились годами. А теперь историки бьются над вопросом, отчего случилась Вторая мировая и можно ли было ее предотвратить. Можно было. Без вопросов. Но Гитлер, Муссолини и иже с ними тут почти и ни при чем.