Не предупрежден и безоружен

После переезда в Прибалтику скамья для бизнесмена Сергея Антонова стала местом привычным. А ведь прежде ему казалось, что регион весьма дружелюбен по отношению к людям, желающим вкладывать деньги в местную экономику. Фото: Эрик Прозес

Клиент обвиняет известного юриста в том, что тот скрывал от него информацию об отказе в рассмотрении исков до тех пор, пока не дождался полной оплаты своих услуг.

Предприниматель из России Сергей Антонов, имеющий гражданства РФ и Швеции, последние девять лет вынужден ходить по различным судебным инстанциям. Однако если раньше его борьба велась лишь на территории Литвы, то теперь, как он считает, у него появился повод обратиться и в эстонские правоохранительные органы. Но, как считают юристы, с которыми говорил «ДД», оснований для возбуждения уголовного дела нет. Зато встает вопрос о профессиональной этике: нехорошо, когда юрист позволяет себе схитрить и придержать информацию.

Привлекательная Прибалтика

Россиянин Сергей Антонов рассказывает, что еще в 1994 году он с семьей переехал жить в Швецию, где занимался бизнесом, в основном – торговлей нефтепродуктами. К 2006 году, когда у него возникла идея открыть бизнес в Прибалтике, он успел получить шведское гражданство. А поскольку законодательства и России, и Швеции позволяют иметь гражданства нескольких государств, российский пас­порт ему тоже удалось сохранить. Таким образом, Сергей получил возможность легально жить и работать на весьма обширной территории, где можно реализовывать свои идеи и зарабатывать деньги.

«Прибалтика меня привлекла своим дружелюбным к бизнесу законодательством. У меня всегда была мечта помимо простого трейдинга нефтепродуктов наладить производство продукции, поэтому одну из сфер своей деятельности – производство отделочного камня – я все же решил из Швеции перевести», – рассказывает Сергей.

Выбирая, какой из республик отдать предпочтение, он остановился на Литве, поскольку там жил и работал его теперь уже бывший партнер, с которым он пересекался по нефтяным делам: «Пока я был в Швеции, проблем с ним у меня никогда не возникало. Он казался надежным партнером, имеющим хорошие связи. Именно с ним я поделился своей идеей прийти в Прибалтику, на что он предложил использовать для этого, купив часть акций, одно из его предприятий, которое, как выяснилось позже, имело официальную регистрацию, но было «пустым», то есть никакой деятельности не вело».

Сергей рассказал, что приезд в Вильнюс еще больше застил ему глаза, поскольку партнер устроил ему «обзорную экскурсию по городу»: «То, что он мне показывал и рассказывал, было похоже на знаменитую поездку по угодьям маркиза Карабаса из „Кота в сапогах“. Самые престижные постройки, самые удачные площади города, как он мне говорил и показывал, принадлежали ему или находились в его управлении. Конечно, не все было неправдой, и теперь я знаю, что у него действительно имеются серьезные связи в самой Литве, что в итоге и помогает ему творить свои дела и постоянно выходить сухим из воды».

А когда бизнесмены ударили по рукам, Сергей перевел на депозит литовской фирмы, по его словам, сто тысяч долларов и…

Однажды, возвращаясь из поездки в США, он стал свидетелем того, как его литовский партнер был арестован в Германии. Разбираясь в ситуации, Антонов выяснил, что литовец, основным интересом которого оставались нефтепро­дукты, активно работал с Белоруссией. Белорусские правоохранительные органы разрабатывали деятельность белорусского же нефтепредприятия и вышли на след литовцев, которые по поддельным документам вывозили из Белоруссии продукцию. Именно белорусы по линии Интерпола инициировали розыск литовского партнера Антонова, и он был задержан в Германии.

«Я знаю, что белорусы приезжали в Литву и в сотрудничестве с литовскими правоохранительными органами проводили обыски в его офисе. А Германия в итоге приняла решение не выдавать его Литве, а вернуть на родину, наверное, чтобы там сами определились, что с ним делать», – рассказывает Сергей.

Он утверждает, что это белорусско-литовско-немецкая история не имеет к нему никакого отношения, однако именно она дала толчок к тому, чтобы Сергей решил прекратить контакты с партнером и попытаться выйти из совместного бизнеса, вернув свои положенные на депозит деньги.

Промежуточный результат этой попытки расстаться полюбовно таков: Сергею пришлось продать все, что у него было в Швеции, чтобы выжить и вести свой бизнес в Литве, пока решались вопросы условий его расставания с партером, а также заплатить многочисленным юристам, помощь которых ему очень даже понадобилась. Но своих денег Антонов до сих пор не получил.

Зато он стал участником ряда судебных разбирательств, был признан виновным в уголовном преступлении (предоставление ложной информации в судебном делопроизводстве гражданского дела) и даже слегка оштрафован. В итоге из Литвы фактически пришлось бежать, поскольку, как утверждает Антонов, ему стало небезопасно там находиться: за его партнера вступились «серьезные силы». Да и особого смысла оставаться там после всего произошедшего уже не было, особенно с учетом того, что все литовские судебные инстанции были пройдены и решения их были не в пользу Сергея, а бизнес его был разрушен.

Молчанье – золото

Не будем вдаваться в детали судебных споров Антонова с Литвой: мы заговорили о них лишь для того, чтобы объяснить, почему, переехав в Эстонию и пытаясь развивать бизнес уже здесь, человек не оставил попыток добиться подтверждения своей правоты. Именно с этой целью он, уже через своих эстонских партнеров, начал искать опытного юриста, который помог бы ему составить иски против Литовской Республики в Европейский суд по правам человека.

«Марта Суси мне посоветовали очень серьезные бизнесмены, с которыми я пересекался по нефтяной теме (редакции известны имена этих людей, и смеем заверить, в нашей стране они известны всем: они руководят солидными во всех отношениях предприятиями – прим. И.К.), – говорит Сергей. – И с учетом их порядочности мне даже в голову не пришло проверить, что это за юрист».

По словам Антонова, изначально Суси произвел на него хорошее впечатление. Был заключен договор, на основании которого юрист составляет три иска против Литвы и отсылает их в Страсбург, а Антонов выплачивает ему гонорар в размере двенадцати тысяч евро.

Клиент и юрист находились в тесной связке, были обсуждены все факты, согласовано каждое слово. Иски с 2013 года один за другим уходили в суд, а факт их получения Страсбургом Суси доказывал Антонову извещениями, приходившими на адрес юриста.

Извещения были, но не было никакой информации о том, что же происходит в суде: «Я знаю, что если дело взято в работу, то направляются какие-то запросы в страну, на которую пожаловались. Однако ничего такого до меня не доходило, а Суси лишь просил подождать, поскольку, по его словам, европейский суд никогда так быстро не работает: иногда на рассмотрение одного иска уходят годы».

Поскольку Литва здорово пообтрепала Антонова, он договорился с юристом, что сумма гонорара с двенадцати тысяч будет сокращена до десяти тысяч, а деньги он станет переводить частями – как бы в рассрочку. Когда основная сумма уже была практически выплачена, а информации все не поступало, Антонов поднажал на юриста и…

Сергей говорит: «Буквально на следующий день после моего достаточно жесткого вопроса: как мое дело? – Суси принес мне письмо из Страсбурга, в котором говорилось, что в рассмотрении третьего по счету иска мне отказано. Я обратил внимание на дату и понял, что решение было принято буквально через несколько недель после того, как третий иск поступил в суд и был там зарегистрирован».

Все это вкупе с молчанием Суси заставило Антонова пойти на хитрость: он сам написал в Страсбург и спросил, как продвигаются его дела. И очень скоро получил ответ, из которого узнал, что отказано ему было не только по третьей жалобе, но и по двум предыдущим. Извещения об этом юрист получил уже давно: чуть ли не через две недели после поступления документов в суд.

С этим письмом Антонов письменно обратился к Суси и получил ответ по электронной почте: «Он нес какую-то чепуху. Якобы его мама болела, он не мог просматривать всю поступающую почту, а конверты из Страсбурга по моим делам завалились за шкаф, и он только теперь обнаружил их там». Антонов считает, что если бы он был информирован вовремя, то мог бы предпринять какие-то иные шаги, которые могли бы благоприятно повлиять на исход его дела.

Есть у Антонова и другие претензии к Суси, о которых мы говорить не будем, поскольку в них юрист и клиент должны разбираться сами с привлечением компетентных инстанций. Скажем только, что на сегодняшний день их отношения зашли в тупик, поскольку Сергей пригрозил юристу возможными последствиями обмана, а юрист, обвинив клиента во всех смертных грехах (в частности, и в том, что срочную службу тот проходил в российских войсках специального назначения ВДВ, а, следовательно, надо понимать, является настоящим бандитом), велел больше с ним связи не искать ни по одному из имеющихся каналов.

Письмецо в конверте

Пока такую связь искала наша газета (на электронный адрес юриста мы отправили несколько писем: сначала – с просьбой прокомментировать ситуацию, потом – хотя бы официально отказаться от общения с прессой), мы начали выяснять, кто такой Март Суси, и как на самом деле происходит общение жалобщика с Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ).

Простой запрос в поисковую систему Google сразу отослал нас к истории десятилетней давности, которая и объяснила, почему юрист, работающий с акулами бизнеса, не имеет статуса адвоката, то есть не является членом Адвокатуры Эстонии, членство в которой является своеобразным знаком качества специалиста.

Оказалось, что десять лет назад Суси был наказан в уголовном порядке. В ту пору он являлся ректором института Concordia, который скандально обанкротился. Скандальность заключалась в том, что у правоохранительных органов возникло подозрение, что вуз погиб не сам по себе, а ему умело помогли. Что в итоге и было доказано, а бывший ректор получил условный срок.

В Адвокатуре Эстонии Суси все же состоял, однако совсем недолго – всего один год, после чего был благополучно исключен. Между тем в Интернете можно найти много информации и статей за подписью Марта Суси, в которых он разбирает те или иные решения Европейского суда.

Чтобы получить более объективную информацию, мы обратились в Адвокатуру. «Март Суси на самом деле очень большой специалист по работе с Европейским судом по правам человека, – сказал присяжный адвокат Юри Леппик. – Его статьи с разбором решений Европейского суда публикует Riigiteataja. Да, была эта история с Concorida, но он же не стал из-за этого знать и уметь меньше… Признаться, я и сам несколько раз советовал своим клиентам обратиться к Суси, поскольку мне известен его уровень».

Корпоративная этика, решили было мы, и обратились к другим юристам, которых тоже попросили дать характеристику Марту Суси хотя бы на основе анонимности. Но нет, ни одного плохого слова как о специалисте мы не услышали, напротив, все говорят о том, что в европейских делах Суси разбирается очень хорошо.

Тогда мы решили зайти с другой стороны: у нас, жителей э-государства, сразу вызвал сомнения способ общения с Европейским судом. Допустим, бумажное письмо способно потеряться: его может выронить почтальон, его могут вытащить из почтового ящика хулиганы. Но неужели у европейских юристов и такой солидной организации, как ЕСПЧ, нет иных каналов общения, базы данных в Интернете, а копии писем они не рассылают по электронной почте? Хотя бы уведомление о том, что конверт с оригиналом отправлен – встречайте!

«Нет, с ЕСПЧ можно общаться только посредством обычной почты. Нам с вами тут в Эстонии, где все дигитализировано, этого не понять, но пол-Европы пользуется только обычной почтой, а еще факсами, которые в наших кон­торах уже и найти не так-то просто», – объясняет адвокат Леппик, который также работает со Страсбургом.

По его словам, нет у ЕСПЧ и централизованной базы данных, где можно было бы отслеживать ход движения жалобы. Чтобы узнать о судьбе иска, нужно написать письмо, запечатать его в конверт, отправить в Страсбург и дождаться оттуда такого же ответа.

«То, что ваш читатель ждал ответов в течение нескольких лет – в общем-то обычная практика. Ответа по делу Виллу Рейльяна, интересы которого я представляю, мы ждем уже семь месяцев, и пока ничего нет. Но, вы говорите, что ответы были. Это скорее удача, чем обыденность», – считает Леппик.

А дальше он сошелся в своем мнении о деле Антонова с другими опрошенными нами юристами. Тот факт, что информация не была доведена до клиента, скорее всего, говорит о том, что Суси просто не хотел рисковать причитающимся ему гонораром. Свою работу он выполнил, но поскольку деньги ему платили в рассрочку (да к тому же и оговоренную сумму уже пришлось сократить), юрист, видимо, опасался, что после сообщения об отказе он не получит своих денег. Вдруг клиент решит, что нет смысла платить за то, что не принесло ожидаемого результата? «Это, конечно, нехорошо по отношению к клиенту – с точки зрения профессиональной этики», – считают юристы.

Все, что могу сказать

Нам все же удалось получить комментарий Марта Суси, который поначалу не хотел обсуждать свои отношения с клиентом, и вот, что он сказал: «Поскольку Сергей Антонов сам рассказал вам о своих индивидуальных обращениях в Европейский суд по правам человека, я могу подтвердить, что являюсь его представителем в составлении жалоб по трем делам. Все три индивидуальных обращения были признаны неприемлемыми. Речь идет о решениях, принятых в ходе производства, в результате которого ЕСПЧ не усмотрел нарушений Европейской конвенции о защите прав и основных свобод человека во время внутригосударственных производств».

Суси объяснил, что признание жалобы неприемлемой – это решение производственное, но оно не означает возврата жалобы. Ни одна жалоба Антонова не была возвращена без производственного решения. ЕСПЧ не объясняет причин, по которым принимает такие решения: «Все индивидуальные жалобы Антонова были составлены на высоком уровне, как в плане изложения обстоятельств, так в части аргументации. Для этого я использовал весь мой десятилетний опыт взаимодействия с  ЕСПЧ и знание того, как там решаются производственные и внутренние вопросы», – добавил он.

По словам юриста, в ходе производства в ЕСПЧ всплыли различные деликатные обстоятельства, а также связанные с ними деликатные данные, которые он не может обсуждать, но они не могли повлиять на решение ЕСПЧ: «Я неоднократно консультировал Антонова по вопросам производства в ЕСПЧ и объяснял ему, что находится в компетенции этого суда. Я информировал своего клиента обо всех процессуальных решениях сразу, как только информация доходила до меня. По правилам ЕСПЧ, решение принимается в ходе письменного производства, а работа представителя истца считается выполненной, когда индивидуальная жалоба представляется в ЕСПЧ. Это все, что я могу сказать».