Генеральный консул Эстонии в северной столице России Виктория Туулас, удивившая Петербург своей открытостью и готовностью развивать отношения, рассказала «ДД» о своем опыте работы.
Виктория Туулас: сглаживать острые углы придется еще долго
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Лед в отношениях тронулся, но до оттепели еще далеко. «За эти три года работы в городе на Неве я не заметила в местной эстонской прессе ни одного положительного отзыва о России, Санкт-Петербурге и Ленинградской области, – отметила генконсул. – Идет один сплошной негатив. В местной петербургской прессе картина совсем другая, за исключением федеральных СМИ, которые вырывают цитаты из контекста и делают злобные материалы об Эстонии». Почему так происходит, дипломат не берется судить.
Прочь придирки!
Свой упрек в адрес эстоноязычных СМИ Туулас подкрепляет примерами. В 2013 году россияне открыли в Петербурге инновационную водоочистительную систему, которую они строили совместно с финнами почти 35 лет: «Это было колоссальное событие, важное и для нас: через новую структуру водоснабжения пропускается 98% сточных вод Санкт-Петербурга, поступающих в Балтийское море. Следующий год был объявлен годом Финского залива, патронами которого стали президенты трех стран. В Эстонии ни о том, ни о другом проекте не было написано ни одной строки! Мне жаль». Генконсул считает, что пора перестать придираться другу к другу по мелочам. Самый лучший способ измениться – начать меняться сегодня.
Получив назначение три года назад в Санкт-Петербург, юрист и дипломат Виктория Туулас начала с себя: решила активно практиковать выученный в школе русский язык и добиться невозможного – облегчить гражданам России получение эстонских виз. Обе цели были с блеском достигнуты: «Если человек решит для себя, что он может говорить по-русски, то он сможет, несмотря на ограниченный словарный запас. Кстати, когда иностранец пытается общаться с местным населением на понятном ему языке, это всегда приветствуется и помогает. Здесь даже таксисты не скрывают, что обожают наш балтийский акцент».
Общительная эстонка заставила говорить о себе почти весь город: «Во время моего пребывания в Санкт-Петербурге местная пресса, если о нас писала, то только хорошее. Это даже удивительно. Местные органы организовали мне пресс-конференцию по теме туризма на очень престижной площадке ТАСС. Меня лично огорчает лишь то, что у нас дома, в Эстонии, все смешивают в одну кучу и не видят, насколько это большой и важный для нас регион».
В течение трех минувших лет не все шло гладко. Бывали моменты, когда Виктории хотелось отправиться на Балтийский вокзал, расположенный всего в двадцати минутах ходьбы от ее петербургской квартиры, купив билет в один конец. Критический момент настал после катастрофы малайзийского лайнера, сбитого над Украиной. Вдали от родной страны и семьи ей пришлось нелегко: «2014-й год для меня был очень сложным. Настала тишина с обеих сторон. Никто не понимал и не знал, что дальше». Однако прогуливаясь по обезлюдевшему мегаполису вдоль Фонтанки, Туулас нашла в себе силы взять эмоции под контроль и преодолеть сиюминутный страх. Дело, которое она делала, было важнее порывов души.
Визовый прорыв
– Стоит ли говорить об отрицательном опыте? Или эмоции от пребывания в Петербурге, скорее, были позитивными?
– Конечно, позитивными! Когда я приехала в Санкт-Петербург, недоверия в отношениях было гораздо больше, чем сейчас. Одна из важнейших функций консульства – выдача виз. Наша команда изменила подход к самому процессу. Мы поставили четкую цель: заметно увеличить количество выдаваемых туристических виз и ликвидировать очереди. Если в 2013 году в эстонском генконсульстве напрямую оформлялось только 26% туристических виз, а остальные получали визу преимущественно в финском консульстве, то сейчас через нас оформляется почти 90%. Мы стали выдавать многократные визы сроком до пяти лет в 98% случаев.
Если раньше визу надо было ждать не менее двух недель, то теперь мы ее оформляем за 1-5 дней. Мы избавились от очередей всего за полгода. А вот восстанавливать утерянное доверие пришлось гораздо дольше. Только сейчас я почувствовала, что оно возвращается. Туристические фирмы и профильные журналисты нас заметили.
– Все ли так безоблачно с визами, ведь на границах бывают и инциденты…
– К сожалению, мы видим, что наше визовое представительство используется как шопинг-центр: туристы покупают нашу визу, но Эстонию не посещают. Шенгенское право дает нам возможность отказать человеку в визе в следующий раз на том основании, что он предоставил ложные показания. В таком случае мы даем «мягкий отказ», предпочитая не портить человеку шенгенскую историю. Это означает, что когда путешественник будет снова ходатайствовать о визе через правильный визовый центр, он не получит отказ.
Между прочим, местная пресса влияет на консульские рейтинги. Здесь любимчики – финны: им доверяют, они молодцы. Однако в прошлом году финны не сумели летом рационально распределить свои силы, и сроки оформления визы растянулись на две недели. За счет этого мы поднялись в рейтингах на самое высокое место, и все побежали за визами в Эстонию.
К сожалению, есть немало спекулянтов, зарабатывающих на бюрократии. В результате виза обходится людям очень дорого. Столкнувшись с массой посредников, человек не знает в конечном итоге, на каком основании ему выдается виза. В таких случаях возникают проблемы на границе.
Добровольная ссылка
Генконсула искренне огорчает, что в Эстонии пишут только про спад турпотоков из России по всему миру. Никого не интересует, что общий приток туристов в нашу страну из Петербурга и Ленинградской области с начала года составил один процент, в Ида-Вирумаа – три процента.
– Сложно ли было лавировать в этой борьбе позитива и негатива?
– Было непросто. Но все можно пережить, если больше обращать внимание на позитив. Бывали критические моменты, но я не села на автобус с билетом в один конец. Все эти годы мне помогала сплоченная команда. Учитывая, насколько эстонцы – большие индивидуалисты, можно сказать, что мне повезло. Мы работали на полную катушку.
На концерте Анне Вески, которая вместе с тысячей эстонцев приехала в Санкт-Петербург, меня охватили безумные эмоции. С одной стороны, было жаль, что все закончилось, а, с другой – все должно вовремя заканчиваться. Три года мы работали на все 150%! Если продолжать в том же духе, то могла бы нахлынуть усталость, и можно было все испортить.
– Раньше вам никогда не доводилось жить в России? Насколько серьезным испытанием оказалась эта «ссылка» – ведь так дипломаты называют назначение в Россию?
– Жить в России не доводилось, но я бы не сказала, что назначение было суровым испытанием. Я сюда уже раньше просилась. Меня почти все журналисты спрашивают, за что вас сюда выслали? Ссылка – это стереотип. Раньше я работала четыре года консулом в Хельсинки. Не скажу, что там было намного легче.
Да, конечно, в Хельсинки мы были любимчиками, но это были 2005-2009 годы. Тогда эстонцы массово переселялись в Финляндию – туда переехало примерно два уезда наших людей. С ними надо было работать. Консулу Эстонии в Финляндии приходилось быть начеку 24 часа в сутки, но я не смела признаться, что мне было особенно тяжело. Все дипломаты посольства выкладывались по полной. И, кстати говоря, по ментальности и архитектуре Петербург – очень логичное продолжение после Хельсинки. Особенно, если ты привык напряженно работать и влиять на ситуацию.
– Куда дальше?
– Попросила руководство дать мне возможность отдохнуть один год и подумать. Моей младшей дочери сейчас 18 лет, она оканчивает школу в Таллинне. Я не всегда могла ее вовремя поддержать, когда ей было тяжело. Но в День матери дочь написала, что душою она всегда рядом со мной... Супруг-адвокат тоже живет в Таллинне. Старшей дочери 25 лет. Она пока в Лондоне, но я уверена, что в ближайшем будущем переедет вместе со своим молодым человеком в Эстонию.
К счастью, есть Скайп: «Через него можно ругаться, по нему можно советоваться, что приготовить на ужин. Все можно!». Сильная, эмоциональная женщина, юрист по образованию, не привыкла пасовать перед сложностями. В середине 90-х ей довелось работать в Департаменте гражданства и миграции – в переломный момент, когда десятки тысяч людей оказались без каких-либо документов на руках и с ночи занимали очереди: «Был только эстонский и российский паспорт, а для тех, кто не хотел и не имел возможности получить эти паспорта, надо было выработать абсолютно новый тип документа, начиная от цвета паспорта и заканчивая внесением данных», – вспоминает она.
Серопаспортное прошлое
Туулас стояла у истоков создания серого паспорта. Идея документа на тот момент была уже принята, Виктории предстояло налаживать работу по его выдаче. Первый бланк на оформление серого паспорта ДГМ получил в 1995 году – до этого в срочном порядке выдавались одноразовые зеленые паспорта.
«Первые три зеленых паспорта были выданы русскоязычным жителям Эстонии, поехавшим на работу в Данию, – вспоминает Виктория. – В Дании на тот момент понятия не имели о таких паспортах. ДГМ важно было наладить нормальные связи с МИДом, чтобы ускорить процедуру признания этих паспортов в других странах».
В то время серый паспорт задумывался только для тех, кто не имел возможности получить определенное гражданство, поясняет Туулас, добавляя, что потом серые паспорта стали выдавать всем желающим. Генконсул до сих пор не согласна с этим решением. По ее оценке, жителей Эстонии следовало принуждать определиться с гражданством.
– Не возникла бы тогда опасность, что и без того большая армия российских граждан увеличилась бы еще больше?
– Это не опасность. Неопределенность, массовое безгражданство – это гораздо опаснее. Мне сложно понять тех людей, которые не определились с гражданством на протяжении 25 лет. К счастью, сейчас проблема частично решена за счет детей серопаспортников, которые теперь получают гражданство автоматически.
– Какой бы вы подвели итог вашему трехлетнему пребыванию во главе генконсульства в Петербурге?
– Недавно мы закончили большой проект по подготовке выставки девяти молодых художников по стеклу на престижной площадке. Чтобы получить там место, мы работали два с половиной года. Стекло – это такой материал и вид искусства, который можно легко перенести на политические отношения: очень твердый, но хрупкий материал. Когда он ломается, то острые осколки никуда не исчезают. И понадобится еще очень много времени, чтобы сгладить острые углы.
Призрак майдана
– Когда меня спросили в прошлом году, а как в Эстонии отмечают 9 мая, я от неожиданности ответила: «Никак». Сейчас скажу, что представленный на Неделе эстонского кино в Санкт-Петербурге фильм «1944» был бы хорошим ответом. Он показывает, как сложно приходится маленьким народам, когда в схватке сходятся большие державы. Если не делать своего выбора, он будет сделан за вас. На базе фильма проще объяснять наше отношение к событиям Второй мировой. Для Эстонии это боль, и мы это помним. Но, знаете, когда меня вдруг один местный российский политик спросил: «А вы никогда не думали, сколько страданий вынес русский народ от красного террора?», я вдруг поняла, что россиянам еще больнее. Эстонцы знают, кого винить, а они нет: им приходится винить своих же. Я была поражена, насколько интеллигентная публика в Санкт-Петербурге. Это было видно по тому, как принимали и обсуждали эстонские фильмы в городе на Неве. Для меня это стало неожиданностью.
– Нужно ли поддерживать зашедшие в тупик отношения, как это делает Меэлис Кубитс, снарядивший культурный десант в город на Неве?
– Да, это очень важно. Акция народной дипломатии «1000 эстонцев в Петербурге» вызвала много позитивных откликов. Я волновалась, поскольку были трудности. Автору проекта Меэлису Кубитсу была важна поддержка и понимание с обеих сторон: и от МИДа Эстонии, и от посольства РФ. В чем-то такая инициатива стала неожиданностью для России. Кому-то могло показаться, что эстонцы хотят устроить майдан. Приходилось убеждать в обратном. И ничего бы не произошло, если бы не нашлись друзья и партнеры, которые во всем помогали.
В ходе акции мы прошлись с министром культуры Индреком Сааром по многим местам Петербурга, убедившись, что все было отлично организовано. Одни шли на открытие выставки Марины Принцевой в Петропавловской крепости, другие танцевали, третьи смотрели концерты в церкви Святого Иоанна и разных дворцах. И никаких ЧП!
Мои эстонские друзья, поселившиеся у меня на несколько дней, вставали в 9 утра и путешествовали до ночи, пока не разводили мосты. Они были в восторге от питерских кафе и общения с местными жителями. В этом особом городе эстонцы оттаивают душой. Он заслуживает того внимания, которое мы на него обратили.
– Значит, не все потеряно?
– Я всегда думала, что люди моего поколения еще знают друг друга, но наши дети уже нет. Молодое поколение повернулось друг к другу спиной. Однако по своей 18-летней дочери я вижу, что интерес к России очень большой – без всякой идеологии и политики. Молодежь учит язык без принуждения.
На каникулах моя дочь предпочла провести время со мной в Петербурге и предложила сходить в Музей истории России. Я чуть в обморок не упала. Постоянно проходила мимо этого музея, но мне и в голову не приходило, чтобы туда зайти. Оказавшись там, мы вдруг увидели, насколько россияне открыты к иностранцам и как они образно и наглядно преподносят свою историю.
– Посоветуйте напоследок, как привлекать туристов и российских инвесторов в нашу страну.
– Сейчас наша туристическая индустрия хорошо работает на уровне уездов. Хаапсалу уже четыре года активно представлен в Петербурге: курортный город организует роскошные концерты, семинары по туризму и бизнесу. В этом году в северной столице России был представлен и Ида-Вирумаа, но выяснилось, что кроме Нарвы и Усть-Нарвы петербуржцы не знают об уезде ничего. Тем не менее информация о возможностях отдыха в Эстонии сейчас уже неплохо распространяется. Уверена, что россияне к нам поедут. А такие акции, как «1000 эстонцев в Петербурге» помогут развеять недоверие к эстонцам. Инвесторы тоже к нам потихоньку придут. В бизнесе все строится на личных отношениях.