Столица Татарстана славна необычными музеями. Кроме художественных и исторических в Казани есть Музей счастливого детства, Музей советских игровых автоматов и – единственный в своем роде – Музей социалистического быта. Когда-то в этом старом кирпичном доме жили два десятка человек, ныне же в бывшей коммуналке расположилась уникальная коллекция, о которой «Postimees на русском языке» рассказывает директор музея Рустем Валиахметов.
В вашем музее есть очень странные экспонаты: джинсы, презентованные известными людьми, гитары, подписанные не менее славными музыкантами...
В нашем музее был проект «Подарим гитаре вторую жизнь». Всего у нас около двухсот гитар, все они старенькие, и дело тут не в именах, пусть и знаменитых, а в отношении к жизни. У многих в доме есть старая гитара, с которой не знаешь, что делать, – вроде как нужно снести ее на помойку, а жалко... Мы собирали такие старые гитары и дарили им вторую жизнь. Мы не реставраторы, все проще: у нас бывает много известных гостей, музыкантов в том числе, каждый из них расписался на старой гитаре – и она автоматически попадала в вечность в нашем Зале рок-н-ролльной славы. На наших гитарах есть автографы Андрея Макаревича, Александра Розенбаума, Гарика Сукачева, Сергея Мазаева, Сергея Шнурова...
А как оказались в вечности старые джинсы?
Три десятилетия, с 1960-х и до конца 1980-х, джинсы были в Советском Союзе предметом мечты, вожделения, тем, что сплачивало общность людей под названием «советский народ»...
Получается, заглядывает к вам, к примеру, композитор Владимир Матецкий, или джазовый музыкант Игорь Бутман, или Земфира, а вы к ним сразу: отдайте нам ваши джинсы?
Не совсем так. Я говорил гостям о том, что нас интересуют джинсы не как сувенир от знаменитости, а как своего рода пароль, который когда-то делил целое поколение на своих и чужих. И если вы из своих, из тех, кто разделяет с нами увлечение джинсовой культурой, не пожалейте стареньких джинсов с надписью-пожеланием следующему поколению. А мы их в музей, под рамочку стеклянную – и все, кто приходят к нам в джинсах, видят, из чьих будут. Первым на наш призыв откликнулся Макаревич, а дальше пошло-поехало: джинсы, гитары, ударная установка, исписанные автографами знакомых всем людей...
Самое замечательное в вашей экспозиции – погружение в атмосферу и быт советского времени, которое уже никогда не вернется, но все еще значит очень многое для многих людей.
Повторю: мы не реставраторы, не коллекционеры и не собиратели. Мы скорее художники. Только те пишут картины красками, а мы – предметами. Набор предметов нам нужен особый, потому что и картины мы создаем особые, которые, как нам кажется, переносят не в то время, когда трава была зеленее и вода слаще, а в тот мир, когда совсем иным был стиль жизни. В той жизни вы, купив билет по студенческому, садились в поезд Москва – Таллинн, чтобы всего на три часа приехать в столицу Эстонии, посмотреть на Ратушу, посидеть в кафе – и снова сесть в поезд, теперь уже Таллинн – Москва...
Среди ваших табачных экспонатов имеются сигареты «Румба». Что еще у вас есть из Эстонии?
Опять придется говорить о джинсах!.. Сейчас филиал нашего музея открылся в Париже, и я, когда там бываю, не без умысла хожу на многочисленные блошиные рынки в поисках винтажа, без которого СССР представить невозможно. Каково же было мое удивление, когда владелец одного из магазинчиков вынес мне джинсы, сшитые в Таллинне на фабрике «Балтика». Целую пачку штанов – абсолютно новых, с бирками, этикетками! До сих пор не могу понять, где он их нашел. Несколько пар он мне подарил...
Не могу сказать, что Эстонии в нашем музее много, но у нас хватает эстонских экспонатов, связанных, например, с мотоспортом. Мы показываем музыкальные клипы Анне Вески, Яака Йоалы, ансамблей Apelsin и Laine. Ведь именно от них мы в свое время узнавали что-то про Эстонию. Сейчас молодому поколению про нее почти ничего неизвестно, а тогда все было рядом... Эстонская тема в нашем музее, разумеется, присутствует – мы хотим достойно представить всех членов «союза нерушимого». Кстати, мы каждый день крутим песню про Олимпиаду 1980 года «Еще до старта далеко» в исполнении Тыниса Мяги. В те годы ее знали и напевали все, теперь подзабыли, но у нас она звучит регулярно.
Значит, у вас должен быть и объединявший когда-то всех нас портвейн «777», и некоторые другие напитки. Жаль, «Солнцедара» я у вас не приметил...
«Солнцедар» у нас тоже есть, как и много чего еще. К теме пития мы относимся трепетно, у нас ей посвящен целый раздел «Вредные привычки в СССР», которым мы дорожим так же, как разделами «Советский человек и его деньги», «Женская красота в СССР», «Танцплощадки в Советском Союзе». Нас интересуют многие стороны советской жизни, и, между прочим, ни одна из них не обходится без портвейна «777»!
Что, по-вашему мнению, отличало советское понятие красоты от общепринятого?
Красота – всегда красота, как молодость – всегда молодость. Просто когда многого не хватает, когда есть дефицит нарядов или косметики, женщины становятся весьма изобретательны, их воображение начинает работать с удвоенной, утроенной силой, и из ничего возникает конфетка, причем настолько красивая, что порой она может казаться нереальной.
В нашем музее представлен стиль, который я бы назвал наивно-бытовым соцреализмом. Между прочим, промоутеры на Западе нас имнено такими себе и представляют. Прошлым летом наша выставка гастролировала во Франции, на Лазурном Берегу, мы показывали, как жил советский человек в 1970-х и 1980-х годах, как он старался модничать, как боролся с дефицитом. Мы ни разу не слыхали тогда от многочисленных посетителей слова «убогость», зато нам часто говорили о наивной простоте.
Мне тогда показалось, что за рубежом понимают: у нашей страны есть будущее, потому что все мы исповедуем одну религию – «позитив». Именно во имя всеобщего позитива, вне зависимости от национальности или места, где живешь, и создан наш музей. Мы с гордостью рассказываем о себе, не стесняемся своего прошлого, считаем его светлым, как и все, что связано с молодостью.
Рустем, а есть в музее экспонаты, которые очень важны лично для вас?
Для меня одним из таких знаковых экспонатов стала кожаная куртка, сшитая из обложек – «корочек» партбилетов. На дворе был конец
1980-х, партию уже было можно слегка пинать, и вот один папа решил сделать дочке подарок, для начала купил 120 обложек партбилетов – они тогда резко упали в цене и стоили не два рубля, а какие-то копейки. Заплатил портнихе 25 рублей, и та сшила куртку красного цвета с узором из нескольких больших букв. Теперь эта куртка у нас на самом почетном месте.
Еще один экспонат я поставил на видное место сам, пользуясь служебным положением. В конце 1980-х появилась мода на школьные портфели-дипломаты, началась своего рода дипломатная лихорадка Соседка, которая работала завбазой, принесла мне по блату пластмассовый дипломат, «мыльницу», как она его называла. Во время урока он с грохотом падал, меня из-за него выгоняли из класса, но я терпел...
Слушаю вас и думаю: чего в вашем собрании больше – иронического или трогательного...
Обычно я называю нашу коллекцию панк-музеем. Конечно, в нем витает легкая самоирония. Как ей не быть, если у нас тогда была одна жвачка на полкласса, а заграничные лейблы мы пытались приладить на джинсы местной швейной фабрики? Конечно, без самоиронии не обойтись, но, повторю, нам не стыдно за наше прошлое, за наше детство. Оно, кроме прочего, научило нас выживать и подарило нам будущее.