13 июля 2015 года, день, когда ЕС додавил Грецию, однажды могут назвать «черным понедельником» по аналогии с 28 октября 1929 года – днем, когда биржевой крах положил начало Великой депрессии.
Последствия agreekment’а
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Греческий кризис обогатил английский язык по крайней мере тремя новыми словами: Grexit (выход Греции из зоны евро), greferendum (греческий референдум) и agreekment (согласие греческих властей с ультиматумом ЕС). К сожалению, появлением новой лексики последствия не ограничатся. В истории похожее уже бывало, но, как известно, история никого ничему не учит – особенно если не учить ее уроки кому-то очень выгодно.
По собственным следам
В 1919 году английский экономист Джон Мейнард Кейнс, сотрудник Казначейства, работал в составе британской делегации на Парижской мирной конференции – и с каждым днем все больше приходил в ужас. Кейнс понимал, что победители буквально раздавят проигравшую Германию финансово. Сам он считал, что с Германии нельзя брать репарации, что воевавшие страны должны простить военные задолженности – и что США обязаны дать Европе кредит, чтобы европейская экономика могла окрепнуть (и США было бы с кем торговать). Вместо этого Германию де-факто вычеркнули с экономической карты Европы. Не сумев никого ни в чем убедить, Кейнс уволился из Казначейства и в том же 1919 году выпустил книгу «Экономические последствия мира», ставшую бестселлером. В ней он очень точно предсказал будущее Германии и Европы: гиперинфляция 1920-х, рост реваншистских настроений, новая мировая война 20 лет спустя.
В 1944 году, когда победа над Рейхом была не за горами, в американском Бреттон-Вудсе прошла конференция, на которой Кейнс с коллегами придумали, каким будет послевоенный мир. Ошибки 1919 года были учтены. Возникла новая валютная система – с опорой на доллар США как самой богатой страны. Оформился план Маршалла – финансовая помощь Европе. Было решено не наказывать Германию репарациями, а, наоборот, помочь ей как можно быстрее интегрироваться в экономику Европы. До начала 1970-х Бреттон-Вудская система работала – и принесла всему миру величайший период экономического процветания.
Греческая гекатомба
В том, что происходит сегодня в ЕС, есть ирония судьбы, и не одна. Ирония номер один: ЕС, точнее, страны-кредиторы, еще точнее, Германия, ими предводительствующая, душит Грецию примерно так же, как после Первой мировой войны душили саму Германию, будто не понимая, какими могут быть «экономические последствия мира» на этот раз. Вопрос в том, почему немцы делают то, что делают.
Конечно, положение страдающей стороны иное. Германия была и остается ключевой экономикой Европы. Греция – периферийная держава, и пожертвовать ею вроде можно (так же легко пожертвовали бы и Эстонией, веди мы себя менее соглашательски). На первый взгляд никаких особых последствий эта гекатомба (так у древних греков именовалось принесение в жертву богам ста быков) вроде не влечет. По крайней мере, в ближайшие годы и для Германии: в 2014 году в списке стран-импортеров немецкой продукции Греция занимала почетное 38-е место. Да и куда эти греки от немецких товаров денутся?
Собственно, если искать экономическую подоплеку ситуации, имя ей будет именно «экспорт». Такова ирония номер два: политики ЕС могут сколько угодно говорить о солидарности, но Германия по факту – ведущая евродержава, диктующая более слабым странам, что им делать. Мечты о равноправии ЕС остались мечтами, хотя добилась своего Германия бескровно – не как нацисты после Первой мировой.
История с Грецией обнажила истинное лицо ЕС как версии Германской империи. В первую очередь экспортной: в десятке крупнейших импортеров немецких товаров лишь три страны – США, Китай, Швейцария – в ЕС не входят. При этом экспорт Германии стабильно и намного (на 7,5 процента от ВВП!) превышает импорт. Проще говоря, немцы делают основную ставку на внешний спрос, а не на внутренний; залог стабильности их цветущей экономики – потребление их товаров и услуг другими странами ЕС. Поэтому Германия просто вынуждена спасать Европу – тем самым она спасает себя. И если для того, чтобы прочий ЕС не отбился от немецких рук, нужно наказать Грецию, это следует сделать как можно жестче. (Изменить статус-кво Германия и хотела бы, но не может: нужна структурная перестройка немецкой экономики, на что после кризиса нет ресурсов.)
Если б я была царица
Как известно, ЕС был придуман, чтобы связать экономическими интересами старинных врагов, Германию и Францию. Европа должна была стать единой – и, что важно, без явного вождя. Помимо прочего этому помогало противостояние Запада и СССР. Германия разделилась на ФРГ и ГДР, и Европе это было на руку – половина страны слабее целого. Когда холодная война закончилась и Германия воссоединилась, у Франции и не только возникло желание сплотить ЕС пуще прежнего: неровен час, Германии опять захочется большего! Вот если она войдет в систему общей валюты…
И она вошла, и все было вроде ничего, но только немецкие экономисты – не дураки и берут свое там, где свое видят. Экономическая истина гласит: слабая валюта стимулирует экспорт и гасит импорт (и наоборот). Евро ныне слаб, так что если бы у Германии была своя валюта, она была бы сильнее евро. Но для германского экспорта в страны за пределами еврозоны слабый евро страшно выгоден, и нельзя исключать, что немцы делают что могут, чтобы евро оставался слабым. Публичная порка Греции, само собой, курс евро не укрепляет. Ирония судьбы номер три: после кризиса именно общая валюта, которой Германию надеялись оградить от роли лидера, стала лестницей, которая возвела ее на пьедестал.
Надолго ли Германия на нем удержится – вопрос. Добившись своего от Греции, она посеяла семена, всходы которых непредсказуемы. Экономисты хором говорят о том, что выход Греции из еврозоны – вопрос полугода или года. Дело и в зверских мерах экономии (провести все реформы греки не смогут), и в том, что экономия не может привести к экономическому росту (нельзя одновременно душить организм и требовать от него цвести и пахнуть), и в том, что рост греческой экономики – производное от роста экономики ЕС, а последняя – за вычетом Германии – чувствует себя скверно. Один из ведущих экономистов мира Бен Бернанке полагает, что ЕС не сможет выполнить свою часть сделки: расти так сильно, чтобы вытащить из болота и такие страны, как Греция.
Катастрофа Греции неминуема – но, может, ею дело и ограничится? Германия принесла греков в жертву с умыслом – чтобы другие бедные страны ЕС (Испания, Италия, Ирландия, Португалия, Кипр) не вздумали взбунтоваться на греческий манер. Однако жесткость, с которой расправились с Грецией, способна привести к противоположному результату: углядев сияющие перспективы в виде экономии на всем и многогодичной рецессии (ради процветания Германии!), население этих стран может выбрать политиков, которые захотят проводить самостоятельную экономическую политику и отказаться от евро, а то и от членства в ЕС.