"Он писал перед рассветом, еще в темноте, на страницах блокнота, который лежал рядом с изголовьем, на кресле. Утром часов до двенадцати расшифровывал записанное вслепую. Удавалось – радовался и читал мне это вслух. Огорчался, если в полусне было записано невнятно…" - пишет вдова Юрия Зотова Людмила Глушковская.
- За завтраком вдруг что-то приходилось к слову, и он читал строки из Пушкина. Вспоминал «Евгения Онегина» или «Медного всадника» целыми строфами. Очень любил чеховского «Черного монаха» и «Ваньку Жукова». Деревенское детство в Любинском поселке тоже не было сладким.
Перечитал трехтомник Солженицына и приводил примеры настоящих, как считал, шедевров – уложившихся в абзац-два документальных романов… Под рукою на рабочем столе и Лотман.
После нашей январской поездки в Москву и повальных, изматывающих «вирусов» подготовил для издания прозу: семь маленьких романов. Попутно отобрал для избранного (не жаловал это слово) большой том стихотворений.
Держал корректуру, занимался литературной правкой журнала «Вышгород» – то есть работал над номером. Как Юрий Зотов. А завершал номер циклом своих стихов. Как Нил Нерлин. Его поэтическое имя уже вошло в литературные круги. На московских книжных ярмарках спрашивали его книжки любители и ценители поэзии.
Разбирая груды архивов – от Камчатки до Эстонии, с уральскими и калининградскими промежутками – задумывал новое. Проговаривал. Но это осталось в нем, в многочисленных папках и блокнотах. Рукописи на будущее.
Один – любимый и близкий мне человек, с которым прожито долгих полвека, – ушел. Писатель, прозаик и поэт, автор тринадцати книг – остался.
«…синей водой ключевой запивая / степь засинела за краем земли…»
Мне предстоит издать подготовленные им самим четырнадцатую и пятнадцатую живые книги.
Похороны Юрия Зотова состоялись в пятницу, 29 мая, на Пярнамяэ.