Беженцы не хотят привлекать особое внимание к себе

Беженцы в Эстонии. Иллюстративное фото. Фото: Михкель Maрипуу

Сейчас в Эстонии проживает 47 распределенных по квоте беженцев, которым предложили поехать в Эстонию в рамках европейской программы расселения беженцев. Первые из них прибыли еще в конце марта. У всех прибывших из Сирии, Ирака и Йемена своя печальная история и судьба. Отличаются их умения и навыки, взгляды на будущее, по­этому различны и их проблемы. Postimees нашел два противоположных примера из числа прибывших в первых рядах переселенцев на основе квоты ЕС из Греции в Ласнамяэ – двух отцов маленьких детей.

Если Сэм (имена изменены) прекрасно говорит по-английски, то Хамоуди говорит лишь по-арабски, за исключением некоторых вежливых выражений и простейших предложений по-эстонски. Так, произнести по-эстонски «спасибо», «очень благодарен» и «до свидания» для него очень важно.

Если Сэм говорит о планах на будущее и новых возможностях, то Хамоуди беспокоит отсутствие мебели и недостаточность переводов. Они происходят из разных стран: если Сэм считает себя атеистом, то Хамоуди – мусульманином. Если Сэм перебрался в Грецию с родины один, то Хамоуди со всей семьей – тремя детьми и женой, что, естественно, было более сложно.

В путь они отправились в конце прошлого года, вылетев на самолете с родины в Турцию, в Стамбул. Оттуда направились в приморский Измир, который, по словам обоих, кишел нелегальными переправщиками через границу и вербовщиками беженцев.

«Сейчас их стало меньше, а в то время их было много, и все знали об их деятельности, в том числе и турецкие власти. Были кафе, в которых сидели сирийские семьи с большим багажом, а среди них были и контрабандисты», – рассказывает Сэм.

Дальше пришлось вести дела с вербовщиками, в основном это иракцы, суданцы и сирийцы – маленькие винтики в большой контрабандной машине. Хамоуди это обошлось, например, в 3500 долларов.

«Три раза мы пытались попасть на лодку, но попадались турецким властям, которые отправляли нас обратно в Стамбул, – рассказывает Хамоуди. – Там нас опять отпускали».

«В Турции более трех миллионов иммигрантов, и они просто не способны заниматься такой массой людей», – добавляет Сэм.

Один раз Хамоуди вместе с еще одной семьей, на всех у них было семь детей, отказался сесть в лодку в зимний шторм: «Контрабандисты угрожали нам пистолетами и обещали поубивать нас, если мы не сядем в лодку». Но вместо пуль на них обрушился град камней, после чего их просто бросили на пустынном берегу в двух часах езды от Измира.

Хамоуди рассказывает, что им пришлось две ночи спать на берегу, пока какой-то автомобиль не подбросил их до Измира. После очередной попытки им все же удалось на лодке добраться до греческих территориальных вод, где их подобрали греческие пограничники и доставили на остров Лесбос. Там удалось установить контакт с Управлением ООН по делам беженцев (UNHCR), которые объяснили, что у них есть два выхода: продолжить путь нелегалами или подключиться к программе беженцев, которая позволит прибыть в одну из стран Европы легально без использования услуг контрабандистов.

«В то время было так, что если прибудешь на судне с Лесбоса в Афины, то вас уже ждали автобусы, которые отвозили людей на границу с Македонией. Это был частный бизнес, и греки на нем хорошо зарабатывали, перевозя беженцев как туристов. А билет на автобус можно было приобрести уже на Лесбосе», – рассказывает Сэм.

Поскольку оба мужчины решили дальше передвигаться легально, чтобы найти себе новое место для проживания, далее им все организовывал UNHCR, начиная с транспорта и кончая гостиницей. Так, например, семья с тремя детьми жила сначала месяц в гостинице в Афинах, потом на квартире, пока Эстония не сообщила, что готова их принять.

Postimees задал обоим проживающим в Эстонии уже несколько месяцев восемь коротких вопросов.

Как бы вы охарактеризовали эстонцев?

 Сэм:  Обособленные, холодные, интеллигентные, очень боятся чужих. Наверное, зима делает людей холодными и депрессивными. Умные люди.

 Хамоуди:    (вопросы и ответы переводил Сэм): Чудесные люди... Ты спрашиваешь про русских или эстонцев? Русские очень отличаются от эстонцев, они гораздо более открытые. Там, где мы живем, там в основном русские. Эстонцы занимаются своими делами.

Когда вы узнали, что вас направляют в Эстонию?

 Сэм:  После того как прошел интервьюирование у греков, они сказали, что свяжутся со мной в течение трех недель. Правда, им потребовалось на это два месяца. В феврале они мне позвонили, помню, что как раз спал. Они сказали, чтобы я обратился в греческую службу, которая занимается ходатайствами об убежище. Там были люди, которые поехали во Францию, Финляндию…

Как-то было так, что по дню недели можно было угадать, куда тебя хотят направить. Например, в Эстонию направляли по субботам. Я не помню дату, но был весьма уверен, что меня направят во Францию.

Когда мне дали бумагу, там значилась Эстония – мне сказали, что Эстония готова меня принять. Я ничего никогда не слышал об Эстонии, я не знал, где она находится (Сэм запинается и ищет слова, чтобы описать свою беспомощность –

T. K.). Попросил немного времени, чтобы поискать в Интернете. Я действительно никогда даже не слышал о такой стране… Сказали, ладно, вот тебе 15 минут, поищи в телефоне.

Рядом оказался один сириец. Он знал об Эстонии, но тоже попросил время на раздумье. Я прогуглил, и быстро появилось много хорошего, но мы все равно попросили день на размышление, и нам дали его.

Найдя много интересной информации об Эстонии, я на следующий день подписал бумаги. Мог бы отказаться, тогда бы и дальше был ходатайствующим об убежище в Греции.

Уже на следующий день у меня было интервью с эстонскими представителями. Это впечатлило! Чудное помещение, угостили печеньем. Пять эстонцев знакомили меня с Эстонией и объясняли, каковы будут мои права при проживании в Эстонии. Говорили и о том, что мы должны будем быстро найти работу, сами должны быть активными, учить эстонский язык и прилагать усилия, чтобы интегрироваться.

Общая информация обо мне у них уже к тому времени была, задавали только уточняющие вопросы: почему я бежал, каковы условия были у меня дома, почему я оставил семью…

Я никогда не чувствовал разочарования, оказавшись в Эстонии, если вы об этом думаете. Никогда!

 Хамоуди:  Когда мне сказали об Эстонии, я сразу подписал бумаги. Знал людей, кому предлагали Эстонию, поэтому изучил этот вопрос – маленькая страна, беженцев тут мало. Подумал, что, наверное, государство сумеет справиться с этим небольшим количеством, т.е. и о моей семье побеспокоятся.

Какой была ваша первая мысль, когда вы прибыли в Эстонию?

Сэм: В аэропорту меня встречал назначенный куратор, который оказался очень милым человеком – мне с ним действительно повезло. У него степень доктора! Он отвез меня на такси на квартиру, там уже ждали работники эстонской службы помощи беженцам. Действительно, очень заботливые люди. Мой куратор помогал мне во всем, начиная с получения проездной карты, ID-карты... Такие вещи для начала были для меня крайне важны. Не думаю, что во всех государствах беженцев так принимают. Это позитивная сторона.

Проблемой было то, что в квартире, наверное, ни у кого из нас не было мебели. Теперь с помощью службы помощи беженцам у меня две кровати.

Хамоуди:  Ну что я могу сказать… (вздыхает – T. K.). Момент разочарования был, когда увидел квартиру. Нам сказали, что жить будете в квартире, но когда приехали, увидели, что мебели нет совсем никакой. В Греции жили в очень приличной, полностью меблированной квартире, это было действительно хорошее жилье. При этом в Греции цены на квартиры, похоже, ниже. За 180 евро в месяц можно снимать хорошую квартиру. В Ласнамяэ просят 400 евро (семья из пяти человек живет в трехкомнатной квартире – T. K.).

Простой вопрос: вы счастливы, что оказались в Эстонии?

Сэм:   Мои ожидания были не слишком велики. Скорее, я думаю о будущем, что я буду делать через два-три года, а не столько о том, что сейчас. Думаю о карьере. Хочу работать. Получил разрешение на прибытие в Эстонию моей семьи. Получил я его уже в апреле или мае. У меня два очень маленьких ребенка. Но сейчас у нас аэропорты не работают, это является препятствием для их приезда.

Мой куратор очень помогал мне. Я и не жду, что он будет помогать мне всегда, у него самого уйма дел. Сейчас я встречаюсь с ним примерно раз в две недели, иногда несколько раз в месяц. А поначалу встречались почти каждый день.

А теперь, хоть я и не владею эстонским, в Кассу по безработице хожу один.

Хамоуди:   (Несколько секунд смотрит, иронично улыбаясь, но молчит, потом начинает говорить.) Для того чтобы быть счастливым, необходимы определенные условия. У нас же пока проблемы. Мы уже раз сменили куратора. Плохо то, что мы не владеем английским, а нам говорят, что мы сами должны заниматься своими делами, посещать учреждения (например, посещая с беременной женой врача, Хамоуди как-то пришлось звонить Сэму, чтобы он помог с переводом – T. K.).

Звоню куратору (Хамоуди называет всех, кто занимается его семьей, переводчиками – T. K.), а он не берет трубку! Потом спрашиваю, почему он не отвечал, он говорит, что либо телефон сломался, либо был выключен.

Нам нужна мебель, но с ней нам не помогают. Организаторы, которые нам предлагают кураторов, часто спрашивают, счастливы ли мы, но мне кажется, что они просто не видят всей картины в целом.

Как протекает ваш обычный день?

Сэм:   Очень нужна работа, хотел бы работать переводчиком с арабского на английский и наоборот, поскольку я имею такое образование. Сейчас ищу работу в Интернете, рассылаю CV повсюду.

На уроки эстонского надо было ходить каждый день. Ходил месяца два, но тут приехали новые беженцы, и учителям пришлось переключиться на них. Теперь мы с ними на одном уровне. В сентябре продолжу занятия.

Хамоуди:  Сам отвожу детей в школу – школа рядом. На языковые курсы хожу каждый день, но продолжаются они час – этого мало, надо хотя бы по два часа, чтобы была польза. Преподаватели учат либо по-русски, либо по-английски, но мы их не понимаем. Используют и перевод на арабский. Иногда встречаюсь с друзьями.

Я работал кузнецом. Хотел бы найти работу, готов работать по восемь часов в день. Не думаю, что незнание языка мне помешало бы, поначалу больше наблюдал бы за другими, но у меня уже есть опыт в этой области.

О чем больше всего скучаете здесь в Эстонии?

Сэм:  О семье. Звоню каждый день жене – мы не виделись уже десять месяцев.

Хамоуди:  О близких, о друзьях.

Приходилось вам сталкиваться с дискриминацией?

Сэм:   В определенных местах, как тут в Ласнамяэ, если выйдешь вечером, то можешь столкнуться с проблемами. Если просто пройдешь мимо по своим делам, то проблем не будет. Если сядешь где-то… В Греции это совершенно нормально – иди куда хочешь, ты не бросаешься в глаза. А тут подходят, начинают спрашивать, что ты тут делаешь, почему домой не едешь. В основном, спрашивают русские.

У меня было три инцидента. Один раз человек захотел со мной подраться без какой-либо причины. Он был пьян, а я сидел на скамейке. Не поймите меня неправильно, тут много хороших людей, но этот пьяный хотел уже идти домой, когда увидел темнокожего человека на скамейке. Тут в нем проснулось страшное любопытство! Он подошел ко мне и стал спрашивать, как у меня дела.

Ответил, что я не говорю по-русски. Сначала я ушел от вопроса, откуда я, сказал ему, что я просто из Азии. А он на меня: «Иди! Уезжай!» Как, извините, уезжать? Вы серьезно? Что с вами случилось?

Планирую перебраться в другой район, по крайней мере, попытаюсь, особенно когда сюда прибудет моя семья. На фоне мигрантского кризиса многим в Эстонии не нравятся беженцы. Не все гостеприимны. Некоторые не хотят видеть нас вообще здесь. Но они не большинство. Для Эстонии это совершенно ново, но многообразие это не плохо, отличаться от других это тоже не плохо. Многие истории успеха связаны с многообразием. Поймите, непросто оставить свой дом и начать с нуля в другом государстве, это очень тяжело.

 Хамоуди:    Как-то чужой мужчина потянул за шаль мою дочь. Двое мужчин попытались помешать пройти моей жене. Один мужчина плюет в сторону моей жены, когда ее видит.

Видите ли вы в будущем свою жизнь с семьей в Эстонии?

Сэм:   Мне нравится это государство, у меня нет ничего против  того, чтобы жить тут, но я не знаю, что принесет нам будущее. Я не знаю, что произойдет. Самая большая проблема, что мы тут бросаемся в глаза. Иногда из-за этого к нам придираются. Это пока единственная проблема. А так у меня нет планов покинуть страну, мне нравится Эстония, которая такая маленькая. Я очень ценю тишину и покой. Ты приходишь домой и можешь завалиться спать уже в пять вечера. Такое в мире встретишь нечасто.

Сейчас я не вижу возможности вернуться на родину, но если что-то изменится, то отправлюсь точно.

Хамоуди:    Да.