Джон Бэнвилл - писатель, ирландец, европеец, космополит

Фото: Лийс Трейманн

Прошедший в конце мая в Таллинне литературный фестиваль HeadRead («хорошие строки» в переводе с эстонского) порадовал тех, кто по-прежнему любит читать, встречами с выдающимися писателями современности. Ирландец Джон Бэнвилл – один из них.

Имя Бэнвилла наверняка знакомо и русскому читателю – несколько его книг переведены на русский, включая романы «Улики» (трагикомический роман-признание человека, совершившего убийство), «Неприкасаемый» (история искусствоведа, оказавшегося советским шпионом), «Доктор Коперникус» и «Кеплер» (названия говорят сами за себя). Кроме того, в России издан и детективный роман «Тайна Кристин-Фоллз», который Джон Бэнвилл сочинил под псевдонимом «Бенджамин Блэк». В интервью «ДД» Бэнвилл рассказал о советских шпионах, ирландских священниках и честных и не очень писателях.

– Вас сравнивают с Марселем Прустом и Владимиром Набоковым, возможно, двумя лучшими стилистами XX века. Что вы думаете об этой паре?

– Я большой поклонник Набокова. Впрочем, уже не такой, как раньше. Моим любимым романом Набокова был «Лолита», но потом у меня родилась дочь, и я поневоле посмотрел на «Лолиту» другими глазами. Набоков – изумительный стилист, один из величайших. С Прустом у меня есть проблемы. Он нечестен с читателем: это касается и его гомосексуальности, и его еврейства...

– Вы говорите о лицемерии?

– Нет. Времена тогда были другие. Он не был лицемером, он был именно что нечестен, – это не одно и то же. Возможно, Пруст был трусом. Но нелепо в 2014 году осуждать человека 1914 года, опасавшегося за свою репутацию. На деле он мог опасаться и тюрьмы – в Англии в то время гомосексуалистов бросали за решетку. Так или иначе, Пруст – великолепный пример человека, который свою не очень-то достойную жизнь превратил в великое произведение искусства. Скажем так: я большой поклонник Пруста, но – с оговорками. Заметьте, я говорю не о Прусте-человеке, – я не знаю, каким он был человеком, – а о Прусте-писателе. Он был нечестен именно как писатель. Сочинительство между тем требует абсолютной честности.

– Знаменитый ирландский писатель и режиссер Нил Джордан говорил на таллиннской пресс-конференции в том числе о литературе – и сказал, что английская литература холодна и прагматична, а черный юмор и циничный абсурдизм идут от ирландцев. Это правда?

– Мы, ирландцы, ощущаем себя своего рода мигрантами, перемещенными лицами. Английский язык нам не родной, пусть даже ирландский язык по сути умер полтора века назад. Мы по-прежнему чувствуем себя чужаками по отношению к английскому. Это хорошо для писателя. Вспомните того же Набокова, который был вынужден писать на чужом языке.

– Есть такое выражение  – «внутренняя эмиграция», когда человек становится эмигрантом, никуда не уезжая...

– Именно. Мы и есть такие «внутренние эмигранты». Как Эстонией в свое время правили датчане и шведы, так и Ирландией правили могущественные соседи, куда более развитые, нежели ирландцы, отчего мы все время ощущали себя гражданами второго сорта. Гибельность этого мироощущения мы преодолеваем за счет иронии. Говорим одно, имеем в виду другое. Все это делает нас немного другими. И, конечно, ирландская литература отличается версией английского языка. Ирландский английский так же не похож на нормативный, как американский или австралийский. Мы обожаем двусмысленность. Англичане тяготеют к ясности: Джордж Оруэлл считал, что проза должна быть прозрачна как стекло, сквозь которое читатель смотрит на мир. Для нас, ирландцев, проза – не стекло, а лупа. Лупы искажают. Но они очень красиво отполированы.

– В одном интервью вы сказали, что никто не будет переводить ваши книги на ирландский и что на родине вас ругают «западным бриттом»...

– После финансового краха 2008 года в Ирландии все чаще говорят: «Нужно носить зеленые футболки». Зеленый – национальный цвет Ирландии, и, я думаю, понятно, о чем идет речь. Так вот, я носить зеленую футболку отказываюсь. Я европеец. Разумеется, я ирландец, но и убежденный европеец тоже. Надеюсь, что и космополит. Но, конечно, мои книги – это ирландские книги. Моя восприимчивость – чисто ирландская.

Как-то раз один испанский журналист приехал в Дублин, чтобы взять интервью у разных людей по поводу экономического кризиса. Он беседовал с министром финансов, и тот спросил журналиста, с кем ему уже удалось побеседовать. Журналист ответил: с таким-то экономистом, с таким-то политиком, еще с Джоном Бэнвиллом. Министр финансов сказал: «Не говорите с ним. Он здесь всего лишь турист». (Смеется.) Всегда приятно знать о том, как ценит тебя правительство, правда?

– Мнения все-таки разнятся: вы получили премию ирландского ПЕН-клуба, вас избрали в Aosdána, ирландскую ассоциацию людей искусства...

– Да, и я отказался от места в этой ассоциации. Единственный за всю ее историю. Но я сделал это не в знак протеста: меня попросили уступить место другому человеку. Число мест в ассоциации ограничено, многие хотят туда попасть, между тем я ничего там не делал – вот и решил уступить тому, кому это нужно. Когда я отказался от места, это вызвало фурор...

– Получается, вас не особенно заботят звания и награды?

– Смотря какие. В конце июня меня сделают кавалером французского Ордена искусств и изящной словесности. О таком я и мечтать не мог. Но свои книги я по званиям и наградам не сужу. И никто не критикует мои тексты так, как я.

Полностью интервью с Джоном Бэнвиллом читайте в еженедельнике «День за Днем» от 7 июня. Подписаться на газету можно по телефону 666 2503 или при помощи кнопки «Закажи газету» в верхнем правом углу сайта www.dzd.ee