Нет, в действительности Анжела Каминскас не доктор. Она старшая сестра второго кардиологического отделения Ида-Таллиннской центральной больницы. «Доктором», а то и «профессором» ее за глаза в шутку называют врачи. Но, как известно, в любой шутке есть своя доля истины.
«Почему я вообще пошла в медицину?» – Анжела показывает мне старую черно-белую фотографию в рамке, что стоит у нее в кабинете. На ней две женщины в белых халатах, одна из них – мама Анжелы.
– Моя мама была медсестрой, и я, можно сказать, выросла в детской железнодорожной больнице, где она работала. Папина родная сестра в этой же больнице работала врачом. Так что выбора, как вы понимаете, у меня фактически и не было. И когда я окончила восьмой класс – в то время была возможность поступать в медучилище после восьмого класса – передо мной не стояло вопроса, куда пойти учиться.
Я училась и работала санитаркой здесь же, в этой самой центральной больнице, и очень хотела попасть на работу в отделение реанимации. Но по распределению, так как у меня был средний балл, попала в мустамяэскую поликлинику. Я не хотела работать на приеме, пошла к главному врачу и сказала, что я хочу быть «настоящей» сестрой. Через некоторое время меня перевели в отделение функциональной диагностики, где я проработала девять лет. Потом мне там стало просто скучно. Я уже освоила все: научилась читать кардиограммы, смотреть и слушать эхокардиограммы. Поэтому ушла в отделение кардиоревматологии Мустамяэской больницы и отработала там десять лет. Эта работа позволила мне сделать множество открытий, и это была постоянная ежедневная учеба.
Через три года я окончила курсы сестры отделения интенсивного лечения. Потом получила высшее образование – вышел закон, что медсестрам желательно иметь высшее образование. И на сегодняшний день у меня три специальности: первая – общая сестра, вторая – реанимационная сестра, а еще я инструктор по оживлению европейского уровня. Сдала в Брюсселе экзамены и провожу курсы – и в своей больнице обучаю персонал, и на республиканских курсах медсестер. В Нарву и Ида-Вирумаа езжу обучать коллег, потому что все это проще рассказать им нашим сестринским языком. В прошлом году была признана лучшим наставником – вот диплом стоит!
У нас медсестры – думающие
– Анжела, я знаю, что вы работали за границей, в Англии. Почему не остались там?
– Хотела посмотреть, как работается за рубежом. Эстония тогда еще не была в Евросоюзе, и мне пришлось в Англии сдавать экзамен на профпригодность. Так что я три раза туда летала, только чтобы получить регистрацию. Теперь, конечно, все это проще.
Там другой менталитет, другое отношение. Во-первых, им не очень нравится, что к ним едут иммигранты и сбивают уровень зарплат. Во-вторых, это только у нас в течение испытательного срока тебе все объясняют и показывают. В Англии, если ты зарегистрированная сестра и если ты сдала экзамен, то «что ты ноешь, иди и работай!». И я поняла, что сама все должна посмотреть и узнать, где что лежит, и уточнить, чем их препараты отличаются от наших. Никто там никого за руку не водит. Там каждый человек работает, потому что пришел деньги зарабатывать. И никакого кофепития, как у нас: «Девчонки, нам тортик принесли, есть десять минут на кофе!»
Что там хорошо? Нагрузка на персонал не такая большая, как у нас. Я работала там в реанимации: на одну сестру – один пациент. Поэтому хватает времени с ним разговаривать, смотреть в глаза и говорить, что все будет хорошо! Но при этом ты не можешь сделать ни одного движения, которого не одобрил врач. Никакой самостоятельности! Это у нас сестра – думающая. К примеру, в Англии на операционном столе шесть часов был пациент-диабетик. Когда он поступил в отделение, я взяла у него кровь на сахар, а потом писала объяснительную, почему я это сделала без распоряжения. А как у нас? Вчера пациент говорит: «Я задыхаюсь!» и пока кардиолог пришел, сестра уже померила давление, сделала кардиограмму, посмотрела, какое количество кислорода в крови. Врач появился, а сестра уже докладывает: «Кардиограмма в порядке, давление 140 на 80, кислород немножко низковат». То есть она уже подготовила ему всю клиническую картину. А там все должен назначить врач.
Кроме того, у меня здесь осталась семья – муж и ребенок не захотели переезжать. Так что я должна была принять решение. Кстати, у меня теперь вся семья связана с медициной: сын, он еще в гимназии учится, сейчас работает санитаром у нас в реанимационном. Его хвалят, и я очень довольна. Думаю, что он пойдет по жизни этой же, медицинской, дорогой. И пойдет дальше, чем я. Во всяком случае, недавно он сказал: «Только теперь я действительно понял, что такое жизнь человека».
Мастер на все руки
– А почему вы не стали врачом?
– Сын был маленький, очень больной, астматик, нужно было его возить на разные процедуры. Так что я работала больше по ночам, чем днем. Но теперь, благодаря моим стараниям, он здоров. Мой муж – юрист по образованию, работает в Мустамяэской больнице, он отвечает за логистику и охрану. Так что, когда я возвращаюсь с работы и рассказываю, как день прошел, то всем все понятно. Мама тоже, слава Богу, жива и здорова. Правда, иногда забывает таблетки принять, и я ее ругаю. А она мне тоже спуску не дает: «Почему халат коротковат? Брови почему так делаешь? У сестры лицо всегда должно выражать готовность принять новую информацию!»
– На фоне массового оттока медицинских кадров за границу вы – редкая птица!
– Я не одна из тех, кто вернулся! У нас есть еще одна медсестра, которая вернулась из Финляндии. Есть врач, который вернулся из Швеции. Я не хочу, чтобы медсестры уезжали в ту же Норвегию. Мы их здесь обучаем, затрачиваем большие ресурсы, а они уезжают туда уже специалистами. Это большая проблема – нехватка сестер! Я не говорю про свое отделение, у нас с этим все в порядке. Что у нас хорошо: можно учиться и развиваться, это очень приветствуется на работе, больница готова поддержать любой хороший проект своих работников! Мне это очень нравится. И когда я вернулась, то решила, что созрела для руководящей работы, и стала старшей сестрой в отделении.
- А какие функции выполняет старшая сестра?
– Я еще в Англии не могла понять, почему старших сестер у них называют менеджерами. Потом поняла: потому что они занимаются всем – ремонтом, обучением персонала, аппаратурой, выбивают зарплату. Вот если у нас ремонт в отделении, я пишу, как я его вижу. Допустим, в процедурный кабинет дверь открывается так, что стукается о другую дверь и можно нечаянно ударить человека. Маленькая проблема, но кто за это отвечает? Старшая сестра! Она должна написать в хозяйственный отдел, чтобы пришел мастер и перевесил двери.
Если ремонт палаты идет, то именно старшая сестра должна указания дать. Например, по евростандарту у пациента должно быть полтора метра свободного пространства, лампочка над кроватью должна находиться на высоте не более двух с половиной метров над головой, кислородный аппарат пациент должен доставать рукой, сидя на кровати и так далее. Старшая сестра – это связующее звено между врачом, заведующим и остальным персоналом, это человек, который улаживает конфликты в отделении, рассматривает все претензии. Жалобы пациентов очень редко сразу поступают к заведующей, вначале они попадают ко мне. За последние годы у нас не было ни одной жалобы в отделении.
На врача надейся...
– Чего, на ваш взгляд, не хватает сегодня нашей медицине?
– Если взять кардиологию или эндокринологию, то уровень лечения у нас очень высокий. Наши врачи постоянно учатся, ездят на конференции и семинары по всей Европе для повышения квалификации. Разницы в лечении здесь и там не существует. Но есть разница в уходе и наблюдении за больными. Это для Эстонии большая проблема – наши пациенты после выписки из больницы остаются один на один с самим собой. Вот, к примеру, пациента выписали после имплантации кардиостимулятора. Наш пациент уходит из больницы в никуда. А в Голландии (мы были там в рамках одного проекта, изучали организацию медицинской помощи) он звонит своей кардиологической сестре, которая его постоянно наблюдает. По системе телеметрии и специальным датчикам она у себя на компьютере видит его кардиограмму. Сестра звонит и говорит: «Вы сегодня два раза выходили из ритма. Как вы себя в этот момент чувствовали? Не могли бы вы сейчас померить давление? Так, данные уже у меня, давление повысилось. Завтра приходите ко мне, разберемся». Либо она сама приходит на дом к пациенту – у них есть и домашние визиты. У такой сестры 300 пациентов, не больше. Она звонит тем пациентам, состояние которых вызывает у нее сомнения. А они не чувствуют себя одинокими, потому что за их здоровьем постоянно наблюдают. У нас система телеметрии не внедрена, хотя это было проектом Ида-Таллиннской центральной больницы, но просто у нас нет таких денег.
- Боюсь, что нам до этого еще очень далеко…
- Я вижу выход в том, чтобы при каждом медицинском центре или даже при центре семейных врачей работал кабинет сестринского приема для консультации и наблюдения за кардиологическими больными, диабетиками, пациентами, которые принимают препараты, разжижающие кровь.
Дело в том, что медсестра ближе к пациенту, чем врач, пациент считает ее «своим человеком» и ходит к ней годами. Если сестра видит, что у пациента состояние ухудшилось, появились отеки, она может без очереди направить его к кардиологу. И он не должен ждать два с половиной месяца – он умрет за это время!
У пациентов, как правило, много вопросов: «Вот я принимаю таблетки, а может, мы уже снизим дозу?» Все они боятся, что таблетки повредят желудок. Но они же параллельно принимают препараты, которые защищают слизистую желудка. А таблетки для сердца они должны принимать постоянно, поскольку их организм сам уже не справляется. Чтобы объяснить все это, не нужен прием у врача – достаточно хорошо подготовленной сестры. Пациент приходит на прием, она берет анализы, сама ему звонит, сообщает результаты и корректирует дозы. Таким образом 40 % нагрузки мы бы сняли с наших семейных врачей. Это работает во всей Европе – в Швеции, Италии, Германии, Англии. И мне очень жаль, что мы никак не можем внедрить это здесь. Если мы взяли модель медицины из Европы, то мы должны были бы брать его в полном объеме, а не частично.
...И сам не плошай
– Но наш пациент не доверяет медсестре. Он хочет попасть на прием именно к врачу!
– Да, мы знаем об этой проблеме, таков менталитет. Наш пациент обычно не знает, что медицинская сестра – специалист с высшим образованием. Причем далеко не каждой сестре мы доверяем прием пациентов. Мы ведем учет: когда они проходили курсы усовершенствования, умеют ли общаться и т.д. И кстати, пациенты уже привыкли и довольны, например, приемом диабетических сестер. У нас в больнице эта работа налажена: при каждом отделении есть сестринский прием, например, в гастроэнтерологическом отделении, есть и акушерский прием. Они принимают не только тех, кто лежал в этой больнице, а всех – с направлением семейного врача. Сейчас такая система налажена только в Мустамяэской больнице и у нас, в Ида-Таллиннской. А должны быть в каждом семейном центре.
– О чем вы мечтаете?
– Я очень надеюсь, что когда-нибудь такие сестринские кабинеты будут самым обычным делом. Для этого и работаю! И еще я мечтаю, чтобы у нас развивалась система обучения по оказанию первой помощи. В Англии я однажды увидела объявление: «В нашей деревне завтра состоится обучение, как оказать первую помощь». Я из любопытства сходила и посмотрела.
Что вы думаете? Вся деревня – в Доме культуры, 12 инструкторов, 12 манекенов, все делают искусственное дыхание и массаж сердца. Я спросила одну даму: «Зачем вам это нужно?» Она ответила: «Вон там, видите тракториста? Пять лет назад мой муж делал ему массаж сердца, пока не приехала скорая, а мы все делали ему дыхание рот в рот». А у нас люди падают на улице, и никто к ним не подходит, все проходят мимо. По статистике, каждый третий пациент умирает потому, что не получает первой помощи даже от соседа, который мог бы не только вызвать скорую и просто ждать, но и что-то сам сделать!