Читатель нашей газеты, проживающий в деревне Рууса волости Ряпина, обратился в редакцию с вопросом: что делать, если у вас неожиданно заболел зуб? Куда обратиться, если приступ зубной боли случился на выходные, а живете вы в сельской местности?
Заговаривать зубы мешает языковой барьер
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
«Я живу под Пыльва в сельской местности. В выходные, 12-13 сентября, у супруги сильно болел зуб, поднялась температура, она принимала Ибумакс, но это не помогало. Я позвонил по номеру 112, спросил, что делать. Мне ответили очень вежливо и сказали, что отправят бригаду скорой помощи. По приезде одна из медиков грубым тоном спросила: «Что у вас болит? И почему вызвали скорую?» Я рассказал. Она начала кричать, что они не зубные врачи, потом дала две таблетки парацетамола и сказала: “Mine perse”. Жене после этого стало еще хуже, она заплакала... Возникает вопрос: куда обращаться? И, в конце концов, за что мы регулярно платим социальный налог?» И правда – куда и за что?
Не звони, Римский, никуда, худо будет
Второй вопрос – из разряда риторических, но мы все же отправили запрос в Тартускую скорую помощь, которая отправляла бригаду в деревню Рууса, а сами пока занялись поисками ответа на первый: кому звонить и куда бежать в подобных ситуациях, особенно, если речь идет о человеке с невысоким уровнем доходов? Ближайший стоматолог принимает в Ряпина или в Пыльва, то есть в 20 км от деревни Рууса, где живет обратившийся к нам человек. А принимает врач лишь по рабочим дням. Но не будем пытаться заинтриговать и перейдем к делу: никуда звонить не надо.
Если зубная боль застанет вас в неподходящее время, имейте в виду, что телефона зубной консультации – ни платного, ни бесплатного – не существует. На инфолинии семейных врачей 1220, которая первые пять минут обслуживает бесплатно, стоматологи не работают. Таллиннская стоматологическая клиника «Каарли» по воскресеньям закрыта, а в субботу принимает пациентов лишь до 15.00, и при этом регистратура консультаций не дает: ее дело – номерки.
Пока мы бились в поисках выхода, как раз подоспел лаконичный ответ из Тарту: «Правление фонда Tartu Kiirabi выяснило обстоятельства, связанные с описанным вами визитом скорой помощи. Наша позиция такова, что в данном случае речь идет о недопонимании, которое было обусловлено языковым барьером. Члены бригады отрицают использование ненормативной лексики».
Тему ненормативной лексики и языкового барьера оставим напоследок, а для начала все же попробуем разобраться с зубной болью. Член правления Тартуской скорой помощи Айре Вебер объясняет, что зубная боль – это не основание для визита скорой помощи. Нам советуют выяснить через платную инфолинию, где работает дежурный стоматолог, принимающий по ночам, и честно предупреждают, что услуги ночного доктора Айболита стоят дорого.
А если уже худо?
Позвонив на инфолинию 1182 (стоимость минуты разговора 1,96 евро), мы узнаем, что пациентов с зубной болью в неурочное время принимает Denira OÜ – единственный (!!!) на всю Эстонию кабинет неотложной зубной помощи. Расположен он в центре Таллинна. Для чистоты эксперимента набираем номер ровно в полночь и практически сразу же дозваниваемся. Выясняем, что на помощь здесь действительно готовы прийти, но тариф соответствующий: 53 евро за визит к врачу плюс расходы на лечение зубов. Консультации по телефону не оказываются! Внятно и четко нам объясняют, что в клинику Denira пациенты съезжаются со всей Эстонии, поскольку других вариантов у них просто нет.
Остается вопрос: «А что если у человека денег нет?» В Тартуской скорой помощи непреклонны: «А в наших машинах нет техники для сверления зубов. Мы можем дать пациенту болеутоляющие. Ничего другого «скорая» сделать не сможет. Мы не сверлим зубов, не вскрываем их. Если возникают осложнения в виде флюса, нарушений при глотании, тогда больной доставляется в ЭМО».
Звоним в ЭМО – в отделение экстренной медицины Ида-Таллиннской центральной больницы, доктору с многолетним стажем Владимиру Руснаку. И узнаем следующее: «Это действительно большая проблема. Люди приходят с последней надеждой в ЭМО, но мы в лучшем случае дадим им таблетку. На этом функции отделения экстренной помощи заканчиваются. Этот вопрос надо решать на уровне Министерства социальных дел, по-другому никак. Если бы пациенты могли получать у нас бесплатную зубную помощь, то очереди в ЭМО удвоились бы. Много лет назад в Мустамяэской больнице скорой помощи оказывалась такая помощь, там в очереди сидели по 20-30 человек. Люди приходили из-за социальных проблем – у них просто не было денег на лечение зубов, поэтому они и являлись в массовом порядке пломбочку поставить».
Доктор Руснак скептически настроен в отношении телефона зубной консультации, говорит, что на худой конец можно и по номеру 112 проконсультироваться. Врач считает, что во время приступа острой зубной боли мало проку от телефонного звонка, а возмущение тартуских коллег со скорой помощи тоже можно понять. По его словам, стоматологическая помощь редко бывает экстренной. Как правило, речь идет о хронически запущенных процессах – регулярно не лечащихся зубах, хронически формирующихся очагах воспаления.
Да и культура пациента должна быть соответствующей, и информированность населения – на уровне, и... доходы. По словам Руснака, основной вопрос касается финансирования государством услуг дежурных стоматологов и наличия специалистов, готовых работать с «проблемным» контингентом. Как известно, запущенные зубы наиболее часто встречаются у групп населения с низким уровнем доходов.
Барьер на десерт
Ну, и теперь, на сладкое, о лексике и барьерах. В телефонном разговоре мужчина посетовал: «В деревне люди неграмотные, всего боятся…. Заходит медработник, грубо обращается, и уже не первый раз… И врач, и шофер сразу начали требовать: «Говорите по-эстонски». При чем здесь это? Медицинский работник должен лечить больного, а не национальность выяснять. Думаю, что грубость врача тем и была вызвана, что моя жена русская, выросла в Таллинне и по-эстонски не говорит».
«День за Днем» обратился в Тартускую скорую помощь с просьбой прокомментировать тему языкового барьера, который, по словам доктора Вебер, и привел к недопониманию.
– Языковой барьер – это препятствие для оказания помощи или повод нагрубить?
– Недопонимание действительно было. Мужчина говорил по-эстонски, поэтому медики объяснили ему по-эстонски, что следует делать. Супруги сказали, что все поняли, но у нас возникло подозрение, всё ли?
– В бригаде никто не говорил по-русски?
– При необходимости они говорят, и в этой бригаде точно были люди, которые владеют русским, причем свободно. В данном же случае мужчина сам говорил по-эстонски, поэтому разговор шел на эстонском языке. Естественно, что в таком случае бригада сама не будет переходить на русский.
– Вы считаете нормальным то, что пациент молчит, кто-то ему переводит, а бригада при этом не переходит на русский?
– Но если мужчина сам взял на себя такую ответственность, то бригада ни в чем не виновата.
– Почему же тогда возник конфликт?
– Насколько я понимаю, конфликт все же возник из-за языкового барьера. Женщина, похоже, вообще не понимала по-эстонски.
– Почему же врачи не общались с ней по-русски, если для них это не проблема?
– Потому что мужчина был рядом и говорил по-эстонски, рассказывал, что за проблемы возникли у его жены и на что она жалуется. Он особо и не давал членам бригады говорить.
– По-русски не давал говорить?
– Да…нет, просто не давал говорить. Они спокойно все объяснили, раз-другой объяснили, но мужчина был довольно зол, переходил на другие темы. Слышал ли он вообще, что ему говорили члены бригады, затрудняюсь ответить. Ни вас, ни меня там не было.
– А что касается ненормативной лексики? Медики отрицают, что они грубили?
– Они сказали, что вели себя корректно.
– И на извинения пациенту рассчитывать не стоит?
– У меня встречный вопрос: «А за что мы должны извиняться?».
Спустя сутки руководство Тартуской скорой помощи прислало официальный ответ: «Сообщаем, что нам нечего добавить к сказанному ранее».
Нам тоже.