Дорогой читатель, пишу вам я, Коля Караев, журналист теперь уже портала rus.postimees.ru. Не далее как в прошлый четверг я волею обстоятельств обрел просветление и отказался от оценочного восприятия. Поэтому к новоизбранному президенту ЭР я отношусь никак.
Шутка. Насчет просветления. Насчет Керсти Кальюлайд – отнюдь не шутка: я не понимаю, как вообще можно относиться к человеку, о котором почти никто почти ничего не знает и который предпочитает отвечать на вопросы то общо, то расплывчато. Может, Кальюлайд будет блестящим президентом, чем черт не шутит, однако пока я особых оснований для оптимизма не вижу.
«Я хочу стать президентом!»
А вижу я малоизвестную женщину («Запасной президент. Фарфоровая статуэтка на каминной полке», – Кальюлайд сама себя так определила в открытом письме жителям Эстонии; надеюсь, ее рукой водила искренность, а не стремление сделать очевидный пиар-ход), которая до сих пор ничем таким себя не зарекомендовала.
Колонки в прессе? Это довольно смешно: мало ли у нас писателей колонок – что ж теперь, они все годятся в президенты?
Люксембургское еврочиновничество – опять же, что, у нас мало еврочиновников всех мастей и сортов? Да и многолетнее проживание в одной из богатейших стран Европы вряд ли способствует пониманию того, что происходит у Кальюлайд на родине.
Одно хорошо: переезд в Кадриоргский дворец по нервам нового президента сильно не ударит.
И вот эта малоизвестная, повторюсь, женщина, понимая всё про фарфоровую статуэточность своей кандидатуры, моментально соглашается возглавить аж целую родную страну. Эх, всем бы нам эдакую уверенность в себе! Думаю, многие оказывались в ситуации, когда нам предлагали возглавить что-то, что было нам явно не по зубам. Другой на месте Кальюлайд отказался бы. Она – согласилась. К добру или к худу – посмотрим. Пока я думаю, что ни к тому и ни к другому. Слишком уж много общих и донельзя предсказуемых слов я прочел в ее открытом письме.
Путин, Черчилль и Кальюлайд
В политике доверие нарабатывается годами. Президент – фигура политическая, особенно у нас, в республике все-таки парламентской, где от президента типа как бы ничего не зависит. Потому – «будем посмотреть». Доверять госпоже президенту с самого начала я бы не рискнул. С чего бы нам вообще дарить кредит доверия политикам, особенно таким, как наши?
Нет, разумеется, бывали в истории случаи, когда пришедший ниоткуда человек оставался у власти очень долго и преображал политическую реальность отдельной страны, а то и всего мира. Мы очень не любим сравниваться с Россией, но Владимир Путин – ровно такой случай: в 1999 году, когда Ельцин вытащил Путина В.В. из политического небытия, почти никто в России знать не знал, кто это такой и с чем его едят. Думали, очередной временщик вроде Кириенко и Степашина (о, сколько их упало в эту бездну!). В итоге никто не может съесть Путина до сих пор.
Совсем другой, но тоже важный пример – сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль: в середине 1930-х – опальный, обрюзгший, пожилой (седьмой десяток!), рассорившийся со всеми политическими силами страны политик, который сиднем сидит в загородном доме, рисует картины маслом и пьет горькую. Когда Великобритания объявила войну Германии, в обанкротившемся английском политическом театре Черчилль был во многом компромиссной фигурой – но очень быстро доказал, что он и есть истинный лидер. Правда, сравнить его с Кальюлайд все-таки непросто: за ней нет столь блестящего прошлого – ни политических триумфов, ни провалов вроде Галлиполи.
(Это случилось, напомню, в разгар Первой мировой войны. Уинстон Черчилль, будучи Первым Лордом Адмиралтейства, отвечал за организацию высадки союзных войск в турецком Галлиполи с целью захвата Стамбула. Высадка закончилась гибелью десятков тысяч человек, и Черчилль не просто слетел с политического Олимпа: лично отправился на фронт, чтобы показать, что и он готов рисковать своей жизнью. И рисковал, и только поэтому смог вернуться в политику. Напомните мне, часто ли у нас случалось, чтобы эстонские политики хотя бы уходили в отставку, когда во вверенных им областях – медицина, пенсионная система и так далее – случались явные катастрофы?)
Из самого сердца Европы
И уж совсем непонятно мне, отчего теперь, после избрания Кальюлайд, «русская община Эстонии может более оптимистично смотреть в будущее» (мысль политолога Ану Тоотс).
С какого перепугу должно у нас прибавиться оптимизма? Только потому, что у Керсти Кальюлайд есть большой опыт работы в сердце Европы? У Тоомаса Хендрика Ильвеса он тоже был – сколько-то лет работы в Мюнхене, сколько-то лет евродепутатства, – и что, сильно это кому-то тут помогло? Особенно в апреле 2007 года.
Наоборот: судя по тому, что Кальюлайд – президент компромиссный, она не будет переть против какой-либо крупной партии. А значит, в отношении эстонской и русской общин Эстонии реформисты смогут по-прежнему осуществлять политику «разделяй и властвуй».
(У меня впечатление, что эта политика – давно уже не диктуется чистым прагматизмом. У этих людей возникла явная аддикция к легкому результату: выборы легче всего выиграть, поставив на эстонский электорат и противопоставив его русскому. Вот и получается вечная сказка про белого бычка. На колу мочало – начинай сначала.)
В общем, я бы на лучшее не надеялся. По крайней мере, не в связи с новым президентом. Буду очень, очень рад через пару лет признать себя неправым.