Разве люди, придерживающиеся либеральных взглядов, не могут поддерживать трудовую, учебную, семейную и политическую миграцию и при этом ратовать за то, чтобы защищать европейское культурное пространство, задается вопросом колумнист Ийви Анна Массо.
Миграционный кризис и душевные муки либералов (1)
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Обострившийся за последний год миграционный кризис и вызванные им страсти раскололи общество: одни за то, чтобы границы закрыть, другие – открыть, левые против правых, открытость или закрытость, мультикультурализм или монолитный национализм. Эстонию миграционный кризис, как и прежде, затрагивает лишь теоретически, и все же нельзя сказать, что эстонцев он совсем не касается. Многие путешествуют, учатся, работают за границей. Например, в прошлом году соседние Швеция и Финляндия из всех стран – членов ЕС приняли больше всего ходатайств о предоставлении убежища в пересчете на душу населения.
Миграционное давление на Европу по-прежнему очень сильное, хотя хрупкое соглашение с Турцией и сдерживает людской поток с Юго-Востока. Для мигрантов без документов Европа куда более открыта, чем остальная часть мира. Международные договоры о предоставлении убежища предусматривают минимальные требования. Часть стран – членов ЕС хоть и пытается строить заборы, но всех, кто сумеет их преодолеть и произнести заветное слово «убежище», принимают и предоставляют крышу над головой до тех пор, пока не определят статус.
Тем самым создаются условия для международной преступной торговли людьми. Если бы беженцев отбирали в лагерях ООН, этим бы занимались знающие люди. Но благодаря открытым границам этим отбором занимаются торговцы людьми. В результате сложилась ситуация, когда ресурсы, предназначенные для оказания помощи мигрантам, расходуются не на тех, кто больше всего нуждается в помощи. Миграционный поток несет в Европу в первую очередь крепких молодых мужчин, а вовсе не женщин, детей, стариков или раненых.
В последние месяцы власти нескольких стран вынуждены были признать, что среди мигрантов немало бойцов и сторонников ИГИЛ. Европа, считая огромный людской поток единым целым, берет на себя огромный риск. Мнение, что все эти люди «бегут от ИГИЛ», ничуть не лучше точки зрения, что «все они террористы». Такое количество людей нельзя воспринимать как целостную группу, движимую одними и теми же мотивами. Тем более что мы знаем: люди эти попадают к нам из конфликтных регионов, некоторые из которых объявили себя враждебными Западу территориями.
Европе следовало бы раньше задуматься о том, что миграционный кризис несет в себе риск для безопасности. Это могло бы стать сильным аргументом против бесконтрольных границ, но его решили не принимать всерьез.
Мы не решим кризис, противопоставляя друг другу тех, кто за открытые или закрытые границы. Ксенофобия в Европе будет крепнуть до тех пор, пока будет продолжаться бесконтрольная миграция. Серьезная дискуссия усложняется стремлением идеалистов заклеймить ксенофобом каждого, кто выступает за ограниченную и контролируемую миграцию, так как в черно-белом мире критику в отношении выходцев с Ближнего Востока и Северной Африки воспринимают как неприятие любой миграции.
Но разве люди, придерживающиеся либеральных взглядов, не могут поддерживать трудовую, учебную, семейную и политическую миграцию и при этом ратовать за то, чтобы решительно защищать европейское культурное пространство, руководствуясь как культурно-политическими соображениями, так и соображениями безопасности? Из-за того, что к нам едут люди только из одного культурного пространства, понятие мультикультурализм перестало означать разнообразие языков, национальных блюд, праздников и обрядов, которое мы наблюдаем, например, в Нью-Йорке.
Сейчас оно означает только рост влияния ислама в ценностном пространстве либеральной Европы и компромиссы, которые несут с собой сегрегацию, антисемитизм и гомофобию, а также архаичные религиозные законы.
В этом и состоит парадокс миграционной политики. На Ближнем Востоке нет ни равноправия, ни либерализма, ни мультикультурализма, хотя там, кроме арабов, живут представители других народов. На протяжении сотен лет религиозные меньшинства подвергались там дискриминации, и сейчас их вновь уничтожают. Отстаивать такие ценности во имя миграции парадоксально, так Европа будет все больше уподобляться Ближнему Востоку.
Сторонники открытых границ не хотят признавать, что если изменится состав населения стран Европы, изменятся и культурное пространство, и ценности. Они отрицают, что распространение ислама отразится на европейском обществе. Между тем все происходящее на Ближнем Востоке неразрывно связано с религией: раскол между религиозными течениями, террор по отношению к религиозным меньшинствам, жестокая борьба, которую исламисты ведут против светских правителей
и слишком мягких мусульман.
Где гарантия, что эти люди не принесут с собой в Европу те же конфликты? В этом смысле нынешнее переселение народов отличается от миграции после Второй мировой войны, с которым его нередко сравнивают. Когда эстонцы бежали на Запад, они не брали с собой советский строй. Но ислам, представляющий собой мировоззренческую и политическую систему, сеет зерна конфликта всюду, где оказываются его приверженцы.
Неудивительно поэтому, что самые суровые критики ислама являются выходцами с Ближнего Востока. Умеренные и светские мусульмане знают, от чего они бегут. Именно поэтому они боятся, что их культура проникнет на свободный Запад.
Нередко мы слышим о том, что в насилии, чинимом во имя ислама, не следует обвинять всех мусульман. Это действительно так, но когда ИГИЛ, оправдывая насилие, цитирует священные тексты, религиозные деятели и теологи не должны молчать. Следует решительно дистанцироваться от текстов, призывающих к насилию.
Значительная часть мусульман считает себя таковыми только на словах, как называют себя христианами те, кто заглядывает в церковь разве что на рождественские службы. Так что есть и мирные мусульмане. Но когда речь идет о законах ислама, трудно всерьез относиться к встречающимся в западных СМИ слишком поверхностным объяснениям того, что такое шариат. Существует несколько исламских течений, но ни одно не воспринимает женщин и религиозные меньшинства как равных и не признает свободу слова и вероисповедания. Таким образом, религиозные законы тотально противоречат основным ценностям демократических стран.
К сожалению, опыт исламского мира свидетельствует о том, что общество с мусульманским большинством постепенно идет к средневековой теократии. Обнадеживающим примером светского общества с мусульманским большинством, развивающегося в сторону демократии, была Турция. Но и там мы видим теперь наступление политического ислама.
Либералы, восхваляющие миролюбие ислама и отстаивающие неограниченную миграцию, не понимают, что рост политического влияния ислама, обусловленный демографическими переменами, приведет к тому, что либеральные ценности – права женщин и сексуальных меньшинств, свобода выражения мнений и вероисповедания, мультикультурализм и терпимость – будут иметь в обществе все меньшее значение.
Конечно, мы можем надеяться на то, что каждый отдельный человек сумеет интегрироваться в западное общество и будет ценить западную свободу. Но наивно было бы отрицать влияние изменения этнического состава населения на ценности социума. Критика массовой миграции может быть обусловлена вовсе не правоконсервативной мечтой о чистоте нации. Она может объясняться желанием сохранить в Европе свободное, открытое и равноправное общество.
Какой могла бы быть реалистичная либеральная миграционная политика? Европейскому союзу следует поставить на пути бесконтрольной миграции такой же прочный заслон, как это сделали другие западные страны. Мы же не считаем Канаду закрытой, расистской страной.
Европа не может принять выходцев из всех беспокойных регионов, и поэтому при наличии пограничного контроля можно было бы оказывать помощь действительно тем, кто в ней нуждается, а не создавать благоприятные условия торговцам людьми. Следовало бы больше помогать меньшинствам, которых терроризируют на родине. Если мы признаем, что миграция влияет и на принимающую сторону, то среди критериев отбора должен быть и такой, как способность мигранта адаптироваться.
Для того чтобы не допустить конфликта культур, следует активнее поддерживать критические голоса, звучащие в исламском мире, – либералов, реформаторов, тех, кто отказывается от веры. Критики ислама нуждаются в поддержке Запада точно так же, как в свое время в ней нуждались советские диссиденты. Тогда тоже некоторые предпочитали превозносить воображаемый идеальный коммунизм вместо того, чтобы смотреть в лицо реальности. Ключ к совместному существованию в том, чтобы более молодая религия трансформировалась.
Это значит, что следует поощрять, а не рубить на корню критику религии, в том числе критику ислама. Либералам не следует навешивать на критиков ярлыки людей, которыми движут фобии и ненависть. У западных либералов нет никаких причин защищать от критики средневековую интерпретацию религии, которая ненавидит все то, сторонником чего они являются.
До тех пор пока не положен конец распространению насилия и фундаментализма, необходимо с помощью миграционной политики избегать радикальных демографических изменений.