Выпьем за музей

Марианна Тарасенко. Фото: Архив ДД

На прошлой неделе портал «Столица» вел праведный бой с газетой Õhtuleht, но в итоге все, как говорится, остались при своих. Точнее, при своем мнении.

Для тех, кто не в курсе,  –  краткая история вопроса. В связи с тем, что Õhtuleht  в своей статье заменила выражение «русская оккупация» на «тиблаская оккупация» (или оккупация т.н. «тибл»), портал «Столица» предался старинной местной русской забаве: стал выяснять у знатоков, является ли слово «тибла» оскорбительным.

Тибла, меня уважаешь?

Психолог Марика Юузе ответила, что это, безусловно, оскорб-ление: «Только по употреблению этого слова сразу могу предположить, к какой партии принадлежит автор. Цель – любыми средствами, любой рекламой привлечь голоса эстонского избирателя. Если бы кто-то занялся понятийным аппаратом и разобрался, как появилось это слово, как оно соизмеримо с нормами русского языка, то, возможно, его начали бы использовать в правильном контексте. Сейчас же каждый, кто употребляет его, придает ему свое значение. Так что те, кто это слово говорит, сами и являются „тибла“».

Иной точки зрения придерживается директор Музея оккупаций Кадри Вийрес: «Я не вижу в статье направленности против национальных групп Эстонии (и других стран), но при желании использование этого слова (тибла – прим. ред.) позволяет такую трактовку.

Для уточнения писатель волен пользоваться определениями „русская” или „тиблаская”, имея в виду советскую оккупацию. Свобода мысли и умение жить без комплексов очень важны».

При этом г-жа Вийрес не отрицает, что слово «тибла» в основном используется в шовинистическом контексте и имеет уничижительный оттенок, но тут же объясняет: «В новое время его стали употреблять в более широком контексте, понимая под ним иммигрантов из разных стран. Данное слово употребляется по отношению к русским или говорящим на других языках жителям Эстонии, и это связано с распространенным стереотипом, что иноязычные переселенцы не уважают культуру страны проживания, ее жителей и язык и в общем враждебно настроены по отношению к Эстонии».

Типа типски

Вы что-нибудь поняли?  С одной стороны, уничижительно, а с другой – надо жить без комплексов, при этом вроде бы шовинизм, но контекст сильно расширился, а вместе с ним – и стереотип «переселенцы не уважают», к тому же (sic!) не только русские… Зато писатель имеет право уточнять, что советская оккупация – это «русская» или «тиблаская». Это так на табличке в музее?

От плюрализма мнений в одной голове в наше время уже давно перестало укачивать, но был в комментарии г-жи Вийрес момент, который лично меня глубоко потряс, и сейчас я потрясу им читателей. Со ссылкой на журналиста Вольдемара Куреса директор Музея оккупаций на голубом глазу утверждает:  «Слово „тибла“ появилось в эстонском языке перед Первой мировой войной. Тогда в работах по строительству в Таллинне морской крепости Петра Великого принимало участие большое количество русских из Витебска. По сравнению с другими они были людьми из захолустья, поэтому на их счет другие русские сами отпускали шуточки. Мужчин из Витебска стали называть словом tipski (дурень, недоумок), от этого потом и появилось слово „тибла“».

Ой тибла!  А мы-то, типски-недоумки, полагали, что это от двух совсем других слов произошло… Ошарашенная лингвистическим открытием, сделанным аж в 1962 году, я зарылась в недра Интернета: уж он-то точно знает этимологию этого богатого слова.

Выяснилось, что Википедия на русском языке придерживается традиционной версии происхождения термина: «Слово произошло от русского матерного (сами понимаете чего – прим. М.Т.): так в Эстонии было переосмыслено иногда слышанное представителями местного населения обращение от бойцов Красной армии в 1918-1920, 1940-1941 и с 1944 гг. По другой версии, такая кличка родилась в армии Эстонии, где часто бок о бок служили солдаты с разным родным языком, но с одним, эстонским, гражданством».

С комплиментарной (по сравнению с вышеприведенными) для нас версией Куреса любопытных знакомят в качестве альтернативы только на английском языке, но более внятно и несколько иначе, чем сама г-жа Вийрес (хотя это могло быть очередное lost in translation):  «Слово пришло от русских строителей во время Первой мировой войны, которые в большинстве своем приехали в Эстонию из Витебской губернии и считались туповатыми. Их звали „типски“ (искаженное от „витебский“), что позже превратилось в „тибла“». Еще одно ой.

Сомнительная альтернатива

Давайте разбираться. Я, конечно, не эстонский филолог, но прекрасно понимаю, как в эстонском языке слово «витебский» превратилось в «типски», однако скудным тибласким умом категорически отказываюсь понимать, как оно в итоге трансформировалось в «тибла». Кроме того, подобные «шуточки» никак не могли отпускать «сами русские», поскольку они даже в характерном для тибл

состоянии «сильно взямши» легко выговорят целиком слово «витебский», являющееся отнюдь не шуткой, а обычным притяжательным прилагательным, обозначающим  жителя определенной местности.  

И еще одно: в русском фольклоре существует множество шуток-прибауток, касающихся специфических черт жителей разных мест, но нет ни единого намека на то, что витебские отличаются несообразительностью. Может быть, эти строители просто-напросто не очень хорошо понимали по-русски, особенно, когда на нем говорили эстонцы?

Да,  кстати, что это у нас за «русские строители» из Витебской губернии? Смотрим национальный состав Витебской губернии перед Второй мировой: 53% – белорусы, 17,7% – латыши и только 13,3% – великороссы (есть еще евреи,11,7%, и поляки, 3,4%, но первые никогда не были замечены в особой любви к строительству морских крепостей, а вторых маловато).  Так кого это эстонцы, для которых даже сегодня практически любой мигрант – русский,  считали тупыми и звали «типски»  –  неужели белорусов или, хуже того, своих братьев латышей?  Ой тибла, как нехорошо получается, а еще получается, что русские здесь почти что ни при чем.

Так что оставим версию Куреса-Вийрес как неперспективную, вернемся к нецензурной.

Неприлично, но емко

Не имевшее широкого распространения – не побоюсь этого слова – ругательство  вошло в ежедневный обиход в начале 1990-х благодаря Андрусу Кивиряхку с его Иваном Оравом, ну, это мы знаем.  В 1994 году на эстонском телевидении как «тиблад» перевели английское слово retards («недоумки») в комедии «Пустоголовые», за что переводчица впос-ледствии публично извинилась: она не подумала, что для части телезрителей это было оскорбительно. Но, согласитесь, для того, чтобы извиниться в такой ситуации, нужно иметь как минимум две вещи – мозг и совесть, а они есть не у всех.   

Следующий тибловый скандал грянул в 2002 году и был связан с рекламной кампанией Eesti Päevaleht, в рамках которой прямым текстом заявлялось, что тибла – любой, не читающий эту газету. Канцлер юстиции застенчиво устранился – мол, дело-то частное, житейское, но свое слово сказал Совет по прессе, заявив, что хотя он и считает, что выражение «тибла» в первую очередь означает человека, поведение которого характеризует необразованность, бескультурье и отсутствие корней, в данном контексте (то есть в сопровождении фразы «будь правильным эстонцем») оно создает противопоставление на уровне национальности. Поэтому Совет счел объявление  Eesti Päevaleht противоречащим правилам приличия.

В 2006 году использование в эстонских СМИ слова «тибла» назвала неуместным уже Европейская сеть против расизма, но вскоре тиблы устроили «бронзовые» события, а затем вообще пошли вразнос: взорвали Фукусиму, умертвили Стивена Джобса и выпили всю воду из крана. А чтобы тиблы были, а слова такого не было – это неправильно.  

Пролетая над нами

Даже типски ясно, что все объяснения про «бескультурного человека все равно какой национальности без корней» – это увертки: тиблами называют нас с вами. И ходи ты хоть по три раза в неделю в музей – в Художественный, Исторический и тех же оккупаций поочередно – ничего не изменится. Культурки, конечно, поднахватаешься, но так тиблой и помрешь. Что делать?

Психологи рекомендуют в случае, если ты не можешь изменить ситуацию, изменить свое отношение к ней. Хорошо, мы – тиблы. И что дальше? Но вы-то кто, любезные коллеги из Õhtuleht? И кто те пресловутые эстонские избиратели, которых ловят на русский мат, как уклейку на опарыша? Ответ очевиден: тонкие, духовные, культурные, хорошо образованные, не вылезающие из музеев люди с необычайно крепкой, не хуже чем у хрена, корневой системой. Ну разве можно на таких обижаться?

Ни один нормальный  человек не будет обижаться на ворону, которая, незамысловато паря в небесах, вдруг гадит ему на голову. Мы же знаем, что она ничего плохого в виду не имела: ей просто захотелось какать!  А ворона, она так устроена: захотела – громко каркнула и тут же сделала. И даже если, будучи особо патриотически настроенной,  предварительно прицелилась, то исключительно для того, чтобы не испачкать родную землю с зарытыми в ней корнями. За эту целкость, как и за красивый голос, ее можно только похвалить.