Пенсионерка Вера Петрова обратилась в редакцию нашей газеты с просьбой помочь разобраться в ситуации, из-за которой ей пришлось забирать тело умершего в Раплаской больнице супруга из Пярну, хотя травму, после которой мужчина уже не оправился, он получил в Таллинне.
По словам женщины, эта трагическая история началась 21 апреля. В тот день ее пожилой супруг, Геннадий Петров, будучи слегка навеселе, отправился на прогулку и не вернулся. Через сутки соседский мальчик сообщил крайне встревоженной женщине, что видел, как машина скорой помощи забирала ее мужа с остановки Прийсле напротив их дома. Обзвонив больницы, Петрова узнала, что ее супруг находится в больнице «Скорой помощи» с травмой головы, в тяжелейшем состоянии и, скорее всего, не выживет, а если выживет, то останется недееспособным. Происхождение травмы женщине неизвестно, в больнице она узнала, что голову муж разбил о землю, но неизвестно, упал ли он сам, или кто-то его толкнул.
В больнице «Скорой помощи» Петров провел примерно месяц, там ему постоянно ставили капельницы, поддерживая, как говорили медики, слабое сердце. Потом, когда лечение как таковое закончилось, мужчину перевели в Клинику послебольничного лечения Северо-Эстонской региональной больницы на Хийу, 44 на дальнейшую реабилитацию. «Он не двигался, ничего не осознавал. Состояние, можно сказать, „овоща”», – вспоминает супруга.
В клинике на Хийу, 44 Геннадий находился также около месяца, в течение которого заметных изменений в его состоянии не произошло.
Место есть, но его сразу нет
Затем встал вопрос о переводе больного в отделение, где оказывают сестринскую помощь умирающим людям, по сути, хоспис. Об этом Петровой сообщила по телефону медработник, после чего спросила, желает ли женщина сама поставить мужа в очередь на перевод в отделение сестринской помощи на Хийу, 39, или она предоставит это врачам. Петрова согласилась на второй вариант, и, по ее словам, мужа поставили в очередь и перевод был назначен на 17 июля. Но в конце июня лечащий врач мужчины вдруг заговорил о том, что намерен отправить больного в Кейла или Рапла, объяснив это тем, что в таллиннских медучреждениях, оказывающих соответствующие услуги, для Петрова места нет.
Решение врача неприятно удивило пенсионерку. На вопрос о том, как же она будет навещать супруга, она услышала, что делать это необязательно – дескать, все равно скоро умрет. «А я и говорю: „Извините, пожалуйста, как это я не буду к мужу ездить?! Мы с ним 40 лет вместе прожили”», – со слезами говорит женщина, вспоминая тот разговор.
Несмотря на ее просьбы оставить супруга в Таллинне, лечащий врач в конце июня перевел пациента в отделение сестринской помощи Раплаской больницы.
«Я договорилась с людьми, которые везли мужа в Рапла на скорой помощи, и сопровождала его, – рассказывает Вера Петрова. – Он очень тяжело перенес дорогу, ему было так плохо в машине! Как он задыхался! Как он кашлял! Было очень страшно».
В течение следующего месяца женщина регулярно ездила навещать мужа в Раплаской больнице, а 29 июля он умер.
Семью же, которая хотела забрать тело, ждали новые трудности.
Сплошные вопросы
По словам Веры Петровой, в Раплаской больнице ей сказали, что выдать свидетельство о смерти мужа и отдать тело ей не могут, так как в его медицинской карте стояла пометка о том, что пациент «с криминальной историей», поэтому труп будет направлен на вскрытие в Пярну – в соответствии с территориальным делением. «При нас с сыном приехала полиция, мужа забрали и увезли, – рассказала женщина. – Из Пярну мы потом забирали тело на свои средства и на своем транспорте». По словам женщины, пометку о «криминальной истории» сделал в Таллинне лечащий врач ее мужа.
Она считает, что в данной истории вообще очень много вопросов без ответов: «21 апреля, когда муж получил травму, никто выяснением обстоятельств произошедшего не занимался, и никакого уголовного дела возбуждено не было. Почему труп вдруг стал „криминальным”? И почему его отправили в Пярну?» Также женщину мучает вопрос о том, зачем больного, пока он был еще жив, перевели в Рапла, если в Таллинне в назначенный день его должны были перевести в хоспис.
Глава службы коммуникации Северо-Эстонской региональной больницы Инга Лилль, к которой мы обратились за комментарием, сообщила, что лечащий врач принимает решение относительно того, направить пациента на домашнее лечение или поместить в учреждение, оказывающее услуги сестринского ухода, исходя из общего состояния больного.
«Если пациент для выздоровления больше не нуждается в активном лечении, но не способен самостоятельно обслуживать себя, его направляют в отделение/учреждение, оказывающее услугу сестринской помощи, – ответила она. – Геннадий Петров был переведен в отделение сестринской помощи Раплаской больницы, поскольку в таллиннских патронажных больницах и отделениях сестринского ухода не было свободных мест. Лечащий врач объяснил родственникам ситуацию, и близкие дали согласие на перевод пациента в Рапласкую больницу».
Таинственный «криминал»
На вопрос о происхождении в истории болезни мужчины пометки о «криминальной истории» Лилль ответила коротко: «Такой пометки ни в медицинской карте, ни в эпикризе сделано не было».
Руководитель Раплаского отделения полиции Ляэнеской префектуры Янно Руус объяснил, что тело Геннадия Петрова отправили на вскрытие, так как причина смерти была неизвестна: «Связывать это с чем-то криминальным пока нет причин. Если врач не выдает свидетельство о смерти, то обычная процедура предусматривает, что полиция должна направить тело на вскрытие. Если результаты вскрытия не указывают на насилие или внешнее вмешательство, которое могло бы стать причиной смерти, то уголовного разбирательства это за собой не влечет».
Пресс-секретарь Пыхьяской префектуры Хелен Ульдрих подтвердила, что у таллиннской полиции не было поводов сомневаться в том, что травма Геннадия была обычным несчастным случаем: «21 апреля в Мустамяэскую больницу Таллинна доставили упавшего на улице мужчину 1939 года рождения. Несколько дней спустя (так в ответе – прим. ред.) мужчина умер в больнице. Данный случай не относится к полицейскому производству (то есть у полиции нет оснований подозревать, что за смертью лица стоит что-то криминальное)».
Злополучная пометка о «криминальном» трупе, так усложнившая жизнь родственникам – самое загадочное явление во всей этой запутанной истории. Если она действительно была – почему этого не подтверждают ни врачи, ни полиция? Если ее не было – почему тело отправили на вскрытие, а не отдали семье? По словам Веры Петровой, медики Раплаской больницы, куда женщина с сыном прибыли почти сразу после смерти Геннадия, утверждали, что сами впервые столкнулись с подобной ситуацией. «Они сказали, что у них такое в первый раз, обычно они сразу отдают тело, но в данном случае, так как труп „криминальный”, его заберет полиция. Почему нам его не отдали? Зачем он им был нужен? – недоумевает женщина. – Я вообще не хотела, чтобы его анатомировали. Умер пожилой человек, от тяжелой травмы. Все и так ясно».
Запрос, направленный нами в Рапласкую больницу, также не прояснил ситуацию. Главврач этого медучреждения Айли Лааснер была немногословна: «Я ознакомилась с медицинскими документами, которые находятся в архиве Раплаской уездной больницы. Ни в истории болезни, ни в сестринской истории болезни пациента нет пометки, на которую вы ссылаетесь в своем вопросе».
То, что тело было отправлено в Пярну, по словам Лааснер, объясняется тем, что… именно там проводятся все судебно-медицинские вскрытия Раплаского уезда.
Но один, самый главный ответ – зачем вообще нужно было производить судебно-медицинское вскрытие, если пометки о криминале не существует в природе – остается без ответа. И получается заколдованный круг: вскрыли потому, что отправили, а отправили – для того, чтобы вскрыть. Цель всех этих манипуляций осталась неизвестной.