Ледяной дом

Фото: Эндель Кастерпалу

Деревянный дом на Татари, 36 уже вторую зиму стоит без отопления. Его жильцы замерзают даже в верхней одежде: при сильных морозах воздух на втором этаже не прогревается выше десяти градусов. Живут здесь пенсионеры, убежденные, что всему виной – действия товарищества и начатый соседом снизу ремонт, который повлек за собой разрушение дымоходов.

Два этажа, девять квартир – по крайней мере, так значится в документах. На самом деле, на первом этаже две квартиры, а на втором – одна коммуналка, в которой живут сразу три семьи. Нина Задорожная живет здесь с 1982 года, Антонина и Александр Шитиковы – с 1954-го. Еще один сосед, Рейн Кильяк, отгородился от них и обустроил как бы отдельную квартиру. Внизу уже двадцать лет живет Хейно Сельямаа, с 2000 года он является и председателем квартирного товарищества. Самую большую площадь занимает квартира Николая Чеснокова, в которой он в 2014 году решил сделать капитальный ремонт.

Нас хотят заморозить

Снаружи старое деревянное здание не выглядит слишком прочным, а внутри и подавно создается впечатление, что оно вот-вот сложится, как карточный домик. Стены в квартирах потрескались, полы проседают. А после того как был начат злополучный ремонт, жильцы испугались, что второй этаж буквально провалится вниз.

«Владелец квартиры на первом этаже, Николай Чесноков, сломал стены, сломал потолки, стал разбивать кувалдами печки, – рассказывает Нина Задорожная. – Когда он только начал их разбивать, в наших печках посыпались кирпичи. И сейчас нам запретили топить, вот мы и мучаемся. Из-за этого ремонта у нас пошли трещины по стенам, опустился пол. У нас стоит чугунная ванна, мы боялись, что она им на голову упадет».

Чесноков выкупил почти весь первый этаж, квартиры пенсионеров находятся прямо над ним, поэтому их опасения можно понять. Кроме того, им все время приходится бороться с холодом. Если прошлую зиму жильцы перенесли относительно нормально, то в этом году, когда ударили морозы, пришлось нелегко. Квартиры пенсионеры отапливают электричеством, но ветхая электропроводка не выдерживает постоянного напряжения.

«Я отапливаю жилье тремя обогревателями, но сеть не выдерживает, – жалуется Нина. – Если соседи включают обогреватель, я уже не могу топить – выбивает все пробки. У нас есть заключение, что сеть плохая. Сейчас дома 16 градусов, а в морозы, когда у нас делали тепловую экспертизу, было всего 10 градусов тепла».

Пенсионеры прожили здесь не один десяток лет, и последние годы стали для них настоящей борьбой за выживание. К сожалению, в этой борьбе им не смогло помочь ни товарищество, ни город. «К кому только мы не обращались. Сависаару писали, но он не соизволил ответить, в горуправу писали, ходили в отдел городского планирования... К нам приходили комиссии, оценивали состояние дома, но воз и ныне там. Неужели они не понимают, что мы замерзаем?» – возмущаются Александр и Антонина Шитиковы.

81-летняя Антонина – онкобольная, недавно перенесла операцию, простывать ей категорически запрещено. Сделать ремонт Шитиковы не могут: получая по 300 евро пенсии в месяц, они вынуждены платить 200-250 евро за коммунальные услуги.

Не один, а три ремонта

Рейна Кильяка и Хейно Сельямаа ремонт на первом этаже, похоже, не смущает, ведь  они тоже обновили свое жилье: провели газовое отопление и установили бойлеры. Пенсионеров же беспокоит, что из-за проведения труб по дому поползли новые трещины.

Поскольку дом старый, очевидно, что любое, даже точечное вмешательство будет его разрушать. Единственным выходом здесь кажется полная реставрация здания изнутри, либо еще более радикальные меры. Однако второй этаж на комплексный ремонт категорически не согласен. По-человечески можно понять обе стороны: одни не могут добиться согласия на полное обновление здания и пытаются обустроить хотя бы свое жилье, у других же просто нет средств на какой-либо ремонт.

Судьба людей в «ледяном доме» привлекла внимание СМИ в прошлом году, была опубликована статья о произволе жильца, ремонт которого угрожает безопасности остальных. Не вызывает сомнений, что масштабные перемены в доме, которому почти девяносто лет и который прежде ни разу не обновляли, могут повлечь за собой разрушительные последствия. Однако споры вокруг отопительной системы – лишь кульминация в разногласиях между соседями, которые длятся уже более 15 лет. Плачевное состояние, в котором здание оказалось сегодня, – во многом результат этого затяжного конфликта.

Конфликт интересов

Сами пенсионеры считают, что и ремонт, и последовавший за ним отказ отопительной системы – месть первого этажа за то, что они не поддержали планы отремонтировать дом. «Это из-за того, что мы не стали подписывать кредит. Они хотели взять ссуду на реновацию дома, но мы отказались: нам нечем платить», – объясняет действия соседей Нина Задорожная.

Часть жильцов убеждена, что ремонт полуразвалившегося здания – бессмысленная затея. С их точки зрения, гораздо разумнее как можно скорее продать дом. «Мы настаиваем, чтобы дом продали – ему сто лет в обед. Какой толк его ремонтировать? – недоумевает Антонина Шитикова. – Он гнилой, все трубы гнилые, проводка гнилая. Мы неделю сидели без воды, все было заморожено, в туалет было нельзя сходить».

Живут пенсионеры очень скромно, но их отказ объясняется не только отсутствием лишних средств. Шитиковы и Задорожная испытывают сильное недоверие к товариществу, которое, с их точки зрения, было сформировано незаконно и преследует корыстные цели.

Нет денег – нет отопления

Товарищество во главе с Хейно Сельямаа было создано более 15 лет назад, после чего у жильцов сразу начались разногласия. Задорожная и Шитиковы, рассчитывая продать дом, отказались платить за ремонтный фонд, товарищество, в свою очередь, пытаясь добиться ремонта, подало на них в суд за неуплату. Суд длился несколько лет, в ноябре было вынесено решение, обязывающее жильцов уплатить товариществу долг – в общей сложности 1300 евро. В результате должники внесли нужную сумму, и долг был погашен. Теперь председатель требует от жильцов компенсировать судебные издержки, составляющие около четырех тысяч евро. Взамен он обещает обновить проводку и провести отопление. Суд предписаний по выплате такой суммы пока не делал.

Как объяснил Сельямаа, эти четыре тысячи он взял из ремонтного фонда, который практически весь был потрачен на судебный процесс. Распоряжение общим ремонтным фондом лишь укрепило подозрения пенсионеров.

«Если в доме что-то обновляется, Сельямаа прибавляет эти расходы к другим коммунальным, а ремонтный фонд при этом не трогает, – замечает Нина Задорожная. – А куда уходит ремонтный фонд, он не сообщает. Я спросила у председателя, куда делся ремонтный фонд – ни копейки нет. Он сказал, что весь его потратил на суды с нами».

Как объяснил руководитель юридического бюро Invictus Юри Асари, квартирное товарищество имеет право использовать ремонтный фонд для финансирования судебных споров. Поскольку при обращении в суд необходимо оплатить государственную пошлину и помощь юриста, расходы могут существенно возрасти.

«На основании ч. 1 ст. 162 ГрПК расходы по исковому производству несет сторона, не в пользу которой было вынесено решение, иначе говоря, они взыскиваются судом с ответчика, если иск удовлетворяется. Как видно из вопроса, долги к настоящему времени погашены. Значит, решения судов были в пользу квартирного товарищества и судебные расходы должны нести должники, проигравшие споры», – прокомментировал ситуацию юрист.

Асари добавил, что использовать ремонтный фонд, чтобы оплатить судебные споры, не запрещено: «Использование ремонтного фонда для финансирования судебных споров без согласия общего собрания не преступно. В конечном итоге цель должна оправдывать средства. Ведь погашение долгов и возмещение судебных расходов должны были возместить потраченное из ремонтного фонда».  

Таких денег у пенсионеров нет, и товарищество не может не понимать, что компенсации судебных издержек им придется ждать еще очень долго, и что этот вопрос вызовет новые разногласия. Вот только выдержит ли очередной виток конфликта сам дом и хватит ли здоровья у его обитателей?

Не выигрывает никто

Владелец квартиры на первом этаже Николай Чесноков считает, что изменения в доме связаны не столько с начатым им ремонтом, сколько с общим изношенным состоянием здания. Он показывает на прогнившие потолки, провалившиеся половицы. Чесноков утверждает, что убирал не несущие стены, а перегородки, не трогал дымоходы, когда сносил печи, и что все работы были одобрены соответствующими надзорными строительными органами.

От затянувшихся споров не выигрывает никто, считают и Чесноков, и Сельямаа, но выхода из сложившейся ситуации они пока не видят.

«Я полтора года не могу закончить ремонт. В итоге я выплачиваю ипотеку, плачу за коммунальные услуги, в месяц уходит 500-550 евро за жилье, в котором я даже не живу, – говорит Чесноков. – Для того чтобы двигаться дальше, необходимо заменить часть потолка, а без согласия жильцов я это сделать не могу».

Сельямаа считает, что судебный процесс нанес ущерб всем сторонам, потому что за деньги, потраченные на суд, можно было бы сделать ремонт: «По-моему, спор был совершенно бессмысленным, потому что обязательства необходимо выполнять. Товарищество было образовано для того, чтобы заботиться о доме и содержать его в порядке».

Глобальное решение в сложившейся ситуации, по мнению Чеснокова, – достичь договоренности: «Никто не говорит, что все должны завтра скинуться по десять тысяч. Можно помогать понемногу, привлечь знакомых, чтобы они что-то подправили своими усилиями. Не бывает безвыходных ситуаций, нужно искать выход вместе, но когда люди против, к сожалению, ничего не выходит».

Один из вариантов – продажа квартир и переселение в другие дома. Однако маклеры предлагали пенсионерам жилье не в Таллинне, а в других городах. Нине Задорожной, например,  в Палдиски, но такой вариант женщину, прожившую в столице всю жизнь, категорически не устроил. Очевидно, что пока ситуация патовая. Вопрос о том, удастся ли соседям растопить возникший в их отношениях лед, к сожалению, остается открытым: как бы не растаял сам дом.