С каждым следующим фильмом о «Планете обезьян» кинематограф все дальше уходил от одноименного романа Пьера Буля. Новый блокбастер Мэтта Ривза «Планета обезьян. Революция» скорее напоминает «Скотский хутор» Оруэлла, только совершенно без юмора. Даже по-оруэлловски черного.
От Оруэлла здесь – противостояние двух вождей обезьяньего народа: мудрого Цезаря, который в предыдущей картине франшизы, «Восстании планеты обезьян», поднял эволюционировавших приматов на борьбу против людской тирании, и зловещего, уродливого, чудовищно коварного Кобы, который сам претендует на пост обезьяньего президента или, если угодно, генсека. Коба, как мы помним, – первый псевдоним Сталина, и тут возникает параллель с Наполеоном из «Скотского хутора». От истории тоталитаризма ХХ века – еще одна деталь: чтобы спровоцировать обезьян на войну с людьми, Коба поджигает сложенное из бревен и веток обезьянье жилище и заявляет, что это сделали люди. (Поджог Рейхстага?!)
Во всем остальном картина страшнее и мрачнее оруэлловской издевательской антиутопии. По зрелищности и неизбежности драматургических приемов это типичный голливудский блокбастер, рассчитанный на летний прокат, когда публику загонишь в кинозалы только сильнодействующими средствами. По мощному эмоциональному и интеллектуальному воздействию – предупреждение, впитавшее в себя и фильмы-катастрофы, и научно-популярные ленты о жизни приматов, и неутешительные раздумья о том, как человечество, двигаясь по пути научно-технического прогресса, теряет остатки разума, осторожности и этики.
Мы доиграемся!
Картина Ривза – продолжение снятого три года назад Рупертом Уайаттом «Восстания планеты обезьян». Из того фильма сюда перешел образ шимпанзе Цезаря и еще нескольких обезьян, включая мудрого орангутанга Мориса. Оба фильма сделаны в технологии motion capture: разумные приматы нарисованы на компьютере, к актерам, играющим их, подключены датчики, передающие жесты и мимику нарисованным героям. Цезаря играет непревзойденный мастер такой игры Энди Сёркис (вспомните хотя бы его Горлума во «Властелине колец»).
В фильме Уайатта речь шла о безответственности экспериментов, которые человек проводит над природой. Цезарь – жертва такого эксперимента: фармоколог, искавший средство от болезни Альцгеймера, привил ему свой препарат. В результате обезьяна догнала по уровню интеллекта человека, «братья по разуму» последовали за ней, убедились, что ничем не хуже homo sapiens’ов, которые, тем не менее, не считают их равными себе и держат в черном теле, – и восстали. Вышла вариация на тему «мы не можем ждать милостей от природы после всего, что сделали с ней». Но есть и второй план, в котором авторы картины ни за что не признались бы, опасаясь (скорее всего, несправедливых) обвинений в расизме: поневоле задумаешься о том, к чему привело получение наисовременнейших технологий отдельными странами, до того жившими в затянувшемся средневековье, а то и в каменном веке, или организациями типа ХАМАС.
В фильме Ривза тема продолжена и развита. Безудержно экспериментируя, человечество доигралось до эпидемии обезьяньего гриппа, истребившего миллиарды людей. Планета оказалась в руках обезьян. Правда, группка людей сохранилась – они живут в руинах Сан-Франциско, создали подобие государства, во главе которого стоит интеллектуал Дрейфус (Гэри Олдмен), с виду – академик, напяливший бронежилет и взявший в руки автомат; жесткий лидер и великолепный демагог, без труда повелевающий толпой. В нем есть что-то от Цезаря, а что-то и от Кобы, и в зависимости от обстоятельств доминирует то та, то другая черта.
Людям необходима электроэнергия, а ГЭС находится на территории обезьян и неисправна. Ремонтировать ее отправляется группа во главе с безупречно нравственным экологом Малькольмом (Джейсон Кларк). Обезьяны не очень доверяют людям, однако Цезарь, понимая, что худой мир лучше доброй ссоры, пропускает их к плотине, потребовав предварительно сдать оружие. (С каким сладострастием обезьяны разбивают пистолеты и охотничьи ружья о камни!) Но конфликт неизбежен – как же без него?
Провокаторы есть всюду
Спросите после фильма: «На чьей ты стороне – обезьян или людей?». На таком уровне принять чью-то сторону невозможно: можно быть на стороне Малькольма и Цезаря против Кобы, против Дрейфуса, против истерика Карвера, который, встретив в лесу обезьян, выстрелил и ранил одного из самых благоразумных шимпанзе, против всех тех, кто случайной глупостью или преднамеренной хитростью превращают неустойчивый мир в войну. «Обезьяны идут за Кобой!» – повторяет пришедший к власти бельмастый урод. И они действительно идут за новым вождем. Но столкновение спровоцировали обе стороны.
Кадры атаки обезьян сняты, разумеется, потрясающе – тут уж Голливуд постарался! В пламени и грохоте рушащихся стен несется кавалерия приматов, беспорядочно паля во все стороны из отбитых у людей автоматических винтовок… Кто-то из фантастов говорил, что один пулемет остановил бы весь монгольский экспедиционный корпус (порядка 30 тысяч всадников) в битве при Калке. Но дай в руки таким воякам современное стрелковое оружие – и они справятся с великолепно подготовленными солдатами любой армии. Человеку XXI века есть что терять, ему дорога жизнь, а кочевникам (и обезьянам из фильма) терять нечего, они и так живут – хуже некуда. Кто знает, может, павшим смертью храбрых в загробной жизни уготованы неслыханные блага…
...Художник (не обязательно гений, достаточно быть крепким профессионалом и иметь сердце) предвидит, что может произойти с человечеством. Он может быть крайне неточен в деталях и сроках, но редко ошибается в главном. Когда снимал свой фильм Уайатт, актуальным было предчувствие экологической катастрофы. Когда вышел фильм Ривза, человечество, само того не видя, подошло к грани большой войны. Бельмастые Кобы, которым нужно самоутверждаться, чтобы остальные обезьяны безропотно следовали за ними, расплодились нынче в количестве, приближающемся к критической массе. Смута в одной потерявшей здравый смысл стране может заварить такую кашу, что мало не покажется всему земному шару. Тем более, что любителей помешать в этом вареве своей поварешкой предостаточно всюду.
«Я думал, обезьяны лучшей людей. А мы не лучше, мы такие же, как вы», – говорит Цезарь. Камера крупным планом показывает его глаза. Печальные и мудрые человеческие глаза.
У фильма открытый финал. Развязка обещана в третьей картине. Если, конечно, ее будет кому снимать.