Герой нашего времени опять в офицерском мундире

Елена Скульская
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Елена Скульская
Елена Скульская Фото: PEETER LANGOVITS/PM/SCANPIX

В XIX веке умели умирать красиво: сброшенная на снег шуба, дымящийся пистолет, алая рана; верные друзья горестно едут ужинать…

А если такая хандра, что даже дуэль не помогает, можно было отправиться на Кавказ, встретить черкешенку с глазами-черешнями и получить случайную пулю, посланную из-за скалы. XX век проклял все виды смерти – нацизм и сталинизм вытравили и выжгли в концлагерях страсть к гибельной отваге. XXI век раздавлен античным роком терроризма, и призрак смерти витает над всем, что живо.

Стало страшно

Люди садятся в самолеты, ходят в театры, спускаются в метро, скапливаются на книжных ярмарках – везде, в любую секунду, их может настигнуть террорист-смертник, взрывное устройство, беспорядочная стрельба. И все политические противоречия между цивилизованными странами должны казаться смехотворными на фоне непредсказуемой угрозы, тотального ужаса, который может парализовать человечество.

В Москве, в Большом театре, недавно состоялась мировая премьера балета «Герой нашего времени», поставленного режиссером Кириллом Серебренниковым и хореографом Юрием Посоховым по одноименному роману Лермонтова на музыку Ильи Демуцкого. И вот, вообразите себе: на сцене самого знаменитого и совершенного классического балетного театра мира появляются инвалиды-колясочники. Они танцуют.

Они танцуют поразительно, ведь это ансамбль чемпионов мира по бальным танцам среди колясочников. Эпизод с их участием выстроен так, что другие персонажи – танцоры труппы театра – стараются не замечать инвалидов: колясочники – жертвы несчастий; если говорить применительно к роману, то жертвы вечных кавказских войн, если говорить применительно к нашему дню, то жертвы любого взрыва, теракта, конфликта. А персонажам хочется веселиться, влюбляться и не думать о гибели и увечьях. Но инвалиды становятся все возрастающей частью общества; на сцене их танец вполне законно соперничает по красоте и изяществу с танцем классических артистов. И соединение людей с ограниченными возможностями с людьми, чьи возможности безграничны, – не только эстетическая, но и социальная акция постановщиков.

В балете есть несколько вставных арий – оперные певцы озвучивают безмолвных балетных, которым как бы не хватает языка тела; есть и ария муэдзина – она одновременно и диссонирует с общей музыкальной структурой балета, и в то же время не противоречит ей, и это странное, как бы несогласованное единство тоже говорит о нынешней жизни больше, чем прямые высказывания публицистических жанров.

Non/Fiction

В центре Москвы обращаешь внимание на некоторые особенности: очень много полицейских патрулей. Особенно поздним вечером. Особенно в слабо освещенных местах. И вокруг них невольно образуется некое пространство осторожности, аккуратности и корректности – не звучит мат (кстати, в Москве вообще даже без надзора полиции многие молодые люди разговаривают на улицах на нормальном русском языке, каким-то образом обходясь без мата), не раздаются пьяные выкрики, никто не задирает прохожих, не приходится боязливо оглядываться, направляясь в гостиницу после театра.

Вот было бы замечательно, если бы и у нас в центре ночного Таллинна прогуливались бы полицейские – не проезжали мимо в машине, а именно прохаживались бы всю ночь до самого утра. И были бы обязаны бесстрашно реагировать на нарушения общественного порядка. Интересно, если бы такое осуществилось как одна из мер по предотвращению терактов, то можно ли было бы при этих ночных дозорных зычно ругаться матом, как принято у наших дерзких подростков, особенно женского пола? Можно ли было бы задирать не понравившихся туристов? Можно ли было бы затевать драки в «бермудском треугольнике», где к середине ночи завсегдатаи баров обычно уже теряют человеческий облик?

Но я отвлеклась: мне хотелось рассказать о Международной ярмарке Non/Fiction, которая традиционно проходила в Москве. Я участвовала в работе стенда «Русской Премии», чье мероприятие поддерживало посольство Эстонии в РФ и где представляло книги одно из самых изысканных и элитарных издательств России – «Время». Ярмарка ориентирована на глубокую, сложную, «трудную» литературу, но Центральный дом художников, где она проходила, люди буквально брали штурмом, хотя только билет стоил 300 рублей, а ведь еще хотелось накупить множество книг. Сотни читателей, переходя от стенда к стенду, прикидывали свои возможности, выбирали, от чего-то не могли отказаться, чем-то жертвовали, и миф о том, что бумажная книга умирает, казался совершенно неправдоподобным.

Я бы сравнила этот книжный праздник с нашим фестивалем HeadRead, который становится всё более популярным и позволяет читателям вступать в личный контакт с любимыми писателями из разных стран. Всегда, кстати, на фестивале есть и гости из России, в этом году, например, был Эдвард Радзинский, который сказал перед отъездом: «Редкое наслаждение просто гулять по вашему городу – уникально красивому, ухоженному, сбереженному и сохраненному, чистому и приветливому». Хотелось бы, чтобы «случайные черты» не портили прекрасный облик нашей столицы.

Загадочная профессия – писатель

Очень мало на свете писателей, которые живут на доходы от своих книг. Только авторы бестселлеров. Все где-то служат, работают в смежных областях – в журналистике, например, часто занимаются переводами, редактурой, издательской деятельностью, бизнесом, открывают рестораны. И чувствуют себя комфортно именно тогда, когда литературные и окололитературные их интересы достаточно широки; к таким сочинителям принадлежу и я сама.

Но есть писатели, которые могут только сидеть за письменным столом и сочинять, такова природа их дарования; всякий выход за пределы их образной системы, развивающегося сюжета для них мучителен. Речь тут идет, повторюсь, не о качестве дарования, но о его специфике. И потому так важно (и я этим хвасталась в Москве), что несколько писателей у нас будут получать зарплату за свое сочинительство. (В Эстонии и раньше существовала система различных стипендий, поддерживающих писателей, но зарплата на три года – особое достижение.) И при этом ни одному из выбранных достойной комиссией писателей не будет вменено в обязанность прославлять правительство Эстонии нынешнего созыва.

В Америке писатели порой отказываются от подобных зарплат, считая, что в любом случае им придется как-то творчески отвечать за полученные деньги, я же уверена, что нашим писателям – не придется. И очень хочется верить, что те, кто получат эти зарплаты, не напишут ничего, что имеет отношение к политике. Потому что только то, что поднимается над политикой, способно убеждать людей, учить их добру и терпимости, помогать им объединяться. Литература, театр, музыка, живопись во все времена протягивают друг другу руки через границы, барьеры и политические распри. Культурные ценности всегда будут за человека. За Человека любой национальности, цвета кожи, языка и вероисповедания. Я хочу неустанно искать то, что нас объединяет, сплачивает, учит противостоять террору во всех его не только активных, но и латентных проявлениях.

Нужно дождаться счастливых дней, когда люди в офицерской форме перестанут быть героями нашего времени, и тогда будем ссориться всласть – лишь бы это не угрожало человеческим жизням.

Комментарии
Copy
Наверх