В Афинах сложно встретить беженцев, добравшихся до Греции через Средиземное море, а те, кого удается повстречать, как огня боятся иностранцев, особенно с фотоаппаратом.
Беженцы не рвутся в Эстонию: климат плохой и наркоманов мало
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Увидев на одной из окраинных улочек Афин сидящего на обочине грека, мы разговорились с ним. На наш вопрос, есть ли тут беженцы, мужчина, назвавшийся Леонидасом, махнув рукой в сторону живописной темнокожей компании, сообщил: «Да вот же они, сплошь воры и наркоманы».
Леонидас и новые Фермопилы
По правде говоря, небрежно одетый Леонидас с нечесаной бородой немногим отличался от тех, о ком отозвался с таким презрением, но, надо отдать ему должное, владел английским на хорошем уровне и был не против общения. Не возражал он, и когда мы попросили разрешения сфотографировать его.
Такая отзывчивость представителей низших слоев общества в столице Греции – большая редкость. Люди шарахаются, едва увидев, что кто-то достает из кармана мобильник, даже если ты просто собираешься посмотреть время, а не фотографировать. Поэтому мы не пожалели потратить нескольких евромонет, чтобы отблагодарить Леонидаса, который не скрывал, что деньги потратит на выпивку.
В юности Леонидас вместе с родителями жил в Германии, потом вернулся на родину. Судя по его непринужденной манере общения, он легко находит общий язык со всеми, в том числе и с беженцами.
«Эти люди – гангстеры», – подыскивает слова Леонидас, рассказывая о тех, кто занимается переправкой нелегалов. Называет он и сумму, которую нужно заплатить за то, чтобы добраться до Европы: 2000 долларов, если переправляют морем на неприспособленной для перевозки людей посудине. По словам Леонидаса, все больше народа добирается до Греции по суше.
Люди бегут из Пакистана и Центральной Азии, дорога занимает до полутора месяцев: «Они ведь там друг друга убивают, вот и бегут. У нищих беженцев нет иной перспективы, кроме рабства. Женщин заставляют заниматься проституцией, пока долг не выплатят. Когда полиция рано или поздно задерживает беженцев, их надолго определяют за решетку. А потом за государственный счет их нужно отправлять самолетом на родину. Как вы думаете, кто будет тратить на это деньги? Никто! И они остаются здесь».
Леонидас и потомки Ксеркса
По его словам, беженцы занимаются в основном кражами, мошенничеством и проституцией. Мы спрашиваем Леонидаса, можно ли ожидать наплыва беженцев в Эстонию, если план Евросоюза по размещению беженцев сработает. И тут же удивляемся его познаниям в географии: Леонидас знает о существовании Эстонии и даже слышал, что страна красивая.
«В Эстонии наркоманы есть?» – «Есть, конечно». – «Столько же, сколько здесь?» – «Нет, пожалуй». – «Вот видите, с какой стати они должны хотеть перебраться в Эстонию?» Когда Леонидас услышал от нас, что зимой в Эстонии холодно и морозы могут доходить до тридцати градусов, на его лице расплылась ухмылка: «И зачем им ваша страна? Им солнце и лето подавай».
Но у него все же нашлись теплые слова в адрес беженцев. «Иммигранты берутся за работу, которую никто из местных делать не будет. Если требуются рабочие руки, местные меньше чем за 30 евро в день работать не станут, а иммигранты согласятся за 20 евро. И кого после этого возьмут на работу?» – задает он вопрос, ответ на который очевиден.
Но благожелательный настрой Леонидаса улетучивается, стоит ему взглянуть на тусующуюся неподалеку компанию (судя по виду, это выходцы с Ближнего Востока, по словам Леонидаса, среди них есть сирийцы и афганцы): «Они только тем и занимаются, что воруют, грабят и насилуют!».
Большинство из тех, кто бесцельно слоняется неподалеку, живут в Греции не первый год, по их собственным словам, среди них нет никого, кто бы перебрался в Европу в поисках лучшей доли в течение последних месяцев или года.
Чужбина не обнимает
Бредущий по другой стороне улицы худой темнокожий мужчина явно не вписывается в эту компанию. На его лице застыла печать безысходности, сразу видно, что ему ни до кого нет дела. Его зовут Халид Мухамед Санел (так мы расслышали), он из Сомали. Поскольку английским он владеет слабо, на помощь призываем и язык жестов.
Именно о таких, как он, все говорят, но на улицах города их увидишь нечасто. Он не просто беженец, а недавний беженец: в Европу Мухамед попал всего месяц назад. «Шесть часов провел в тюрьме», – говорит он, но не очень понятно, что он имеет в виду – набитое беженцами суденышко, направляющееся в Европу, или пункт сбора беженцев где-нибудь на южном берегу Средиземного моря, где перевозчики собирают нелегальных мигрантов для переправки. В таком случае сомалийцу повезло: с учетом того, через какие муки проходят многие беженцы, он совсем недолго находился в месте, которое называет своей «тюрьмой».
«Сомали, Сирия, Нигерия, – перечисляет Мухамед страны, выходцы из которых так же, как он, покинули родину. – Нет паспорта. Ничего нет». Всем своим видом он дает понять, что боится общения с иностранцами. Стоило только повернуться к фотографу и показать, что хорошо бы его снять, как на лицо сомалийца набежала тень. Он замотал головой и быстро исчез из поля нашего зрения.