На прошлой неделе в газете Postimees, в том числе и на русском языке, было опубликовано взбудоражившее общественность мнение Ээрика-Нийлеса Кросса «Во благо нашей общей Эстонии».
ПереКРОССный допрос
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Мнение это интересно и где-то даже революционно во многих отношениях, но особенно оно зацепило заданным от лица всех эстонцев «проклятым вопросом»: на чьей стороне, если случится война, будут воевать местные русские? И хотя с кем именно война, Кросс политкорректно не уточняет, ежу понятно: если на нас нападет, допустим, Зимбабве, то и вопроса нет – эстонские и русские парни сообща дадут агрессору отпор. Так что автор имеет в виду совсем другую страну, которую и мы – тоже политкорректности ради – здесь не назовем.
Обеспокоенность эстонцев в принципе понятна: подобные сомнения терзали в 1941 году и советское руководство. После недолгих размышлений мудрый товарищ Сталин пришел к выводу, что, пожалуй, точного ответа знать не хочет, и поэтому поволжские немцы отправились в Казахстан и Сибирь. Но в Эстонии нет ни Сибири, ни Казахстана – что будем делать? Остается только спрашивать – но стоит ли?
Можно подумать, что даже самый честный «промосковски настроенный русский» (терминология Кросса) расплачется и признается: «Извините, ребята, но я в случае чего обращу оружие против вас. И более того, жду не дождусь момента, когда смогу это сделать». Так чего хотят эстонцы, слов успокоения – «да, да, мы вместе»? Не сомневаюсь, что многие русские ответят именно так абсолютно искренне, но каков процент этих многих – 10, 50 или 99 – понятия не имею. Одно дело – просто вместе, а другое – против кого вместе. А кроме того, нельзя забывать и о такой штуке, как выбор в стрессовой ситуации, и никто заранее не может знать, каким образом себя в ней поведет.
Не все герои войн собирались стать героями, а большинство предателей не планировали предательства, но наступал час икс – и кто-то бросался на амбразуру, а кто-то раскрывал военные тайны еще до начала допроса. И если вернуться на мирную почву, то у О. Генри есть рассказ, в котором два писателя спорят о том, как должен литературный персонаж прореагировать на известие об уходе супруги.
Один утверждал, что человек в такой ситуации разразится демонстрирующими степень его потрясения высокопарными фразами, другой – что проявит редкостную сдержанность. Когда они разошлись по домам, выяснилось, что по странному стечению обстоятельств обоих покинули супруги. И сторонник длинного горестного монолога тут же потерял дар речи, а тот, кто настаивал на единичной скупой мужской слезе, выступил в духе Васисуалия Лоханкина. Человек может лишь предположить, как он поступит, планировать, как он поступит, но знать наверняка этого не может.
Заподозрить Ээрика-Нийлеса Кросса в наивности трудно. Естественно, он все это понимает. А зачем тогда спрашивает – для того, чтобы русские поклялись в лояльности Эстонии, или для того, чтобы попытались ответить в первую очередь самим себе? Если долго добиваться, можно получить ответ на любой вопрос. И оказаться в ситуации, когда тут же возникнет следующий – что тебе делать с ответом. Поэтому не дай бог нам всем – и эстонцам, и местным русским – когда-нибудь этот ответ узнать.