Александр Петров: В успехе двусторонних отношений важную роль играет атмосфера

Ирина Каблукова
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Александр Петров
Александр Петров Фото: Лийс Трейманн

Новый посол Российской Федерации в Эстонии заверил, что наши опасения по поводу нападения России беспочвенны.

В конце прошлого года во главе российского посольства в Эстонии встал новый для нас человек. До сих пор интересы России – страны, которая наиболее близка трети населения республики, но пугает другую его часть – представлял человек с опытом работы в странах Востока и Азии, большой специалист по урегулированию конфликтов. Теперь Москва направила в Таллинн дипломата, который специализируется на делах европейских и большую часть своей дипломатической жизни провел в Германии.

Европейский дипломат

В отличие от своего предшественника, который с прессой предпочитал общаться в рамках коротких вопросов на конкретную тему, новый посол Александр Петров моментально откликнулся на просьбу о встрече. «ДД» сумел первым получить масштабное интервью, из которого мы узнали, чего на самом деле стоит опасаться Эстонии и какие претензии к ней есть у России.

– Изучая вашу профессиональную биографию, мы с интересом обнаружили, что с 1977 года и практически до самого прибытия в Эстонию вы работали в Германии. Последние пять лет отдали службе в департаменте, занимающемся европейской тематикой. Нужно признать, что Россия нечасто присылала к нам дипломатов, специализирующихся именно на Европе. Что случилось? Эстонию, наконец, признали частью Европы?

– А что, были сомнения?

– Такое впечатление создавалось.

– Вы неправы. Мы считаем Эстонию полноправным членом мирового сообщества, ООН, Евросоюза и НАТО, с которым мы поддерживаем деловые отношения и хотим, чтобы они были лучше, чем в настоящий момент. Что же касается других послов России в Эстонии, то практически каждый из них имел опыт работы в Европе. Взять, например, Алексея Ильича Глухова, очень авторитетного в нашем министерстве человека, который в свое время возглавлял Департамент Европы при Министерстве иностранных дел России, или Николая Николаевича Успенского. Да, мой предшественник, Юрий Николаевич Мерзляков, большую часть времени посвятил иным регионам и направлениям, но это ни в коей мере не умаляет его высокие профессиональные качества.

– Объясните, пожалуйста, как вообще происходит отбор кандидатов на отправку в ту или иную страну. Это назначение или проводится какой-то конкурс среди желающих?

– Что касается младших должностей, отбор происходит на основе конкурса, и человек вправе выбирать предполагаемое место службы. На высшие государственные должности, а должность посла именно такой и является, отбор кандидатур производится по линии кадровых служб Администрации президента Российской Федерации и МИД России. Роль здесь играют не только чисто профессиональные качества, но и многие другие факторы, в том числе умение работать с людьми, способствовать созданию бесконфликтной, творческой обстановки в коллективе.

– То есть это именно назначение?

– Это именно назначение, причем соответствующий указ подписывает президент страны.

– В своем первом интервью газете Postimees вы сказали, что никогда раньше не бывали в Эстонии и вообще в Прибалтике. Как вы отнеслись к такому назначению?

– Когда подписывается указ, это означает, что решение принято и оно подлежит исполнению. Но до подписания проводится большая работа. О том, что моя кандидатура рассматривается на должность посла России в Эстонии, мне стало известно еще за несколько месяцев до назначения. Наверное, если бы я сам посчитал, что по каким-то причинам назначение меня не устраивает, мог бы сказать «нет» и попросить мою кандидатуру не рассматривать…

– Вы находитесь в Эстонии уже больше трех месяцев. Какие впечатления – похожа она на игрушку, как часто утверждают писатели, или на скопище воинствующих фашистов, как пишут некоторые представители СМИ?

– Давайте не будем прибегать к крайностям. Определенные впечатления уже начали складываться. Я бы сказал, позитивные: от общения с теми людьми, с которыми приходится встречаться. Мы можем говорить на любые темы, признавать, что по каким-то вопросам мнения не сходятся, а по некоторым, может быть, они не сойдутся никогда, но это не должно мешать нам вести нормальный диалог.

Безусловно, сейчас мы переживаем сложный период. Слово «кризис» весьма популярно, когда мы говорим об общей обстановке в мире и конкретно в Европе. Свое влияние оказывают введенные санкции и связанное с ними ухудшение целого ряда показателей в двусторонних форматах, что, к сожалению, отражается и на нашем сотрудничестве с Эстонией.

Россия не опасна

– Прибалтика в этой ситуации ведет себя, скажем прямо, достаточно заметно. Эстония в меньшей степени, Латвия и Литва – в большей. Можно ли говорить, что наши отношения сейчас совсем нехорошие?

– Я говорил и могу еще раз повторить, что они могут и должны быть лучше. Но называть их «совсем нехорошими» было бы неправильно. Да, у нас заморожены контакты по целому ряду направлений. Итоговые цифры за прошлый год еще не появились, но нетрудно предвидеть, что мы опять столкнемся с падением товарооборота, причем значительным. В эстонской прессе говорилось об ожидаемом притоке российских туристов на Новый год, но этого не произошло. Вместо этого – падение числа турпоездок примерно на 20 процентов. Не удалось продвинуться и по пути расширения нашей договорно-правовой базы.

И вот теперь мы подошли к ключевому моменту в отношениях двух стран – это фон, или атмосфера, в которой они развиваются. От этого зависит решение многих практических вопросов. Когда мы говорим о дружеском, конструктивном характере развития двусторонних отношений, в такой обстановке гораздо проще решать все остальные вопросы. Но когда мы  слишком часто слышим заявления, в которых говорится о непредсказуемости России как партнера в международных отношениях, ее агрессивности в международных делах, о нарушении нашей страной международного права, об аннексии Крыма и тому подобном, то это, к сожалению, самым негативным образом сказывается именно на атмосфере наших отношений, являясь серьезной помехой для движения вперед.

– Но тем не менее, несмотря на громкие и не всегда вежливые заявления в адрес друг друга, работа идет. Есть политические встречи, есть контакты, Кохвера вот обменяли…

– Да, этот раздражитель снят, хотя довольно долго это действительно осложняло межгосударственные отношения. А для того, чтобы понять наш подход, нужно вспомнить конец прошлого года. Так получилось, что новый посол Эстонии Арти Хилпус чуть раньше приехал в Москву, чем я в Таллинн, и в конце ноября он вручал верительные грамоты нашему президенту. В ходе церемонии глава российского государства четко заявил, что мы выступаем за взаимоуважительный диалог с Эстонией в духе добрососедства. Для нас слова президента – это четкая инструкция, как мы должны вести дела в отношениях с нашим ближайшим соседом – взаимоуважительный диалог. Но вот взаимного уважения и не хватает.

– Но ведь по большому счету у нас больше нет никаких острых точек соприкосновения: Кохвер уже дома, а других прямых конфликтов вроде бы и не было.

– Почему не было? Давайте посмотрим. На международном экономическом форуме в Давосе министр обороны США Эштон Картер сообщил, что в ближайшие дни в Конгресс США будет направлена заявка Министерства обороны на увеличение финансирования военных операций США в Европе. Речь идет о следующем финансовом годе – 2017-м. Вместо прежних 790 миллионов долларов запрашивается сумма где-то в четыре миллиарда, а это практически пятикратное увеличение. Мы видим, что в страны Балтии прибывает тяжелое вооружение США, военная техника. Основополагающий акт Россия-НАТО не допускает размещения вооруженных сил альянса на постоянной основе в странах – новых членах НАТО.

Сейчас мы имеем дело с постоянной ротацией, хотя, наверное, кому-то будет сложно объяснить, чем постоянная ротация, предполагающая постоянное присутствие иностранных войск на территории наших соседей, отличается от постоянного размещения. Но, допустим, воспринимаем это, как есть. Однако известны и декларируемые намерения прибалтийских стран добиваться на июльском саммите НАТО в Варшаве принятия решения о размещении войск альянса в своих странах на постоянной основе. Как нам на это реагировать? Происходит приближение военной инфраструктуры НАТО к нашим границам. Мы должны молча соглашаться?

– А нам все время напоминают о Псковской десантной дивизии и постоянно проходящих у наших границ масштабных учениях…

– Псковская десантная дивизия находится на нашей территории, и мы вправе действовать на своей территории так, как считаем нужным.

– Но точно так же считает и противоположная сторона: это наша территория, что хотим, то и размещаем. Это наши союзники, мы сами – члены НАТО, а ротацию можно объяснить тем, что сегодня здесь находятся зенитчики, завтра – танкисты, а послезавтра – конная бригада и никто не осел плотно. Сколько времени может занять это напряжение и когда нам, жителям Эстонии, особенно русскоязычным, собирать узелки и уходить за границу – хотя бы в ту же Россию? Эстония же в такой ситуации превращается в полигон…

– Чтобы успокоить жителей Эстонии, могу сказать, что и сейчас, несмотря на объявленные санкции, поддерживается интенсивный дипломатический и политический диалог России с целыми рядом своих зарубежных партнеров, прежде всего европейских. Тема, о которой мы сейчас говорим, всегда обсуждается со всей серьезностью и предельно внимательно. Я не буду вдаваться в содержание переговоров, но я убежден, что ни один серьезный политик не верит в агрессивность России. Да, можно удивляться тому, что, возвращаясь домой и, видимо, все же придерживаясь блоковой дисциплины, наши партнеры предпочитают не афишировать то, что они говорят в Москве. Но ситуация именно такова.

Не кто иной, как министр иностранных дел Эстонии Марина Кальюранд недавно совершенно определенно заявила, что она не верит в наличие для Эстонии военной угрозы со стороны России. Лучше этого не скажешь. Были и другие заявления, согласен, но в данном случае хочется подписаться под каждым словом Марины Кальюранд.

Договор о границе будет

– Как вы считаете, скоро ли будет ратифицирован пограничный договор? Года два назад тогдашний председатель парламентской комиссии по иностранным делам Марко Михкельсон в интервью нашему изданию сказал, что все готово, что подписание – вопрос нескольких недель. Понятно, что после случилась Украина, Крым, потом Сирия, теперь Турция…

– Хотелось бы надеяться, что это произойдет. Пока не могу назвать какой-то конкретной даты, но высказываемые в Эстонии опасения, что в плане работы Думы на первое полугодие этот пункт не фигурирует, совершенно безосновательны. Мне известно немало случаев, когда выносимые на обсуждение пленарного заседания вопросы повестки дорабатывались буквально до последнего момента.

Другое дело, что нам мешает? И ответ на этот вопрос я уже озвучил – отсутствие надлежащего фона для обсуждения такого рода вопросов. Та самая атмосфера. Все это влияет и на продвижение других наших соглашений и договоренностей. Ведь у нас есть еще и практически готовые соглашения по ряду других направлений.

Сотрудничество между регионами, к счастью, продолжается. Сейчас эстонская сторона позитивно отреагировала на наше предложение возобновить переговоры о заключении соответствующего межправительственного соглашения. Есть и другие темы, в частности, об оказании взаимопомощи по линии МЧС, что реально отвечает потребностям обеих сторон. Практически готова и программа культурного сотрудничества на 2016-2018 годы: решается вопрос о дате и месте подписания. Предыдущая программа была подписана в Москве. Логично, чтобы теперь церемония состоялась в Таллинне.

– А Конвенция об избежании двойного налогообложения, о которой говорят предприниматели – с ее подписанием будут тянуть до тех пор, пока не появится Договор о границе и не будет снят вопрос санкций?

– Документ был подписан давно и, если не ошибаюсь, Эстония его  ратифицировала. Теперь дело за нами. Но опять я могу это объяснить только отсутствием должного фона в наших отношениях, который способствовал бы выходу на конкретные договоренности.

– То есть все в итоге сходится на том, что до тех пор, пока мы очень громко и не всегда разумно кричим, те договоры, которые нам нужны, будут откладываться в сторонку?

– Я повторяю: мы рассматриваем Эстонию как полноправного члена и ЕС и НАТО. Но досадно, что младоевропейцы – и это не только Эстония – зачастую резче реагируют на какие-то вещи, если сравнивать их со старожилами обеих организаций. Вряд ли это идет кому-то на пользу.

– А скажите, пожалуйста, насколько для самой России важен этот договор? Эстония маленькая, и это значительный отрезок ее границы, для России это – пять сантиметров на карте. Как-то мы все же 25 лет жили...

– Раздаются голоса, мол, жили мы 25 лет без этого договора, проживем и еще 25. Но ведь фактически граница Эстонии и России остается единственным участком госграницы, который не урегулирован. Если мы говорим о соседях, это ненормально.

Тема интересная

– Давайте поговорим о русских темах. Совсем недавно вы сказали о возможности создания русской гимназии в Нарве…

– Про Нарву я не говорил…

– То есть это уже домыслы коллег? Тогда давайте с другой стороны: где такая гимназия могла бы быть создана, и какой статус она бы имела, поскольку возникает вопрос соответствия учебных программ и последующего признания аттестатов.

– Еще до приезда в Таллинн, знакомясь с реалиями, я обратил внимание на то, что в эстонской столице есть немецкая гимназия. Тогда же я выяснил, что для того, чтобы эта гимназия смогла начать свою работу, потребовалось заключение межправительственного соглашения. Сам по себе процесс достаточно долгий. Но это не должно быть тормозом. Идея мне тогда показалась симпатичной, и очень хорошо, что она была озвучена, хотя получилось это спонтанно в ходе встречи с вашими коллегами. Впрочем, это скорее убедило меня в необходимости заниматься этим вопросом, и в самые ближайшие дни у меня запланирована встреча в Министерстве образования Эстонии для того, чтобы начать предметный разговор на данную тему.

– А в своих мечтах вы в каком статусе видите такую гимназию – как школа по интересам, дающая дополнительные знания по истории России, русскому языку, литературе, или как полноценное учебное заведение?

– Как полноценное учебное заведение. Кстати говоря, в Германии, в Бонне, где до 1999 года находилось российское посольство, и в Берлине функционируют две наши школы полного цикла, где учатся не только дети наших сотрудников, но и дети работников других посольств, а также дети тех, кто переехал жить в Германию. Они получают российские аттестаты, преподавание ведется на русском языке. Программы, конечно, отличаются, но выпускник нашей школы имеет право поступать в местные университеты.

– Школа для нас - тема больная, но еще больнее вопрос высшего образования на русском языке, которого в Эстонии теперь получить нельзя. Не пойти ли по более простому пути открытия официальных филиалов российских вузов?

–  Да, здесь вы затронули действительно серьезный вопрос. И еще важнее думать о неизбежности возникновения нехватки кадров. В Эстонии их не готовят. Те, кто еще сейчас может преподавать предметы на русском языке, в том числе физику, химию, моложе не становятся. Где взять новых преподавателей – большой вопрос. И он встанет остро в случае договоренностей о создании здесь русской гимназии. Это одна сторона. Теперь, что касается открытия филиалов российских вузов. Такие примеры есть в ряде других стран. Но давайте пока будем исходить из того, что это интересная тема, и она вполне может проговариваться в ходе контактов по линии министерств образования. Да и посольство могло бы держать ее в уме.

– По крайней мере, в течение многих лет посольство помогает с отправкой эстонских ребят в российские вузы. Эта программа будет продолжаться?

– Несомненно. Еще работая в Москве, я сталкивался с тем, что многие посольства просят об увеличении квот, которые получает каждая страна. Интерес со стороны молодых людей весьма велик, а поэтому мы считаем, что квота, которая выделена Эстонии, заметно перекрывается реальным спросом. Разумеется, мы тоже будем ставить вопрос о ее увеличении. 

Справка «ДД»:

Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Эстонской Республике Александр Михайлович Петров

Родился в 1953 г.

Образование высшее, в 1977 г. окончил МГИМО МИД СССР.

На дипломатической работе с 1977 г.

В 1978–1983 гг. работал в Посольстве СССР в Австрии, в 1989–1993 гг. – в Генеральном консульстве СССР/России в Мюнхене, в 1996–1999 гг. –

в Посольстве России в ФРГ.

В 1999–2000 гг. – Генеральный консул России в Бонне.

В 2005–2011 гг. – Советник-посланник Посольства России в ФРГ.

С 2011 г. – Заместитель директора Третьего европейского департамента МИД России.

Имеет дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного Посланника 1-го класса.

Владеет немецким и французским языками.

Женат, имеет взрослую дочь.

Комментарии
Copy
Наверх