Павел Санаев – человек, который играл в Достоевского

Павел Санаев считает, что его новая книга превзойдет повесть «Похороните меня за плинтусом». Фото: Альберт Труувяэрт

В 1996 году в журнале «Октябрь» была опубликована повесть Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». Семь лет спустя она вышла отдельной книгой – и в одночасье сделала своего автора знаменитым.

В этом году книга, ставшая культовой, была переведена и на эстонский язык. Во время недавнего визита в Таллинн Павел Санаев дал интервью «ДД», в котором рассказал о том, с какой целью написал «Плинтус» и как на самом деле складывались у него отношения с прототипами его персонажей.

Книга вместо дискотеки

Повесть «Похороните меня за плинтусом» – история о сложных человеческих отношениях, рассказанная девятилетним мальчиком Сашей. Он живет с бабушкой и дедушкой – отдельно от мамы и ее нового мужа. Таково решение деспотичной бабушки, не доверяющей воспитание ребенка дочери и терроризирующей всю семью. Жизнь с ней – ежедневная травма для психики, ставшая для Саши привычной. Единственное, что озаряет это темное царство, – юмор, с которым оно описывается.

«Меня зовут Савельев Саша. Я учусь во втором классе и живу у бабушки с дедушкой. Мама променяла меня на карлика-кровопийцу и повесила на бабушкину шею тяжкой крестягой. Так я с четырех лет и вишу», – с первых строк нас знакомят с героями повести, которые во многом похожи на родственников самого писателя, только художественно переосмысленных. Дед писателя – знаменитый актер Всеволод Санаев, мама – Елена Санаева, тоже известная актриса, ее муж – режиссер Ролан Быков. Их отношения с бабушкой – Лидией Санаевой – складывались непросто. Для Павла же такое родство стало важнейшим стимулом к творчеству: ему не было и восемнадцати лет, когда он написал свои первые рассказы, позднее ставшие главами дебютной книги.

– Повесть «Похороните меня за плинтусом» была написана вами практически в юности. Как она создавалась?

– Первые рассказы – «Купание», «Белый потолок» – я написал, когда мне было лет 17 или 18. Мне казалось, что я пишу какие-то смешные рассказики, основанные на жизни бабушки, но художественно переоформленные. Я их писал просто для того, чтобы посмешить родителей, свою маму. Когда таких рассказов набралось штук семь, я задумался о том, чтобы объединить их в большую книгу, чтобы это была законченная история.

На меня как раз произвел большое впечатление Достоевский. Захотелось сделать что-то, с одной стороны, смешное, а с другой – драматичное, наподобие «Бедных людей», «Униженных и оскорбленных». Финальный монолог повести растет именно оттуда. Книгу я писал сразу после института в общей сложности года два. Это долго для такой небольшой повести, но надо понимать, что мне было чуть больше 20 лет. В этом возрасте хочется на дискотеки ходить, а я сидел и играл в Достоевского.

– Что же вас удерживало от походов на дискотеки?

– Как правило, людьми руководят достаточно простые мотивы, которые, может быть, меняются с возрастом. В 22 года мне было важно доказать в первую очередь себе, что я что-то из себя представляю. Когда у тебя дедушка и мама – известные артисты, когда у тебя знаменитый отчим, хочется и самому что-то такое совершить, чтобы в этом ряду не стыдно было хотя бы стоять. Это тяжелый пресс, когда твои родители известны, а ты вроде как никто. Поэтому я и не стал актером – нас бы постоянно сравнивали, – и выбрал путь, который был совершенно свободен.

Не вопрос прощения

– Отношения с бабушкой, которые вы описываете в вашей повести, чудовищны. Над многим смеешься именно потому, что верить в реальность таких отношений не хочется. Неужели так все и было на самом деле?

– В чем-то было, в чем-то не было... Это совершенно неинтересно. Я ведь писал не биографию. Самый главный вопрос здесь – зачем была написана книга, какова ее цель. Разделим мотивацию и цель. Мотивация, о которой я говорил, – это то, что тебя усаживает за стол. Мне совершенно не нравилось сидеть за столом – и не нравится до сих пор. Писать книги – достаточно мучительное занятие, поэтому нужна очень сильная мотивация, чтобы себя засадить.

Но есть еще более важная вещь – цель книги как художественного произведения. Цель «Похороните меня за плинтусом» заключалась в том, чтобы осознать и оправдать сложные человеческие отношения. Мне хотелось понять, почему близкие люди очень часто причиняют друг другу столько боли и травм. И чтобы другие люди через мою книгу это поняли – и благодаря ей сумели найти какие-то поводы прощать. В этом была моя цель, а не в том, чтобы заниматься бытописанием семьи Санаевых. Совершенно неважно, на сколько процентов это все похоже на правду.

– Вам сложно было простить свою бабушку?

– Сложно. Хотя тут вопрос даже не в прощении. Простить – это когда были какие-то отношения, потом возникла обида, и вы прощаете или не прощаете. А отношения с бабушкой – это была достаточно тяжелая история. В книге бабушка умирает, когда мальчика забирают. Она так любила этого ребенка – в ее искаженном понимании этого слова, – что после того, как его у нее забрали, как бы лишилась воздуха и умерла. В финале она произносит об этом целый монолог. В жизни все было не так – бабушка жила еще много лет, мне было 22 или 23 года, когда она умерла. И все эти годы тяжелые отношения продолжались. В реальности история была другой.

– То есть в жизни все было еще тяжелее, чем в книге. Можно ли сказать, что повесть стала для вас своего рода освобождением от всей этой истории?

– У меня не было внутри ничего такого, от чего бы я должен был освободиться по отношению к бабушке. Просто сама по себе бабушка была тяжелым человеком. Она занималась манипуляциями, играла на чувстве вины. Это не вопрос прощения или непрощения. Это просто тяжелая ситуация в отношениях, которая прекратилась со смертью бабушки.

– И все же: откуда в близком человеке эта жестокость?

– Любое человеческое свойство может дойти до отрицания самого себя. Заботливость – вроде бы хорошее свойство, но когда она превращается в гиперопеку, это уже патология. Далее гиперопека перевоплощается в тиранию. Человек, которому кажется, что это он так любит, на деле тиранит другого человека, мешает ему жить – и в какой-то степени уничтожает. Это тяжелая ситуация. Домашних тиранов – людей, которые словом «любовь» оправдывают свое жестокое отношение к близким, – очень много.

Настоящая жизнь в «Чучеле»

– Ваша бабушка так и не прочитала рассказы о ней?

– Бабушка была психически больным человеком. Давать ей книгу, где ее образ представлен в таком виде, было бы не очень хорошей идеей.

– Понимали ли вы, будучи ребенком, что бабушка нездорова?

– Когда я был совсем маленький – нет. Когда мне было лет двадцать – наверное, отчасти понимал, но это очень сложно понять. Она не ловила невидимых птичек по квартире, она вроде бы была здорова, но с определенными странностями.

– Ваша бабушка очень ревностно относилась к вашему отчиму Ролану Быкову. Как складывались ваши с ним отношения? Вы его действительно побаивались, как это описано в книге?

– Мне было лет пять, когда я его впервые увидел. Не то, чтобы я его боялся, просто он был для меня чужим. Поначалу отношения складывались не очень легко, он для меня был незнакомый, посторонний человек. Когда мы начали вместе жить, я долго не знал, как к нему обращаться – на «ты» или на «вы». На «вы» вроде бы не годилось, потому что мы близкие люди, а на «ты» – неудобно, потому что он, как мне казалось, великий человек.

– Когда вам было 12 лет, Быков снял вас в фильме «Чучело» в роли Васильева. Как это было?

– Когда тебе 12 лет, кажется, что это всё не настоящая жизнь. Кажется, что ты вырастешь – и начнется настоящая жизнь. А на съемках у меня появилось ощущение, что вот она – настоящая жизнь. Все верили, что они участвуют в каком-то хорошем, большом деле. Я очень благодарен «Чучелу» за то, что на детском этапе жизни все же было что-то полезное, осмысленное.

– Но дистанция между вами и Быковым по-прежнему сохранялась?

– Все разрешилось позднее, когда мне было 24 года. Тогда мы стали общаться ближе.

– И именно ему вы потом посвятили свою повесть.

– Я стал писать во многом благодаря Ролану Быкову. Ему я показывал свои первые рассказы. Он меня очень поддерживал в этом начинании и всячески поощрял, чтобы я продолжал этим заниматься. В знак моей признательности я и посвятил ему свою повесть.

– В 2013 году вышла первая часть вашей дилогии «Хроники раздолбая». Она как-то связана с «Плинтусом»?

– Нет, «Хроники раздолбая» с «Плинтусом» абсолютно не связаны. Их можно бы было связать – было бы вполне логично, если бы выросший Саша Савельев после такого детства стал раздолбаем. Но я этого не хотел. Это совершенно другая книга, и не было смысла связывать ее с повестью. Но поскольку мы живем в мире рынка и у книжного рынка свои законы, в издательстве решили подать книгу как продолжение «Плинтуса». Это был такой маркетинговый ход.

Пока «Хроники» – еще не цельное произведение, я работаю над второй частью дилогии. Думаю, в какой-то момент эта книга станет даже более значимой, чем «Похороните меня за плинтусом», поэтому смысла привязывать ее к первой повести тем более нет.