Репс экспериментирует в русских школах

Министр образования и науки Майлис Репс. Фото: Jaanus Lensment

Разговоры о том, будто Майлис Репс предпочла бы стать министром юстиции, по ее заверениям, являются слухами: этот пост желал сохранить за собой IRL для Урмаса Рейнсалу. Но, тем не менее, то, что 41-летняя заместитель председателя Центристской партии вновь стала министром образования, было решено в самый последний момент.

Больше всех из коалиции в Министерство образования хотел попасть председатель Социал-демократической партии Евгений Осиновский, который уже занимал эту должность в правительстве Таави Рыйваса, Репс же могла занять пост министра или внутренних, или иностранных дел. Но когда правительственный пакет поделили по пять мест на партию, портфель министра образования и науки оказался в руках Центристской партии, поэтому было логично отдать его именно Репс.

За первые полторы рабочие недели Репс прошла по министерству: уже во второй день она побывала в главном здании учреждения в Тарту, пообещав, как минимум, один рабочий день в неделю проводить там. Несколько дней она провела в Брюсселе, чтобы познакомиться с коллегами, а также обсудить темы образования на европейском уровне. Завтра у нее будет возможность представить последние результаты образования в Эстонии по известным международным тестам PISA. По некоторым данным, они оказались для Эстонии весьма неплохими.

«То, что сегодня мы можем гордиться своими тестами PISA, - результат того, что мы сделали десять и даже 15 лет назад, поскольку образовательные циклы настолько длинные, что результат можно увидеть только годы спустя. Видимо, тогда мы, хоть и критически относились к переменам, все же многое сделали правильно», - говорит Майлис Репс.

«Образование постоянно нуждается в переменах, поскольку все время появляются новые ученики. Реформы в образовании всем надоели, но, честно говоря, они необходимы постоянно. Типичный пример – дигитальное образование, в которое когда-то мы вложили столько сил, а теперь можем гордиться, что у нас в этой области имеются университетские программы».

Исчезнут ли из русских школ предметы на эстонском языке?

- Еще не успели высохнуть чернила на коалиционном договоре, как на русскоязычном портале ERR появилась новость с заголовком «Гимназии Таллинна и Ида-Вирумаа смогут полностью вернуться к русскоязычному образованию». Несмотря на длившийся десять лет переход в русских школах на преимущественно эстоноязычное образование. Почему вы хотите отобрать у русских школ мотивацию?

- Идея была абсолютно другой.

- Какой же тогда?

- Наша проблема кроется в уровне преподавания эстонского языка в основной школе. Мы очень много говорили о гимназиях, но корень проблемы находится на предыдущем уровне. Требуемый в основной школе уровень В1 не удовлетворяет никого. Если посмотреть на оценки, 30-процентная сдача экзамена на В1 означает, что ты вообще не знаешь эстонский язык.

- Экзамен на уровень В1 сдают всего 30 процентов учеников?

- Нет, из ста возможных баллов очень многие на экзамене получают только 30. Это – тройка с минусом. Уровень А означает, что ты просто можешь представиться, В – это уровень, при котором ты можешь общаться на элементарном уровне.

- Купить в магазине хлеб?

- Может быть, немножко больше. Можешь объяснить, какой именно хлеб тебе нужен. Если оценка за экзамен три с минусом, значит, у заканчивающего основную школу нет и этого элементарного уровня. В течение десяти лет все верили, что будет толк, если ввести много требований, инспектор будет проверять и назначать штрафы. Меня удивляет, что даже IRL готов очень серьезно обсуждать эту тему.

- Меня это не удивляет, поскольку о том, что заниматься всерьез эстонским языком нужно уже на уровне основной школы, говорят образованные люди, имеющие отношение к разным политическим направлениям, в том числе, и министры. Причиной того, почему в свое время начали с гимназий, было то, что русские школы, дети и родители не были эмоционально готовы основательно осваивать эстонский язык на более низких уровнях. Многие боялись, что детей сделают эстоноязычными.

- В любом случае, эти проценты (60 процентов программы на эстонском и 40 процентов на русском языках), по моей оценке, являются педагогически абсурдным требованием. Например, урок английского должен проходить на эстонском или на русском языке? Но доля иностранных языков в гимназии занимает треть программы. Еще треть приходится на реальные науки. В итоге получается, что 60 процентов обучения на эстонском языке создает какофонию.

- Но это же не…

- … это не то, чего мы на самом деле хотим. Я понимаю, что это политическая тема, но если говорить о сути, то мы хотим, чтобы они просто знали эстонский язык. В течение нескольких лет я пыталась доказать, что количество предметов не гарантирует знания языка. Пусть будет всего два предмета, но они будут преподаваться на прекрасном эстонском языке и с обоснованной мотивацией. В европейской школе, конечно, другая система, но и там один-два предмета изучаются на иностранном языке.

Обычно это обществоведение или какой-то другой предмет, в рамках которого обсуждают темы, связанные с жизнью общества. Другой предмет на иностранном языке посложнее: например, биология или что-то такое. Эта модель показывает, что если есть хорошая языковая база, то количество предметов не влияет ни на что. Я не концентрируюсь на процентах, и мы не облегчаем требования к языку, скорее наоборот.

- Тогда в чем заключается ваша идея, что вы хотите изменить и для кого?

- Мы хотим поднять владение языком к окончанию основной школы до уровня В2, а к окончанию гимназии – до С1. Но мы не будем делать это сразу и во всех школах, а попробуем на уже готовых к этому учебных заведениях. И вице-мэр Таллинна Михаил Кылварт (Центристская партия – ред.) признал, что сейчас он может предложить только две-три школы, которые готовы перейти на новую систему. В них мы повысим уровень владения языком, упразднив процент предметов, преподающихся на эстонском. Мы начали пилотные проекты в некоторых школах с 7, 8, 9-х классов, где к концу основной школы уровень владения должен быть В2, а дальше, в 10, 11 и 12-х классах будут учить так, чтобы в итоге был уровень С1, то есть высшая категория.

- Это будет долгоиграющий, шестилетний пилотный проект?

- Не исключено, что в этих школах попробуют и раньше предложить части учеников сдать в гимназии экзамен на С1. То есть, часть будет сдавать на В2, а часть - на С1. Так мы получим методику и учебные материалы и постепенно сможем начать распространять этот опыт и на другие школы. Слово "эксперимент", когда речь идет о детях, звучит плохо, но так делали и в советское время -  в некоторых школах что-то пробовали и выделяли на это деньги.

Кылварт обещал, что если через пару лет в Таллинне будет результат, то город сам начнет выделять дополнительные средства для других школ. Государство предложило на это очень большую сумму – четверть миллиона, 250 тысяч евро в год. Эти деньги школа не получит автоматически, на них будут подготовлены учебные материалы и так далее.

Может быть, через пару лет мы направим эти деньги в другие школы и начнем и там проводить пилотный проект. Идея заключается в том, чтобы через отбор лучшей практики спокойно прийти к повышению уровню владения языком.

- Какой результат этого эксперимента будет считаться положительным? Достаточно ли будет того, если половина учеников по окончании гимназии сможет сдать экзамен на С1?

- Цель такова, что в принципе все должны дойти до такого уровня. Хорошо, если останутся лишь единичные ученики с особыми потребностями, которые  не смогут этого сделать - В2 в основной школе и С1 в гимназии. Но опять же, результат мы увидим через 15 лет. Если учившиеся по таким требованиям ученики смогут сделать карьеру на общественной службе, и мы не вспомним, получили они образование на русском или эстонском языке, вот это и будет успехом.

Останутся ли маленькие региональные гимназии?

- В коалиционном договоре я прочитала, что маленьким уездным гимназиям, например Лейзи, Кулламаа, дается возможность продолжить работу.

- В 2022-2023 годах будут работать как государственные, так и муниципальные гимназии. Пока мы не уверены, что только государственные гимназии себя оправдывают.

- Но так же было и раньше, что не все гимназии должны быть государственными...

- Нет, было принято решение, в соответствии с которым в 2022-23 годах муниципальных гимназий не должно было остаться (до сих пор считалось, что все гимназическое образование должно стать государственным, что не означает, что все находящиеся за пределами уездного центра гимназии закроются – А.А.). Как сказать Вярска, Ряпина, Килинги-Нымме или Мярьямаа, что их больше не акцептуют?

Они большие молодцы, может быть, у них нет детей больше чем на одну-две параллели, но результаты у них хорошие, а общество довольно. Силком мы их закрывать не хотим. Мы договорились, что, прежде всего, посмотрим на ситуацию. Другое дело – финансирование: у муниципальных гимназий отобрали треть средств.

- Вы хотите их вернуть?

- Если в классе останется три-четыре ученика, такую школу нельзя воспринимать всерьез. Но мне лично в этой реформе не нравится одна вещь: мы связали гимназическое образование с поступлением в университет, и если мы не направляем молодежь из основной школы в гимназию, - а ее больше нет рядом с домом - то на пути получения образования появляются серьезные преграды: экономические, отсутствие общежитий, слишком далеко. В такой ситуации у подростка должна быть очень серьезная мотивация продолжать обучение в гимназии. Слабые туда не попадут, но система профессионального образования к такому повороту не достаточно готова, да и само общество тоже.

Профобразование вообще может стать пробкой, в которой мы потеряем часть ребят. То, что у нас 20 процентов 18-24-летних не имеют среднего образования – очень высокий показатель. Это показатель провала. Если в советское время среднее образование у нас было обязательным и в этом были свои минусы, то сегодня мы слишком рано и слишком многих выбрасываем из школьной системы.

- Но не все должны и не все в состоянии получить среднее образование.

- Не все должны, но исследования рынка труда показывают, что хотя бы в профтех они должны попасть. Если есть возможность подольше подержать молодого человека в гимназии, пусть остается. Мы не отменяем всей системы, мы позволим работать обоим направлениям.

- Со всеми этими новшествами образование станет дороже?

- В принципе, да. Когда мы поймем, какие уездные гимназии необходимо сохранить, они получат деньги.

Зеленый свет частным школам?

- Я понимаю, что вы скорее «за» частные школы и, согласно коалиционному договору, вы продолжите покрывать их расходы.

- Да, они будут получать деньги от местного самоуправления и так будет продолжаться до 2019 года. Для этого мы должны изменить закон. Скажу и то, частные школы нужны в школьной сети. Но мы должны учесть и узкие места.

Закон не будет односторонним: даем деньги - и все. Мы должны исключить вариант, при котором самоуправление создает частную школу, чтобы получить деньги от государства. В противном случае могут возникнуть странные финансовые схемы.

Другое дело, которое я очень поддерживаю, -  мы не должны потерять общеобразовательные школы. Не должно получиться так, что качество образования будет зависеть от толщины кошелька и в какой-то момент окажется, что частная школа дает хорошее образование, а муниципальная – плохое.

Я очень благодарна частным школам: они все согласны с тем, что перефинансирования возникнуть не должно. Мы обдумаем и сформулируем все риски. Может получиться, что не все захотят брать плату за обучение.

Например, Тартуская католическая школа сказала, что они бы не брали плату за обучение, если бы можно было бы решить вопрос финансирования школьного здания. Они приобрели в кредит здание у Сельхозуниверситета, и плату за обучение взимают ровно в том размере, который нужен для погашения кредита.

Муниципальным же школам здания предоставляет местное самоуправление, а школы должны за них сами платить. Может быть, мы договоримся по скандинавской модели: если за здание частной школы платит самоуправление, то брать плату за обучение нельзя.

Начнут ли опорные специалисты снова получать государственную зарплату?

- Вы обещали, что государство снова даст школам деньги на психологов, специальных педагогов, логопедов.

- Чтобы восстановить порядок, который существовал до того, как опорных специалистов вышибли из числа учителей и государство перестало их оплачивать, нужно шесть миллионов евро. Это на самом деле маленькая сумма. Конечно, самоуправления могут сказать, что нужно сто миллионов, но я верю, что мы достигнем договоренности с муниципалитетами.

Я не требую, чтобы в каждой школе был специальный педагог. Достаточно если, например, есть старший педагог, который справляется с детьми с особыми потребностями, прошел дополнительное обучение и умеет работать с трудными детьми. С логопедами другое дело. А что касается социальных педагогов, то часть классных руководителей больше социальные педагоги, чем работники, имеющие такую специализацию.

Повысится ли зарплата учителей?

- Действительно ли учителям поднимут зарплату? В договоре написано, что через несколько лет она достигнет уровня в 120 процентов от средней по стране?

- Сейчас эти цифры записаны в таблицы Excell. С 2017 годом сложнее, поскольку этот бюджет уже, по сути, принят, и мы смогли добавить только один-два процента дополнительных средств. Правда, и тут речь идет о крупной сумме в десятки миллионов – крохи для конкретного учителя и миллионы для бюджета. Если такую же сумму направить на зарплаты полицейских, то результат окажется намного заметнее. Просто учителей очень много.

Но по-настоящему большие суммы запланированы на будущие годы, и я очень надеюсь, что в бюджетах 2018-2020 годов они уже будут.

- Чтобы все же достичь уровня в 120 процентов?

- Такова идея. Сейчас, по сравнению с другими, это существенное повышение, которое стало темой дискуссии в обществе, но мы приняли именно это направление. Я очень благодарна, что во время коалиционных переговоров тему зарплат учителей предлагала не одна партия.

У меня всегда была мечта: взять один сектор, повысить в нем зарплаты и завершить дискуссию о повышении зарплат в один-два процента. В следующем году повышение должно быть чуть меньше шести процентов, но потом хотелось бы двигаться с повышением в десять процентов. В 2017 году повысим чуть больше, чем дала нам инфляция, но дальше, если не произойдет чего-то неожиданного, зарплата учителей должна расти в два раза быстрее, чем средняя по стране.

Почему я осторожна в своих высказываниях? В 2005-2007 годах я тоже была министром, который создавал бюджет, и тогда мы договорились о цифрах, но никто не мог предсказать, что средняя зарплата начнет расти в темпе 30 процентов. Тогда мы считали, что 20-процентный рост приемлем, но когда средняя зарплата стала расти еще быстрее, всем показалось, что зарплата учителей не является приоритетом.

- Сколько денег нужно направить на повышение зарплат учителям?

- Мы говорим о добавлении в сто миллионов евро в течение трех лет.