Хорошо известный по российским каналам тележурналист, уже семь лет живущий и работающий в Киеве, внезапно посетил Таллинн. Зачем? Мы попытались об этом узнать у него самого, а заодно выяснить, как он относится к событиям на Украине и их освещению на российском телевидении.
Торопясь решить организационные вопросы, необходимые для проведения интервью, я увидела в лобби отеля Киселева, пьющего кофе с экс-министром образования и науки Евгением Осиновским. Надо же, какая оперативность, подумала я: не успел приехать, а уже встречается с политиком! И о чем же, интересно, они беседовали?
– Можно поинтересоваться, по чьему приглашению вы приехали в Таллинн?
– (Резко.) Сам приехал!
– Вот так просто взял и поехал?..
– Какая разница? Могу я иметь свои маленькие тайны (улыбается в усы). Я – человек разборчивый и достаточно хорошо зарабатываю, чтобы позволить себе ни от кого не зависеть, в отличие от многих моих коллег (показывает жестом «в кавычках»), которые ездят за чей-то счет и получают деньги за свои выступления. Это не про меня и не ко мне. Когда я уверен, что меня приглашает солидная респектабельная уважаемая организация, я такое предложение принимаю. А если мне нужно поехать и с кем-то встретиться, я еду сам. Прослышав про проект создания русскоязычного телевидения в Эстонии, я захотел разобраться: что это такое, с чем его едят и могу ли я в этом принять участие, быть кому-то полезен? Но говорю сразу, у меня нет ни одного ответа на эти вопросы.
– Вы уже встречались с представителями канала?
– Пока нет ответов.
– Но я же все равно буду спрашивать!
– Но я вам все равно ничего не скажу. Помните замечательную фразу Горбачева после освобождения из Фароса: «Я все равно вам никогда всего не расскажу»? Вот так и я. Я в профессии много лет, и был не только интервьюером, но и человеком, у которого часто берут интервью. Так что я знаю, как отвечать.
– И о чем только что говорили с Евгением Осиновским, тоже не расскажете?
– С Евгением Осиновским я говорил как с одним из молодых перспективных интересных политиков, общественных деятелей в Эстонии, с русским эстонцем или эстонским русским, называйте, как хотите. Мне было любопытно послушать, что здесь происходит, в частности, с русскоязычным меньшинством, с гражданами и негражданами. Если состоится телевизионный канал, который пока не имеет официального названия, мне важно знать, какая аудитория будет этот канал смотреть, каковы ее настроения. Если я буду принимать участие в этом проекте, я должен знать, к кому я буду обращаться.
– Я не думаю, что г-н Осиновский успел сделать глубокий анализ аудитории будущего канала. Если вы всерьез заинтересовались этим вопросом, вам нужен серьезный мониторинг.
– Слушайте, я не могу глубокий серьезный мониторинг проделать за один день! С чего-то надо начать.
– Сколько дней вы планируете пробыть в Таллинне?
– (Вспылил.) Это какой-то протокольный разговор! Ну, завтра улетаю.
– Что вы! Это абсолютно женское любопытство...
– (Улыбается и говорит любезнее.) Вчера приехал, завтра уезжаю обратно. Я не могу себе позволить отсутствовать в Киеве больше чем два-три дня.
– А что сейчас происходит в Киеве?
– В Киеве весна.
– Я тоже могу сказать, что вы формально отвечаете.
– Я отвечаю не формально: в Киеве весна, в Киеве хорошая погода, в Киеве нормальная спокойная мирная жизнь. В Киеве нет никакой фашистской хунты, про которую рассказывает российское телевидение. Да, в Киеве много проблем. Понятно, что страна, против которой ведут необъявленную войну, испытывает колоссальные экономические и политические трудности. Но я думаю, что все будет в порядке, поэтому и говорю, что в Киеве весна. Если кто-то думает, что по Киеву ходят банды жидобандеровцев, фашистов и националистов, то мне жаль этих людей, потому что они находятся в плену наглого, не имеющего ничего общего с действительностью вранья русских каналов, которые вещают из Москвы и которые, на мой взгляд, потеряли право называться средствами массовой информации, а превратились в средства массовой пропаганды, а люди, которые там работают, к сожалению, утратили право называться журналистами. Они – обслуга действующей власти.
– Не могу не упомянуть в связи с этим вашего однофамильца...
– (Очень жестко.) Он мне даже не однофамилец, и этим все сказано.
– Сколько лет вы живете на Украине?
– Почти столько же, сколько в свое время проработал на НТВ. Хотя до этого работал на Первом канале в программе «Итоги», которая сделала меня известным, если не сказать знаменитым. Работал и в российских «Вестях», когда они только появились. Но главную популярность мне принесла работа на НТВ – семь с половиной лет. В Киеве я уже семь. Это два сопоставимых по размеру периода моей жизни. Вокруг многих СМИ на Украине ведутся всякого рода интриги и политические споры, пересказывать их бесполезно. Скажу только, что почти все СМИ находятся в частной собственности, и это хорошо. А когда государство контролирует СМИ, это очень плохо и вредно.
Это ведет к тяжелым, порой неизлечимым общественным заболеваниям. На примере России мы можем видеть, что происходит со СМИ, когда они становятся государственными. Все основные телеканалы России принадлежат или государству, или частным собственникам, которые тесно связаны лично с Владимиром Путиным или с компаниями, во главе которых стоят близкие ему люди. На этих каналах чистота, порядок, единообразие, как на военном кладбище. Но я уже давно не эксперт по России! Бог с ней, с Россией!
– Вы в большей степени эксперт по России, чем те люди, которые свято верят в то, что говорят им из ящика.
– Блажен, кто верует, тепло ему на свете. Как бы потом плакать не пришлось!
– Настолько все страшно?
– Мы из истории знаем, как люди, свято верившие в государственную пропаганду, за это жестоко поплатились. Дай Бог, чтобы в XXI веке до этого не дошло, но Сталина и Гитлера тоже поддерживало большинство. Каков рейтинг у Владимира Владимировича? 86 процентов? Я вообще не очень верю в достоверность этих опросов. Нет, социологи обрабатывают полученные данные тщательно, по всем правилам социологической науки, а вот как эти сведения получены? Методом личного интервью. В квартиру к гражданину Н. стучит непрошеный гость и задает вопросы. А как вы относитесь к президенту, а вы его поддерживаете или не поддерживаете? А вы за него проголосуете? А как вы относитесь к партии «Единая Россия»? В стране, где неожиданный звонок в дверь означает беду, и это на генетическом уровне осталось в памяти людей со страшных 30-х годов, рассчитывать на искренность ответов очень наивно.
– Мы говорили об Украине. Хотелось бы понять, какова там политическая обстановка. Я сейчас имею в виду центр страны.
– У власти на Украине оказались не те люди, которые воевали на Майдане. Лицом Майдана были «правый сектор», Партия свободы, еще полдюжины политических организаций и общественных движений, которые, собственно, и победили. А в парламенте к власти пришли партии, лидеров которых Майдан освистывал, и они же сформировали правительство.
Как бы ни был мил некоторым людям на Западе свободно говорящий по-английски и такой весь из себя европейский Арсений Яценюк, но правительство, которое он возглавляет вот уже 13 месяцев, работает чрезвычайно неэффективно. Об этом пока непублично, но чрезвычайно темпераментно начинают говорить западные дипломаты. Хочется надеяться на лучшее, на способность украинских политиков извлекать уроки из собственной истории. Но мне бы не хотелось, чтобы вину за отсутствие реформ, за отсутствие политической воли к преобразованиям переложили на плечи журналистов, которые критикуют правительство за неэффективность и за ошибки.
– Что на самом деле происходит на востоке?
– Война. Да, сейчас там затишье. Удалось добиться прекращения огня, но перемирие то и дело нарушается. Гибнут люди, хотя это несравнимо с тем, что было. Случается, что проходит неделя без единого убитого, а ведь погибало несколько десятков за день. Что бы ни рассказывали российские СМИ, в реальной жизни часть территории Донбасса захвачена вооруженными сепаратистами, которые пользуются поддержкой Москвы, ведущей гибридную войну. Гибридная – значит не явная: шеренги российских танков не пересекают границу, не идут в наступление.
Все происходит иначе: под покровом ночи бронетанковые группы проникают через дырки в российско-украинской границе, которую контролирует не украинская власть, а сепаратисты. Эти танки, пушки, минометы, ракетно-артиллерийские системы перекрашиваются, на них затираются номера, иногда журналисты успевают сфотографировать на бортах бронетехники знаки, по которым специалистами легко определяется их принадлежность. События на востоке начались весной прошлого года с того, что полукриминальные группировки, у которых откуда-то появилось оружие, начали захватывать административные объекты, где имелись боеприпасы. Тогда тележурналистам было относительно безопасно работать в Донбассе, и на снятых ими кадрах было отлично видно: вот деклассированная гопота, вот братки и уголовники, а вот откуда ни возьмись появившиеся в толпе крепкие ребята в камуфляже...
Гумконвой – не только молоко и гречка, но и боеприпасы и снаряжение, это бесспорно. И российская боевая техника заходит под покровом ночи и уходит обратно. Дважды возникала ситуация, когда правительственные силы были близки к значительному военному успеху. В эти ситуации российская армия вмешивалась не таясь. Это было в конце лета прошлого года в районе Иловайска.
– Чего, по-вашему, хочет Россия?
– Они не хотят отбирать Донбасс, им и Крым-то не сильно нужен, а строительство курортного рая в Крыму – химера. Нет другого такого региона, куда бы закачивалось столько денег из федерального центра, но особых результатов это пока не приносит. На востоке колоссальные разрушения, но не только. Оборудование заводов, которые не разрушены, просто вывозится в Россию! Приезжают колонны автомобилей, специалисты разбирают, пакуют, грузят и увозят в Россию. Таких примеров очень много. Россия совершенно не заинтересована в том, чтобы восстановить Донбасс, она на это и копейки не даст! Донбасс ей нужен для того, чтобы создать на теле Украины постоянно нарывающую, болезненную, не затягивающуюся рану, которую всегда можно пальцем поковырять и вызвать в украинском обществе болевой шок.
– Но это же садизм какой-то...
– Политика – вообще вещь жестокая и циничная, а когда политические инструменты попадают в руки людям, бесконечно далеким от гуманизма, это вдвойне страшно. Люди, которые приезжают в Киев из Донецка и Луганска, рассказывают, что власть на местах принадлежит вооруженным бандитам, а лидеры ЛНР и ДНР на местах ничего не контролируют. Этому в Москве страшно радуются – по принципу: чем хуже, тем лучше.
– Давайте все-таки вернемся к тому, с чего начали: с цели вашего приезда в Эстонию.
– Пока мне не предложили ничего конкретного. Предложат – поговорим. Если местного телезрителя, который хотел бы смотреть русскоязычный, не зависимый от российской пропаганды канал, устроит Иванов, Петров или Сидоров, которые не жили в Эстонии до недавнего времени, почему бы и нет? Ведь изгаженное, испохабленное кремлевской пропагандой понятие «русский мир» все-таки существует, как существует и русскоязычное культурное пространство, в котором есть некое количество знаковых фигур, которые интересны всем. Это художники, писатели, журналисты, многие из которых стали гражданами мира. Естественно, что на таком канале должны быть и местные журналисты, которые вовлечены в общественную и политическую жизнь страны, и их никто не заменит.
– Вы бы согласились принять участие в работе канала, если бы вас пригласили?
– Для этого я должен понять, в каком качестве я нужен на этом канале, потому что я могу быть и журналистом, и консультантом, и, теоретически, менеджером, руководителем службы новостей. Но обо всем этом говорить еще преждевременно, надо понять, ради чего он создается, каков режим работы. Я работаю на Украине, и пока что в мои планы не входит менять место жительства и место постоянной работы. Но жизнь иногда делает неожиданный поворот!
Когда мы уже заканчивали беседу, в вестибюле появилась Елена Скульская. Ей тоже было назначено время для аудиенции. А о чем, интересно, говорил Евгений Киселев с ней?