Одной из самых ярких премьер уходящего года в России стал фильм Михаила Угарова «Братья Ч», повествующий о событиях одного летнего дня из жизни семьи Чеховых в середине 1880-х годов.
Человек без селезенки
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
26-летний Антон, сидя на даче, с утра до вечера пишет короткие комические рассказы в дешевые журналы, чтобы содержать большую и неблагополучную семью: разорившегося отца, болезненную мать, сестру, старших и младших братьев. Будущий великий писатель еще только осознает свой литературный дар. Рядом с Антоном – его старшие братья: Николай, талантливый художник, так и не написавший своего живописного шедевра, и Александр, ближайший друг и отчаянный завистник Антона, одаренный писатель, профукавший свой талант.
Интервью с известным драматургом, сценаристом и режиссером Михаилом Угаровым планировалось о его картине, а получилось про Антона Павловича, каким мы узнаём его сегодня.
Михаил Юрьевич, в календаре памятных дат нынешнего года отдельной печальной строкой отмечено 110-летие со дня смерти Чехова. Не думаю, что вы, снимая «Братьев Ч», имели в виду эту дату.
Конечно, дело не в дате. Чехов всегда привлекал меня как драматург мирового уровня. Гордость русского театра Александр Николаевич Островский не стал драматургом мирового уровня – а Чехов стал. К тому же мои отношения с драматургом Чеховым складывались непросто. Было время, когда я его ненавидел. Не самого Чехова, конечно, а Чехова в нашем российском теат-ре. Мне до ненависти не нравилось, как его ставят, что из него делают. Понятно, что Чехов тут не виноват.
С другой стороны, сказать однозначно, каково его значение для мировой драматургии, нелегко. Например, любимая мною писательница Людмила Петрушевская считает, что Антона Павловича можно считать родоначальником «театра без слов». Так она формулирует, и я не могу с ней не согласиться.
Для меня это ужасно, когда театр лишен слов. Наверное, это профессиональная и драматургическая деформация: когда вижу что-то без слов, у меня чувство, что мне лгут. Слова сами по себе лгут, но визуальность лжет так, что словам за нею не угнаться.
Кто-то однажды метко заметил, что творчество – это приключения души. Какие приключения выпали на долю вашей души, когда вы снимали «Братьев Ч»?
Для меня Антон Павлович – самая таинственная фигура русской литературы. Чехов закрыт невероятно. Он сделал все, чтобы закрыться – и остаться в наших глазах мягким интеллигентом. Рядом с ним Максим Горький – ребенок, весь нараспашку. И Лев Толстой все про себя рассказывал. А Чехов – сейф какой-то, и, конечно, этот сейф мне хотелось вскрыть.
Когда мы говорили об Антоне Павловиче с игравшим его в картине Егором Корешковым, то удивлялись, что не можем представить, какие у него, Чехова, руки. Руки Толстого мы себе можем представить, и руки Горького можем, а здесь образ ускользает, не получается закрыть глаза и увидеть. Это знак, и это тайна.
А если про приключения души, то, конечно, творчество – всегда о творце. Каждый помнит себя в возрасте, когда ты никто, когда самые близкие люди в тебе сомневаются, а ты сомневаешься в себе еще больше – графоман ты, талант?
В вашей картине отец в похвалу сыну и назидание домочадцам произносит замечательную фразу: таланта нет, а все пишет, пишет...
Да, и каждый из нас, начиная, слышал что-то подобное. Кто-то находит в себе силы через это переступить, а кто-то, услышав такое от родителей, друзей, братьев, ломается. Это очень знакомо.
Когда смотришь «Братьев Ч», ловишь себя на мысли, что вы намеренно задвигали главного героя в тень, а для других персонажей, Александра Чехова, например, не пожалели ярких красок.
Задвигать Антона Чехова в тень – такой задачи у меня не было. Просто таким был этот человек. Вспомните строчки из писем Чехову: ты – человек без сердца, человек без страданий, человек без селезенки. То есть у всех твоих родственников есть право на страдание, а у тебя одного нет. Все хорошие, душевные, а ты один такой-сякой бессердечный.
Мы намеренно сделали вот что: половину фильма Антон действительно предстает в глазах окружающих в самом невыгодном виде. Брат плачет, а он рыбку ловит. Я даже специально оставил сцену, когда Антон, изверг этакий, резко рвет из губы пойманной рыбы крючок...
Но мы ведь прекрасно понимаем, что тот, кому дано нести ответственность за других, иногда лишен права иметь сердце. Остальным можно рыдать, страдать, тонкостью души очаровывать. Отсюда и эффект отстраненности, посторонности. Иногда кажется, что какая-то сцена в фильме длится бесконечно долго, ей бы закончиться, а она все душу рвет... Но это и есть субъективное ощущение Антона: сколько же можно, думает он, сколько же можно это слушать?!
Только во второй части картины Антон начинает приоткрываться, с приездом Дуни возникает новая тема. Но и тут, надо сказать, Чехов особой человечности не проявляет.
Хочешь избавиться от бывшей любовницы – избавляйся, это каждый мужчина знает, отступать тут некуда. Нет, Антон специально отыгрывает назад, совершая жестокий поступок по отношению и к прежней любви, и к новой. И наблюдает еще, что из этого получается. И потом в рассказе все это описывает, он же документалист. Все любовные романы бедного Левитана он описал от и до, даже цвет портьеры в гостиной не менял в рассказе, все точно: в гостиной висела зеленая портьера.
Чехов постоянно и достаточно жестко нарушал этические нормы, но в сознание наше вошел деликатным и мягким.
Почему так получилось?
Все просто: пришла революция, прежняя жизнь сгинула, и в сознании российской интеллигенции Чехов стал иконой прежнего мира, душевного, благостного. Опять-таки, Чехов не виноват, это советская власть ему услужила. Конечно, сегодня, многое зная, мы понимаем, что всё не так, никакой он не мягкий-гладкий-добродушный. Жесткий он, порой бессердечный. Точно знающий, что ему надо.
Антон Павлович сегодня – союзник современным кино и театру?
Он не союзник, он партнер. Всегда интересно разгадывать его загадку, хоть отгадка, на мой взгляд, нехитрая – Чехов был первым писателем первого ряда из разночинцев, как говорится, «из-за прилавка», что, кстати, его очень сильно угнетало. Отсюда и его закрытость, он не хотел играть в барство, что бесконечно делал Бунин, не хотел играть в свое происхождение, как это делали Горький или Есенин, и ушел в некую нейтральность.
Самая известная цитата из Чехова, которую порастаскали уже куда надо и не надо, – про раба, которого надо по капле
из себя выдавливать. Никто уже в смысл не вдумывается, но это же ничего не отменяет. Посмотрите, что происходит сегодня: опять ищут виноватых, опять желание сильной руки. Бесконечный абсолютно русский сюжет. Как же его рассказать без Чехова?
Михаил Угаров
• Родился в 1956 году в Архангельске.
• Окончил отделение драматургии Литературного института имени Горького.
• Художественный руководитель московского «Теат-ра.doc». Председатель худсовета Центра драматургии и режиссуры им. А. Казанцева и М. Рощина.
• Лауреат театральной премии «Золотая Маска»,
телевизионной премии ТЭФИ и др.
• Среди его режиссерских работ – телесериалы «Любовь на районе» (2009) и «Черчилль» (2010). «Братья Ч» – дебют Михаила Угарова в большом кино.