Авиарейсы, которые невозможно забыть

Фото: Pm

На конкурс, объявленный турбюро Mainedd и газетой Postimees, были присланы истории о самых необычных авиарейсах. Предлагаем наиболее интересные из них.

В Москву с пьяными пилотами

Началось все с того, что я сломал большеберцовую кость. Случилось это в 1996 году, когда я работал в Сибири в Ханты-Мансийске в финской строительной фирме. Дело было накануне Рождества. Выходя из бани, я оступился, послышался хруст. Местные доктора наложили на ногу гипс и сказали, что через месяц я буду танцевать.

Естественно, все оказалось не так, и когда я уже вернулся в Эстонию, выяснилось, что у меня смещение костей на пару миллиметров, кость вышла из сустава, а сухожилия повреждены. Пришлось сделать три операции, и вновь начать ходить я смог лишь через полгода, да и то с палочкой. Сейчас нога у меня уже давно в порядке, и танцую я не хуже Тоомаса Эдура в его лучшие дни.

На работу как на праздник

Итак, наступило Рождество, на столе не обошлось без жареной свинины, тушеной капусты и водки. Все как полагается.  

Мы коротали время в ночном клубе, когда вдруг туда ввалились какие-то пропахшие керосином парни, достали из-за пазухи водку и начали рассказывать об аварии, которая несколько дней назад произошла в аэропорту Ханты-Мансийска. Самолет приземлился не на ту полосу, наехал на вертолет, были даже жертвы. Мы сидели за рождественским столом, обсуждали это дело, и один русский парень предположил, что, наверное, летчики были пьяными.

У него, кажется, был друг-летчик, который работал в тюменской авиакомпании – неделю работает, неделю свободен. Когда в свободную неделю он был дома, жена все время пилила его, так что расслабиться ему удавалось только на рабочем месте. Там можно было спокойно выпить, а у пьяного человека движения плавные, слегка заторможенные, так что в самый раз, чтобы сажать самолет. Я, конечно, этому не поверил.

Прошло несколько дней, и тут мой финский начальник объявил, что нечего мне здесь прохлаждаться, пора ехать домой, там нога быстрее заживет. На следующий день утром меня отвезли в аэропорт Ханты-Мансийска, откуда в восемь часов должен был отправляться самолет на Москву.

С самого утра как-то не заладилось, перелет все время откладывался. Народ поговаривал, что наш самолет ремонтируют, и скоро мы полетим. Однако время шло, а мы все сидели и ждали. Наконец часов в десять вечера (!) объявили посадку. Нашим самолетом был Як-40 с тремя реактивными двигателями, небольшой, всего на 40 пассажирских мест. Пассажиров было менее двадцати человек плюс одна стюардесса.

Мы заняли свои места, и тут прибыл экипаж: капитан, второй пилот и еще какой-то третий парень. Экипаж был явно пьян, как, кстати, и пассажиры, принявшие на грудь, чтобы снять напряжение. Единственными трезвыми людьми в этой компании были я и стюардесса. Я не пил потому, что пьяному трудно передвигаться на костылях по обледеневшей дороге, почему была трезвой стюардесса – мне неизвестно.

Первой мыслью было – надо отсюда уходить, но я почему-то остался. Положил под язык пару успокоительных таблеток реланиума – и мой незабываемый авиаперелет начался. Через четверть часа после взлета под потолком салона появился дым. Из кабины пилота вышел тот третий парень, открыл потолочный люк и начал материться. Он что-то подкрутил там – и через некоторое время дым рассеялся.

Под звон бокалов

В Ижевске была промежуточная посадка, и я решил выбраться из этого самолета и попросить в местном аэропорту «политическое убежище». Через пару часов мы действительно приземлились в Ижевске, самолет пошел на дозаправку, а пассажиров, всех до единого, выпроводили вон.

Я тоже собрался было на выход, но тут ко мне подошел тот самый третий парень и сказал, что до аэропорта 300 метров и я как инвалид могу оставаться в самолете. Потом он посоветовал мне перебраться в кресло в первом ряду, сразу за кабиной пилотов, перед ним на стене имелось откидное сиденье, на нем можно было пристроить больную ногу.

Парень вытащил из кармана бутылку водки, неизвестно откуда в другой руке у него появился надкусанный кусок копченой колбасы, и он принялся меня угощать. По понятным причинам я отказался от угощения.

Я сидел как на иголках и все время думал: выходить, не выходить, выходить, не выходить… Но потом я решил, что полпути мы уже пережили, даст бог, долетим. Примерно через час мы вновь поднялись в воздух. Теперь, сидя буквально под дверью кабины экипажа, я слышал постоянно доносившееся оттуда ржание, треп и звон бутылок.

Все прочие пассажиры спали праведным сном, бодрствовали только мы со стюардессой. Через какое-то время показался пьяный в доску второй пилот в расстегнутой до пупа рубахе и принялся уговаривать стюардессу присоединиться к ним. Уговоры продолжались три-четыре минуты, и затем он удалился обратно в кабину пилотов. Через несколько минут наступила полная тишина, и я решил, что мы, видимо, летим на автопилоте.

Примерно через час стали видны московские огни, и стюардесса Тамара забеспокоилась. Она подошла к двери кабины экипажа и принялась в нее барабанить, дергать за ручку, пытаясь, видимо, разбудить наших пилотов.

Честно говоря, эти минуты были самыми долгими и страшными в моей жизни. К счастью, мужики проснулись, и мы начали заход на посадку. Следует сказать, что байки насчет того, что сажать самолет на нетрезвую голову милое дело, похоже, соответствуют действительности, поскольку колеса самолета и вправду мягко коснулись матушки земли.

После посадки самолет хаотично блуждал по посадочным полосам аэродрома Внуково. Я слышал, как диспетчер аэропорта по радио крыл пилотов на чем свет стоит. В конце концов появился автомобиль с желтой мигалкой, который и вывел наш самолет на нужную полосу.

Спустя много лет этот авиаперелет вспоминается как смешная история, но когда все это происходило… 

Я выжила в авиакатастрофе над озером Юлемисте

Произошла авиакатастрофа, и я осталась жива! Это было осенью 1972 года, когда весь коллектив кафедры алгебры и геометрии Тартуского университета (профессор Юло Лумисте и доценты Лейда Туулметс, Айво Парринг, Майдо Рахула, Карин Рийвес) собрались в Самарканд на всесоюзную конференцию по геометрии.

Нас пришел проводить наш таллиннский коллега Рейн Колде. Лететь мы решили московским авиарейсом. Вылет почему-то задерживался. Наконец людей пустили в самолет. Самолет взлетел, и стюардесса пожелала всем приятного полета. И тут мы заметили, что самолет кружит над озером Юлемисте. Сначала мы не поняли, что происходит, но стюардесса велела всем пристегнуть ремни и объявила, что по причине незначительной неполадки мы возвращаемся.

После этого самолет сделал еще пару кругов, и его начало кидать вверх-вниз. Ощущения были более чем неприятные, ремень врезался в плечо. Наконец самолет приземлился на озеро Юлемисте. При этом сильно ударившись о дно.

При посадке я (как и другие пассажиры) получила очень сильный удар в область копчика. Самолет сел в воду на таком расстоянии от берега, что потребовалось два подъемных крана, чтобы переправить пассажиров на сушу. Глубина в месте привод-нения самолета была такая, что, находясь на трапе самолета, мы стояли по колено в воде. Помню, как Юло пошутил, что, мол, брюки у него насквозь мокрые и как же он теперь будет выступать в них на конференции? Брюки промокли, зато мы остались живы.

Что там на самом деле произошло с нашим самолетом, нам не сказали. Но явно случилось что-то серьезное. Стюардесса была совсем бледная. Позже всем объяснили, что самолет приводнился на озере, поскольку была угроза возгорания, и пилот не решился сажать самолет на

аэродроме.

Когда мы покидали салон самолета, на берегу стояли четыре или пять пожарных автомобилей, их водометы были направлены в сторону самолета, а также несколько машин скорой помощи. Выбраться на берег по стрелам подъемных кранов было для меня достаточно сложным делом.

Мы добрались до берега и встретили там Рейна, который приходил нас провожать. Он рассказал, что уже почти вышел из здания аэропорта, как вдруг услышал ужасный вой сирен пожарных автомобилей и машин скорой помощи. Чтобы узнать, что происходит, домой он не пошел.

В аэропорту нам дали билеты на следующий московский авиарейс (уже проданные на него билеты были аннулированы). Все пережившие авиакатастрофу пассажиры согласились на такую замену, кроме одного актера, который сказал, что с него хватит.

В общем, все закончилось благополучно. В Советском Союзе о катастрофах никогда не сообщали и не писали, потому что их как бы и не происходило. В общем, мне просто повезло, мой ангел-хранитель спас меня. Но что было бы, если бы самолет действительно загорелся? Об этом не хочется даже и думать.

Мы поехали на конференцию, но двигаться было тяжеловато, очень болел копчик. Плечо, сдавленное ремнем, недели три еще оставалось синим и распухшим. Даже теперь, сорок лет спустя, когда погода меняется, копчик напоминает мне о той истории.

Советы бывалого путешественника

Все началось с того, что за неделю до поездки фирма Air Baltic аннулировала авиарейс Ереван-Рига. В противном случае мне не пришлось бы лететь самолетом Donbass Air через Киев.

Air Baltic не меняет билеты, а возвращает деньги.

Разумеется, билет, покупаемый за неделю до поездки, вполовину дороже. Отложить поездку было невозможно. После долгих поисков мы нашли подходящий по цене вариант: вылетавший на день позднее самолет летел через Киев.

Первые проблемы начались у стойки регистрации. Когда я предъявила билет Ереван-Киев, девушка поинтересовалась, есть ли у меня элект-ронный билет. Да, сказала я и протянула распечатку билета Киев-Рига-Таллинн. Что делать дальше с электронным билетом девушка не знала, забыв при этом, что у меня есть бумажный билет.

Конечно, и меня, и мой багаж зарегистрировали только до Киева. Ничего страшного, решила я, в Киеве я будут девять часов, в Ереване смогу сделать покупки в tax-free, и в Киеве положить все в багаж.

Старайтесь привлечь к себе внимание: вы больны, не знаете языка, на вас яркая одежда и т.п.

Мне это удалось в полной мере, во-первых, на мне были сапоги и куртка ярко-желтого цвета, во-вторых, будучи блондинкой, я выделялась на фоне жгучих брюнетов.

В самолете мой организм начал давать сбой, но я не сдавалась. Попросила одеяло, и, поскольку укутанная в шарф я выглядела не лучшим образом, ко мне отнеслись с сочувствием. Хотя одеял у них а) не было, б) их не дают, мне все же втайне от остальных пассажиров одеяло принесли.

Заполняйте все бумаги, которые дают в самолете.

К счастью, об этом я уже знала, и у меня был листок бумаги с пояснениями для тех, кто дальше летит в Америку. Бумагу я заполнила, пропустив графы о том, кто меня приглашает и где я собираюсь остановиться на Украине. Я объяснила, что хочу всего лишь получить свой чемодан, положить его в камеру хранения, зарегистрироваться на рейс и погулять по городу.

Мне объяснили, что это невозможно, т.к. камеры хранения нет, регистрация начнется за два часа до рейса (в моем распоряжении еще восемь часов), а в город я выйти не могу, поскольку в анкете не указана приглашающая сторона и ее адрес. Мне объяснили, что такие пассажиры, как я, могут находиться в транзитной зоне, что у них великолепный аэропорт, в котором есть отличные бары и магазины tax-free. Ну что ж делать, тем более, что, наученная горьким опытом, я захватила с собой вязание.

Короткие деревянные спицы не отбирают.

Я обратилась к сотрудникам и посетовала, что у меня в сумке купленные в магазине tax-free напитки и духи, что мне не позволяют положить их в чемодан, что мой чемодан не успеют доставить к следующему рейсу. Меня поняли и объяснили: во-первых, если мои покупки сложены в надежный пакет и имеется чек, то никаких проблем не будет. Во-вторых, если в транзитной зоне нет никого у стойки регистрации и информации, то можно обратиться к заведующему залом, который решит все проблемы.

Упирайте на то, что только люди в форме могут помочь вам.

Понятное дело, за стойкой регистрации и информации никого не было, как не было и заведующего залом. Я решила вернуться на пограничный контроль и настоять на том, чтобы мне позволили положить вещи в чемодан.

Прошел час, а на границе все еще маялись несколько десятков кавказцев с ереванского самолета, на котором я летела в Киев. Им до сих пор так и не удалось доказать, что они имеют право находиться на территории Украины.

У меня вновь поинтересовались, кто меня пригласил и по какому адресу проживает этот человек. Когда я предложила указать адрес приглашающей стороны: улица Победы, 8, девушка за стойкой сдалась и поставила штамп в паспорт. На багажной ленте грустно ожидали своих хозяев три баула, моего чемодана среди них не было.

У меня больше не было чемодана, который нужно было сторожить. Погода стояла отличная, до вылета оставалось целых шесть часов. Вдруг мне удастся попасть в Киев? Таможенник, добрый человек, на мой вопрос, какой транспорт ходит в город, ответил, что может сам отвезти меня по цене такси и привезти обратно. Я отказалась от его услуг и отправилась в город своим ходом.

У страха глаза велики.

И вот я вновь в аэропорту, началась регистрация. В сумке у меня напитки и духи, куп-ленные в магазине tax-free, которые наверняка не разрешат взять в собой в качестве ручного багажа. Сумка упакована в пленку.

Надежда не покидала меня до тех пор, пока в пакете с бутылками, поставленном на пол, не звякнуло – очевидно, сбилась пленка. Сумку пришлось сдать в багаж. Сумка уплывала в багаж, а вместе с ней таяла и надежда когда-нибудь получить ее назад, поскольку испорченный багаж удаляют. Не менее неприятно будет, если, получив свой багаж в Таллинне, я увижу, как из моей сумки вытекает красное вино.

Еще раз пришлось понервничать в Риге, когда я поняла, что не в силах выпить, не сходя с места, литр водки и бутылку шампанского. Поскольку терять мне было нечего, а времени оставалось полчаса, я решила, что успею упаковать эти бутылки и сдать их в багаж. На этот раз я действовала умнее, и, купив толстые газеты с фотографией Аллы Пугачевой на первой странице, завернула в них бутылки и уложила в пакет. Все мои усилия оказались напрасными, поскольку одна единица багажа у меня уже была зарегистрирована. «Be my guest», – сказала я девушке за стойкой регистрации в Рижском аэропорту, протянув бутылки. В конце концов, убыток составил всего 12 евро.

В Таллинне я снова зарегистрировала утрату багажа с ереванского самолета. Я стояла около багажной ленты и ждала, когда народ разберет свои чемоданы, чтобы сообщить об утрате второй своей сумки – как вдруг увидела ее. Ни одна бутылка не разбилась.

Девять дней спустя прибыл чемодан, замотанный в плотный полиэтилен. В нем за это время образовались новые формы жизни. Однако коньяк был цел.