Название фильма Эдварда Цвика абсолютно прозрачно. Оба участника самого знаменитого поединка за шахматную корону, Роберт Джеймс Фишер и Борис Васильевич Спасский, были в противостоянии двух систем пешками, и их не колеблясь приносили в жертву ради демонстрации интеллектуального превосходства той или иной сверхдержавы.
При этом ни тот ни другой типичными представителями своего общества не были. Поэтому «Жертвуя пешкой» не имеет ничего общего с голливудским стандартом «хороший парень против плохого парня».
Зато другой стандарт оставлен в неприкосновенности. Как и положено байопику, в фильме показано трудное детство Фишера (Тоби Магуайр): бедность, бесконечная суматоха в квартире, еврейско-русско-американские коммунистические друзья матери; ее же любовник, раздражающий нервного подростка. Естественно, приведенный за руку в шахматный клуб малыш в первой партии проигрывает игроку мастерского уровня и горько плачет, а во второй ставит взрослому партнеру мат, после чего становится ясно: у мальчика большое будущее.
Один против всего мира
Затем – триумфальное шествие к праву бросить вызов чемпиону мира; «матч века» в Рейкьявике на фоне холодных и романтичных исландских пейзажей – и всё. О дальнейшей судьбе Фишера, о его конфликте с американским истеблишментом, о параноидальных выходках гения сказано второпях в финале картины. Однако и до того нам объясняют, что от гениальности до безумия расстояние подчас исчезающе мало. А у Фишера – и того меньше.
Фильм запоминается прежде всего тем, что Цвику удается сделать шахматы киногеничной игрой. Напряжение, возникающее в матче, Магуайр и сыгравший Спасского Лив Шрайбер передают безупречно. Мы видим, какой ценой даются гроссмейстерам эти не требующие физических усилий передвижения почти невесомых фигур по 64 клеткам доски. Как изнуряет эта борьба интеллект и психику.
Фишер в фильме (как и в жизни) – фанатик шахмат. И невероятно эгоцентричный человек. Если герой «Записок из подполья» заявлял: «Пусть мир гибнет – лишь бы мне чаю пить!», то Фишер в фильме готов отправить весь мир в тартарары, если это нужно, чтобы создать на доске гениальную комбинацию. К сожалению, внутренний мир героя не раскрыт. Он так и остается «черным ящиком»: мы видим то, что «на выходе»; какие страсти там, внутри – можем только догадываться.
Известно, что Фишер перерыл свой гостиничный номер в Рейкьявике в поисках подслушивающей аппаратуры. По фильму это результат паранойи, которой страдал великий шахматист. Но где причина маниакальной подозрительности? Только в свойствах психики Фишера или – в международной обстановке, которая и в 1972 году была невыносимой, а сейчас стала во много раз невыносимее?
Его ненависть к коммунизму понятна. Но откуда у Фишера, чистокровного еврея, антисемитизм, который с годами прогрессировал? (Кстати, и американским патриотом он не был: ему казалось, что за ним следят и КГБ, и Моссад, и ЦРУ. После победы в Рейкьявике Фишера пригласил на обед президент Никсон, но шахматист отказался: «Не люблю, когда я ем, а десятки людей смотрят мне в рот!»)
Шахматисты, лично знавшие Фишера, говорят, что Тоби Магуайр при всем своем актерском таланте недостаточно харизматичен и недостаточно безумен. Хотя ему удалось показать, что Фишер был из тех людей, которым для раскрытия интеллектуального и волевого потенциала необходимо, чтобы весь мир их ненавидел, а они отвечали бы миру тем же.
Священник, адвокат, соперник
Фишер, разумеется, не был бойцом-добровольцем в поединке «свободного мира» с «коммунистическим тоталитаризмом». Его хотели видеть таким. В нью-йоркском Центральном парке, на Вашингтон-сквер, где в то время роились шахматисты-любители, к Фишеру подходит адвокат Пол Маршалл (Майкл Сталберг), который отныне будет представлять его интересы. Маршалл и католический священник Уильям Ломбарди (Питер Старсгаард) становятся постоянными спутниками Фишера. Ломбарди, сам очень хороший шахматист (экс-чемпион мира среди юношей) – его тренер и секундант; Маршалл – связующее звено между почти неуправляемым гроссмейстером и истеблишментом. Он единственный, кому удается манипулировать Фишером; он же организует напутственный звонок госсекретаря Генри Киссинджера: «Худший в мире шахматист приветствует лучшего в мире шахматиста!» Обе роли сыграны если и не очень ярко, то очень достойно.
А вот кто совершенно великолепен, так это Лив Шрайбер в роли Бориса Спасского. Обычные клише «великих противостояний двух систем» здесь не действуют. Гроссмейстер Борис Гулько, сам пострадавший от политических преследований, писал о Спасском: «Еще в СССР он демонстрировал вольнодумство. Любил при начальниках смешно пародировать Ленина. В 1988 году, в самый разгар перестройки, на большом шахматном фестивале в Канаде Борис при мне объяснял собравшимся, включая руководителей советской делегации, свое видение происходящего в СССР: “Вот я им и говорю (кому им, было непонятно): сколько тюрьму не перестраивай, она останется тюрьмой”. Но в следующие годы Спасский постепенно стал патриотом перестроенной (тюрьмы? Руси?). Из Франции он приезжал в Россию, чтобы мотаться по каким-то уральским городам с выступлениями, а в 2012 году вообще бежал из Парижа в Москву...»
Матч в Рейкьявике был дуэлью двух великих игроков и по-своему несчастливых людей. Спасский поначалу кажется Фишеру несгибаемым соперником; в фильме есть замечательный кадр, как Спасский во время турнира в Санта-Монике купается в холодном по американским меркам океане, а Фишер с опасливым восхищением смотрит на него, выходящего из воды.
В Рейкьявике выходки Фишера выбили Спасского из колеи. У него возникают такие же параноидальные мании: ему кажется, что в кресле запрятано техническое устройство, мешающее играть. Но Спасский остается джентльменом. Проиграв шестую партию, в которой Фишер провел гениальную комбинацию, он аплодирует сопернику.
Ляпы и упущенные возможности
Фишер и правда публично возмущался тем, что в межзональных турнирах советские гроссмейстеры в первых турах делают между собой быстрые ничьи. Но почему-то в фильме он заявляет это во время шахматной олимпиады, соревнования командного, где шахматисты одной страны вообще не играют между собой. Там же фигурирует некий советский гроссмейстер Иванович (!?), которого после проигрыша Фишеру отправляют домой. Интереснее было бы ничего не выдумывать, а показать, как Марка Тайманова, проигравшего матч Фишеру со счетом 0:6, по возвращении обыскали в Шереметьево и изъяли книгу Солженицына. В отместку.
Авторы прошли и мимо другого выигрышного для сюжета эпизода. В 16 лет Фишер по соглашению между шахматными федерациями США и СССР приезжал в Москву. Предполагалось, что он сыграет тренировочные матчи с Борисом Спасским и Евгением Васюковым. Но Фишер заявил, что играть будет только с Михаилом Ботвинником. Когда ему объяснили, что чемпион мира слишком занят, он обиделся и ограничился несколькими блиц-партиями с тем же Васюковым и Тиграном Петросяном.
На межзональном турнире в Сусе в 1969 году Фишер ставил организаторам одно требование за другим. Те шли на уступки, но Бобби становился все невыносимее. Посредине турнира, лидируя, он отказался играть и уехал домой. Именно тогда шахматный мир стал догадываться, что с Фишером творится что-то неладное...
«Он боится проиграть?» – спрашивает в фильме Маршалл. «Скорее, боится выиграть», – отвечает Ломбарди.
Можно стать чемпионом. А дальше что? Для Фишера – пустота. Он все доказал миру и не желает доказывать вновь. Он – фигура трагическая. В менее чем двухчасовой фильм не укладывается.
И все же – насколько безопаснее был мир, когда поединок сверхдержав во многом сводился к матчу великих шахматистов!
«Жертвуя пешкой» (Pawn Sacrifice)
Реж. Эдвард Цвик
В ролях: Тоби Магуйар,
Лив Шрайбер, Питер Сарсгаард
США, 2015 г., 115 мин.
Премьера в Эстонии: 11 декабря