Театральный режиссер Тийт Оясоо побил свою актрису. Он не был наказан и в итоге остался в театре. Правы ли те, кто считает, что что-то тут не так?
Кто избил Театр NO99 ногами в живот (1)
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Начну с совсем другого дела. В июне американскую общественность взволновал приговор 20-летнему Броку Тёрнеру. В январе (в том же месяце бил актрису и Оясоо) на вечеринке в кампусе престижнейшего Стэнфордского университета Тёрнер, милый мальчик из приличной семьи, спортсмен и прочее, совершил акт сексуального насилия в отношении напившейся до бесчувствия девушки. До собственно изнасилования дело не дошло, но (опустим анатомические детали) к нему близилось. На счастье, рядом случились два шведских студента. Завидев их, Тёрнер слез с тела, побежал, был пойман и доставлен в полицию. Ему грозил срок до 14 лет. Прокурор требовал шесть. Судья и дал шесть, но не лет, а месяцев; с учетом уже отсиженного Тёрнер выйдет на волю очень скоро. По словам судьи, «большой тюремный срок повлиял бы на него плохо».
99 «но» в пользу NO99
Широкую огласку в деле Тёрнера получило письмо отца мальчика судье: плач о том, как сын терзается, как он угрызаем совестью, как плохо он теперь питается; о том, что он никогда ни на кого не повышал голоса и мухи не обидит; не сажайте его в тюрьму, пожалуйста! «Его жизнь уже не будет той, о которой он так мечтал... Это суровая цена за 20 минут действия из 20 лет жизни». Ни слова о жертве – только о сыне, который будто бы и есть жертва.
Полгода тюрьмы – это, конечно, не всё: Тёрнера выгнали из университета, его имя занесено в регистр половых преступлений. Но тысячи людей, подписавших петицию против судьи, считают, что наказание не соответствует преступлению, хотя вершитель правосудия закон вроде как и не нарушил. Само собой, Тёрнер извинился – как без этого.
Параллели с делом Тийта Оясоо, бывшего худрука Театра NO99, очевидны. Да, попытка изнасилования – не то, что избиение женщины; с другой стороны, Оясоо в тюрьме не сидел, он и его жертва сумели как-то договориться. А вот реакция – типична. По одну сторону фронта – те, кто считает, что наказание не равно преступлению. По другую – те, кто защищает Оясоо от «нападок», «агрессии», «обвинений», прибавляя, что «насилию оправдания быть не может, но». Но ведь его жизнь не будет прежней. Но ведь он сожалеет. Но ведь жертва согласилась с прекращением дела. Но юридически всё корректно. Но он – гениальный режиссер. Но без него Театр NO99 сгинет. Но это такой важный для Эстонии театр. И еще 99 всяческих «но».
Следствие окончено, забудьте
Я понимаю эти аргументы, хотя согласиться с ними не могу. Я понимаю также, что наказание не всегда способствует исправлению преступника. Бывает, что человек оступился впервые в жизни, и довод «это суровая цена за 20 минут действия» типа как бы правилен (хотя возьмем убийство: там часто пять секунд действия – а какая расплата!). Характерно, кстати, что сплошь и рядом люди предпочитают не называть вещи своими именами: «действие», а не «попытка изнасилования», «неприятный эпизод» (как написал Андрус Кивиряхк) вместо «избиения». Характерно и то, что защитники редко вспоминают о настоящей жертве. Зато в их суждениях появляется жертва мнимая.
Увы, у медали есть и другая сторона. У наказания есть исправительная функция для «оступившегося» – и профилактическая для всех нас. Всякое наказание – сигнал обществу. Когда наказание мягко, когда его нет вообще, это, если начистоту, неправильно.
Особенно если речь о преступлениях, часто остающихся безнаказанными. Изнасилования в кампусах США были и остаются проблемой, раньше такие дела не доходили и до суда, так что у потенциальных преступников возникало ощущение, что – можно. В этих условиях полгода за попытку изнасилования – профанация. В Эстонии бытовое насилие в отношении женщин – проблема распространеннейшая. Но вот перед нами дело Тийта Оясоо – и что мы видим?
В сухом остатке: мужчина избил женщину, свою подчиненную, и ему за это ничего не было. Только когда сведения об избиении просочились в прессу, Оясоо покинул пост худрука – но не ушел из театра. Между тем его гражданская жена остается худруком NO99, так что для Оясоо почти ничего не изменилось.
Правда, замечательный сигнал всем, кто склонен к битью ближнего?
Не Раскольников, увы
Было бы смешно, если б не было так грустно наблюдать, как по мере появления новой информации об избиении усугублялась и реакция защитников. Нам последовательно сообщили, что Оясоо толкнул женщину в сугроб, ударил, бил, бил ногами, бил ногами в живот. Одновременно Оясоо превращался в жертву, злодеями объявлялись те, кто требовал его ухода с поста худрука, наконец, заговорили про убийство – «убийство Театра NO99 на пике его успеха» (слова Яака Аллика). Ну бил он ее ногами в живот. А тут целый театр убивают!..
Этот аспект любопытнее всего. Даже если принять аксиому о таланте Оясоо, беда в том, что искусство Театра NO99 – прежде всего моральное. Постановки Оясоо – те же «Взлет и падение Эстонии», «Единая Эстония», «Сависаар» – бичуют пороки общества и конкретных людей. Оясоо проповедует (а любой спектакль – проповедь) этическую систему координат. И вдруг сам оказывается в этих координатах не на высоте. Ничего необычного тут нет, все мы не без греха. Вопрос в реакции художника: лицемерит он или нет?
На словах раскаяться просто (еще бы Оясоо не извинился), но важна, например, реакция на вопрос «что вы думаете о своем поступке?». С ней всё было странно: Оясоо сказал в числе прочего, что это «частное дело», к театру отношения не имеющее. То есть – он не понимает, что физическое насилие «частным делом» в цивилизованной стране не бывает никогда? Дальше – хуже: Оясоо заверил прессу, что «этот случай не влияет на дальнейшую карьеру пострадавшей». Из уст «оступившегося», на карьеру которого избиение женщины повлияло слабо, эти слова звучат чудовищно. Да, я ее бил ногами в живот, но вы не беспокойтесь, ее карьере это не повредит – вот что фактически было сказано.
Но главный признак искреннего раскаяния – это готовность принять наказание. Помните, Раскольников в конце концов сам идет в полицейский участок? Такого, конечно, ждать ни от кого не приходится, но хотя бы готовность к ответственности должна быть. Ни в одном интервью Тийта Оясоо ничего похожего нет. Защитники молчат об этом тем более.
Зато отличный проповедник
Рискну сказать, что NO99 и правда если не убили, то избили. Но сделали это не журналисты и не те, кто требовал отставки Оясоо. Сделал это он сам. Тем январским вечером он бил ногами не только актрису, но и свою карьеру, прошлую и будущую, и творческий путь своего театра, и собственное искусство.
Напоследок процитирую братьев Стругацких: «Все зависит от того, как понимать прогресс. Можно понимать его так, что появляются эти знаменитые “зато”: алкоголик, зато отличный специалист; распутник, зато отличный проповедник; вор ведь, выжига, но зато какой администратор!.. А можно понимать прогресс как превращение всех в людей добрых и честных. И тогда мы доживем когда-нибудь до того времени, когда будут говорить: специалист он, конечно, знающий, но грязный тип, гнать его надо...»
Спорно? А то. Но Тийт Оясоо не администратор. Он именно что проповедник, капитал которого – доверие. Кто поверит Оясоо, когда он поставит очередной моральный спектакль о том, что в Эстонии правильно, а что нет?