Европейская империя приобретает очертания у нас на глазах. Это опирающаяся на согласие вместо завоеваний либеральная империя, величайшее оружие которой — закон, а не военная сила. Формирование империи затянулось, процессом ее создания руководили крайне пассивно. И все же надежды на безопасное, свободное и мирное будущее связаны с ее успехом.
Самый долгосрочный из элементов империи — генеральный директорат по вопросам конкуренции, обладающее полномочиями прокуратуры серьезное бюрократическое оружие, предназначенное для охраны целостности единого рынка. Без него монополии и субсидии стран-членов поставили бы потребителей в худшее положение. Штрафам, назначенным директоратом, были вынуждены подчиниться мощнейшие фирмы мира — в том числе Microsoft, «Газпром» и Google. Он снимал скальпы и с самых влиятельных стран ЕС.
За ним следует генеральный директорат по вопросам энергетики, который к отчаянию товарищей Кремля (особенно в Германии) уничтожил злоупотребляющий и дискриминирующий российский бизнес экспорта газа. Страны, которые когда-то держал в кулаке «Газпром», выиграли благодаря этим действиям. Единый рынок ЕС отныне больше самого ЕС и включает также Исландию, Норвегию и Швейцарию. Если бы он был государством — назовем его Синглмаркетлэндом, — он был бы самой крупной, богатой и мощной экономической единицей мира. В торговой политике он может заключать договоры с гигантами вроде Китая и США, пользуясь при этом влиянием, каким не обладает ни одна из стран ЕС.
Эти элементы империи были тщательно спланированы, об остальных ее составных частях нельзя сказать того же. Еврозона, опирающаяся на стремление выдавать желаемое за действительное, становится государством, Евролэндом, для которого характерны вмешивающийся центробанк, фонд спасения, стимулирующие бюджетные правила (спросите греков) и единая система банковского надзора. Поначалу не планировался ни один из них (в противном случае избиратели могли бы наложить на идею вето).
Еврозона все еще может развалиться, но сейчас видно, как она могла бы функционировать. В обозримом будущем Германия и другие североевропейские экспортеры будут извлекать выгоду из художественно сниженного обменного курса. Они будут компенсировать это финансовой поддержкой для южноевропейских стран, которые для восстановления конкурентоспособности попытаются провести реформу своей экономики. Сохранится потребность в дополнительных элементах — погашении долгов и бюджетных переводах ЕС, — но контуры управления еврозоной будут четкими.
Сложности создания Евролэнда теряются в тени последнего проекта — превращения безвизовой Шенгенской зоны в Шенгенлэнд. Это формирующееся супер-государство больше — 26 стран против 19 членов Евролэнда. Беспроблемные путешествия — один из совершенных за последние 20 лет прорывов, который обычные европейцы ценят крайне высоко (даже больше невидимых преимуществ единого рынка). Теперь из-за связанных с терроризмом и бесконтрольной миграцией страхов ему грозит опасность. Человек, пересекший границу Шенгена, может без ограничений странствовать в поисках лучшей жизни или для того, чтобы прекратить чужие жизни, от южной оконечности Италии до севера Норвегии.
Шенгенская зона не создана для того, чтобы справляться с подобной ситуацией. Поэтому Шенгенлэнд получит свою армию: новое агентство погранохраны и береговой охраны ЕС, которое, по предварительному предложению, можно будет направить для охраны внешней границы Шенгенлэнда даже в том случае, если страна-член этого не захочет. История учит нас, что империи, не стабилизирующие свои границы, ждет исходящая с периферии дестабилизация. Поэтому Шенгенлэнд наряду с охраной своих границ пытается контролировать и то, что происходит за ними. Шенгенлэнд разрабатывает свою внешнюю политику — руководствуясь соображениями реальной политики, он заключает с Турцией соглашения, которые заставили бы и Бисмарка покраснеть. Вы удерживаете иммигрантов вдали от нас, мы даем вашим гражданам безвизовый режим с ЕС. В 2016 году ожидается существенное дополнение к подобному поведению.
Шенгенлэнд также получит собственную полицию, по сути европейское ФБР. Страны с эффективными системами уголовного права вроде Франции, Германии и Нидерландов не хотят мириться с промахами неэффективных систем (как в Бельгии). Деятельность полиции империи будет включать обмен данными, преследование преступников вне государственных границ, более быстрый процесс высылки и более тесное сотрудничество между прокурорами. Важный вопрос касается приватности и гражданских прав. Шенгенлэнд должен сбалансировать эти вопросы при помощи эффективной полицейской работы.
Существует и ряд прочих проблем. Шенгенлэнд хочет распределить иммигрантов, чтобы щедрые страны (главным образом, Германия и Швеция) не должны были нести непропорциональные недолговременные траты. Но страны вроде Польши, обладающие слабыми публичными услугами и скептически настроенным населением, не хотят принимать крупное количество иммигрантов с Ближнего Востока (они уже внесли свой вклад, когда приняли сотни тысяч украинцев, отмечают они). Шенгенлэнд должен найти решение, положив на чаши весов доступ к структурным фондам ЕС и помощь в области миграции. Это приведет к крайне сильному политическому напряжению.
Неясно, как эти протоимперии сочетаются друг с другом. Каким правом слова обладают в процессе принятия решений Шенгена и еврозоны находящиеся в меньшинстве страны, которые в них не состоят? Реальная дилемма, стоящая перед Дэвидом Кэмероном, в том, как остаться в ЕС, но вне Шенгена и еврозоны, а не в окружающей фальшивый референдум политике.
Еще большая проблема — демократия. Имперскую Европу формируют, но не управляют ей, предпочтения стран-членов. Для создания единого рынка товаров, людей и капитала следует прекратить деятельность стран по предоставлению преимуществ своим избирателям и нарушению правил при помощи субсидий и других форм протекционизма. Если цель — единая валюта, то граждане Греции не могут голосовать за то, чтобы получить часть денег налогоплательщиков Германии. Если мы хотим зону безвизового режима, нужно добиться эффективной работы полиции в ней и сил на периферии. Эти соображения сильнее демократии.
ЕС демократичен в том смысле, что Европейский парламент контролирует работу Европейской комиссии. Ее назначают, грубо говоря, в результате торговли между правительствами стран-членов. По сравнению с государственными выборами этот процесс является смутным и далеким. Преимущества единого рынка, единой валюты и безвизового режима — это не привилегии элиты; от них есть польза и самым слабым. Миллионы уже пересекают внутренние границы Шенгенлэнда. Европейцы с трудом отказываются от привычных удобств. В то же время, отказ от сколько-нибудь видимого государственного суверенитета, с которым люди выросли, требует от общественности больших перемен.
Самое слабое место запоздавшего построения институтов империи в его затратности и рискованности: оно напоминает ремонт уже вышедшего в море корабля. Архитекторы этих грандиозных схем были до странного скупы на слова в том, что касается недостатков их первоначальных планов. Расходы и ограничения выше, чем ранее было объявлено. Избиратели — заигрывающие с «Брекситом» британцы, поставившие у руля крайне левое правительство отчаявшиеся греки или обратившиеся к Национальному фронту Марин Ле Пен французы — могут затормозить рождение Европейской империи или даже помешать ему. По сравнению с последствиями подобной катастрофы нынешние проблемы показались бы пустячными.
Эдвард Лукас — автор снискавших международный успех книг «Новая холодная война» и «Обман», журналист и вице-президент действующего в Вашингтоне и Варшаве аналитического центра Center for European Policy Analysis (CEPA).