/nginx/o/2022/03/07/14412109t1h16fe.png)
Недавно русская редакция Postimees предложила читателям задать вопросы президенту Эстонии Тоомасу Хендрику Ильвесу. Откликнувшихся было много. И мы благодарны тем, кто принял участие в создании этого интервью. Сегодня мы публикуем ответы главы государства на самые интересные, актуальные и оригинальные читательские вопросы.
– Украинский кризис показал, что вся европейская структура безопасности меняется. То, как адаптируются к этим переменам соседи Эстонии, международные организации, членами которых мы являемся, внушает вам осторожный оптимизм или тревогу?
– Европейская безопасность базируется на принципах, части из которых уже скоро 70 лет. 8-9 мая 1945 года была дана окончательная негативная оценка насильственному захвату чужих территорий, будь то Судетская область или Австрия: чехи и австрийцы получили свои территории обратно. Другой документ – это устав ООН, запрещающий агрессию одного государства против другого. В 1975 году Хельсинкские соглашения подтвердили, что любые изменения границ государства, кроме тех, которые производятся мирно и на основе народного волеизъявления, запрещены. Эти документы лежали в основе всей нашей структуры безопасности во время «холодной войны» и после нее. Они не стали менее важными и сегодня. Если сейчас кое-где приходится читать рассуждения о том, кому исторически принадлежит Новороссия, то хочется заметить: а давайте вспомним, кому исторически принадлежал Калининград. Такой подход перевернет все наши представления о территориальном устройстве в Европе.
Потом была еще Парижская хартия 1990 года, которая подтвердила, что любое государство вправе выбирать, с кем заключать договоры об ассоциации. После этого, конечно, было вторжение в Грузию, организованное только потому, что она заявила о своем желании вступить в НАТО. Но когда Россия и НАТО договаривались о том, что не будут на постоянной основе размещать вооружения и солдат на территории новых стран НАТО, будь то Эстония, Польша или Словакия, то мы исходили из тех, прежних, соглашений.
И вот теперь все наши прежние представления разрушены, и, вероятно, на смену им должно прийти нечто новое. Но я пока не буду говорить, удовлетворен ли я или не удовлетворен тем, как мы реагируем на изменения. Скорее, все вместе. Сейчас трудно сказать, продлится ли нынешняя ситуация десятилетия или окажется дурным сном, после которого мы однажды проснемся и увидим, что Крым снова стал частью Украины. Сейчас европейские страны, США, Канада, более далекие государства смотрят на это с выражением «мы не совсем понимаем, что происходит».
Мы не хотим реагировать силовыми методами, потому что, поверьте мне, несмотря на ура-патриотические дугинские заявления (Александр Дугин – российский политолог, социолог, лидер Евразийского движения, выступающего за создание Евразийского союза на основе территории бывшего СССР – прим. ред.), что вот сейчас мы вас всех приберем к рукам, в странах НАТО все-таки 900 миллионов населения. Экономически, политически, в военном отношении НАТО насколько мощный союз, что все эти разглагольствования, что нас возьмут голыми руками, просто смешны. Но пока никто не хочет предпринимать никаких решительных шагов. Все ждут: может, они еще одумаются. И в таком положении мы сегодня и находимся.
Если эта ситуация затянется, ее начнут воспринимать очень серьезно, если же разрешится, то какое-то время будет сохраняться нынешнее положение повышенной готовности к обороне с присутствием солдат НАТО в Эстонии, Латвии, Литве, Польше, Румынии – странах, которые ощущают опасность или таких, против которых предпринимались какие-то агрессивные шаги, будь то самолеты, которые вторгаются в воздушное пространство, летают как над Черным морем, так и тут, или попытки практически блокировать морскую экономическую зону Литвы.
Все эти признаки плюс ситуация на Украине (интервью записывалось еще до достижения договоренности о мирных переговорах между Киевом и сепаратистами – прим. ред.) настолько тревожны, что все гадают: что, черт возьми, происходит?! И тут мы ступаем на почву различных истолкований. Одни люди и страны толкуют это в более негативном ключе, другие надеются, что, может быть, все еще обойдется. Те страны, которые экономически более тесно связаны с Россией, я подозреваю, на коленях молятся о том, чтобы все пошло по-старому. Другие страны считают, что по-старому не будет уже никогда и нужно что-то делать.
Но в целом, все ждут позитивных сигналов, все настолько хотят услышать что-нибудь хорошее, что даже то, что на этот раз никого не обругали, уже считается положительным сигналом. Однако вне зависимости от того, находишься ты в Министерстве обороны Эстонии или в Пентагоне, ты понимаешь, что российскую военную риторику воспринимают вполне серьезно: когда мы говорим, что сделаем все от нас зависящее, это не пустые слова, мы действительно готовы к обороне.
Полную версию интервью читайте в еженедельнике «День за Днём» от 28 июня.