В последний день апреля на сайте Kasparov.ru была опубликована статья Максима Кантора о царящем в России культе личности. Культ Путина превосходит по всем параметрам культ Сталина, считает Кантор. Если Сталина почитали как строителя коммунизма, и он был слишком велик, чтобы быть человечным, то культ личности Путина разросся до вопиющей вульгарности: он не просто вождь – вокруг него создан племенной, языческий культ.
Вовсе не желая пересказывать статью Кантора, хотелось бы обратить внимание еще на один аспект, иронический. В сталинской России невозможно было представить себе вождя в комическом плане. Неприкрытая шутка стала неотъемлемой частью культа Путина. Для того чтобы понять, почему в данном случае важна ирония, посмотрим на те отправные точки, на которых построен культ Путина.
Если верить тем, кто знает, на чем строится культ личности Путина, то в основе его лежат два разных, но связанных между собой образа: образ лидера банды гангстеров, призванный культивировать уважение и подчиненность, и образ sugar-daddy – «сладкого папочки», который должен напомнить, что мы имеем дело не просто с сильным руководителем, но с самым привлекательным самцом племени.
И вот тут мы имеем дело с иронией.
Одним из самых странных примеров связки «ирония и власть» может служить песня «Такого, как Путин» российского музыкального коллектива «Поющие вместе». Даже если вы никогда не слышали эту «агитбригаду», стоит посмотреть записанный ею клип на Youtube. «Мой парень снова влип в дурные дела, подрался, наглотался какой-то мути. Он так меня достал, и я его прогнала. И я хочу теперь такого, как Путин…» Конечно, если вдуматься, это ирония. Но удивительное дело, песня вовсе не высмеивает Путина, она его возносит.
Вы когда-нибудь задумывались о том, сколь разные функции несет в себе смех. Шутка уместна практически в любой ситуации, в определенном смысле она является инструментом демократии. Если мы над чем-то смеемся, следовательно, относимся к этому не совсем серьезно. Смех рассеивает волшебные чары, когда человек смеется, у него снова включается критическое мышление.
Но когда мы имеем дело с культом «сладкого папочки-гангстера», лидером оказывается не самый умный и сильный, а самый остроумный. Для нынешних политических «спасителей» шутка играет большую роль. Она является частью современной российской культуры, чего Запад порой не понимает. Когда к чему-то относятся несерьезно, ирония и автократия оказываются уже не противоположностями, а двумя ликами власти.