Колонка Елены Скульской: демагоги милостью божьей (4)

rus.postimees.ee
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Фото: Viktor Burkivski

«Вы куда приперлись, дурачье? В полицию? Нашли же место, где искать защиты и справедливости!» – так писатель Елена Скульская описывает свой опыт общения с полицией Кесклиннаской части Таллинна.

Демагогия – это талант, это – искусство, это – вдохновение, это – полет фантазии, способность загораться и гаснуть, шептать и кричать, хватать на лету реплику собеседника и стремительно нести ее к противоположному берегу, лишая по дороге смысла, втягивать оппонента в схоластический спор и выходить из него победителем, не жалеть времени на пустую болтовню и доводить ее до виртуозного фонтанирования.

76 подписей против полиции Кесклинна

Мы, члены Общества жителей Старого города, неустанно слоняемся по инстанциям, одержимые бессмысленной идеей – сохранить в неприкосновенности великое архитектурное наследие, одно из самых красивых в Европе, место, где расположены по стечению обстоятельств наши квартиры; жизнь в них может угаснуть, поскольку сравнима она с пребыванием в разных кругах Ада (кому как повезет). Я опускаю стенания по поводу того, во что превращается центр Таллинна по ночам, и перехожу к теме дня: мы встречались с представителями полиции. А именно: с майором Кайдо Саарнийтом, начальником Кесклиннаского отделения полиции, и его коллегами Уудо Сепа и Трийн Поолен.

Сразу оговорюсь, что госпожа Поолен в переговоры не вступала, а лишь меланхолически и усердно жевала жвачку, Уудо Сепа весьма иронично комментировал происходящее, мол, все довольны жизнью, кроме Скульской, как бы не замечая, что нас пришло человек десять, что рядышком со мной за столом сидят Олав Рентер, Кристийна Оя и другие активисты общества, и недовольны жизнью в Старом городе мы все. Но главную и блестящую роль сыграл, конечно, майор Саарнийт. Он заявил, среди прочего, следующее:

– Мы живем в демократическом государстве, а потому не хотим, чтобы нас, полицейских, боялись, мы хотим, чтобы все видели в нас друзей.

– Минуточку, – перебила я, – не кажется ли вам, что правонарушители все-таки должны вас именно что бояться, а потерпевшие хотели бы видеть в вас защитников?! Пока же получается наоборот: потерпевшие вызывают в вас сильные подозрения, доказать страдательность своего положения не могут, а вот нарушители спокойствия находятся под полнейшим вашим покровительством!

– Да-да, без доказательств не может быть и обвинений, – терпеливо произнес майор.

– Помилуйте, – возвышаю я голос, – мы собрали семьдесят шесть подписей под письмом с жалобами на безобразия, с которыми вы не хотите бороться, мы отнесли копии во все инстанции, включая полицию, получили в ответ какие-то жалкие отписки.

Общее и частное

– Сейчас я вам все объясню, – радостно откликается майор. – Да, вы собрали семьдесят шесть подписей, это верно. Но в письме было много жалоб, поговорим не в общем, а в частности. Например, гремит музыка на катке на горке Харью или орут под окном музыканты, пользуясь микрофоном и усилителем. И вы звоните в полицию. Согласитесь, в этот момент вы не можете утверждать, что музыка на катке и музыканты у вас под окнами мешают всем семидесяти шести подписантам! Кто-то в этот момент на работе, кто-то уехал в гости к теще, кто-то в отпуске, кто-то гуляет в Кадриорге, кто-то отправился на день рождения к другу. Так? Вот видите! Значит, ваш звонок в полицию становится строго индивидуальным, и нам нет никакой нужды на него реагировать. Вот если бы вы именно что во вторник, в 16.40, в момент звонка, собрали сразу же пусть не семьдесят шесть, а хотя бы сорок подписей, выбежали бы на улицу и сфотографировали нарушителя, написали бы нам заявление по всей форме, – и не коллективное, а пусть бы каждый из потерпевших написал самостоятельно, у нас был бы повод...

– Для чего?! Что бы вы тогда сделали?!

– Я сейчас затрудняюсь с ответом. Мы живем, знаете ли, в свободной, демократической стране, и если человеку хочется петь под вашими окнами и играть на гармошке, то это еще не значит...

– Мы с Трийн, – включается Уудо Сепа, – ни одного жалобщика, кроме вас, госпожа Скульская, не знаем! Все остальные довольны! Вот так!

– А как же семьдесят шесть подписей?! А как же все эти люди, которые, срывая голоса, кричат вам о безобразиях и сидят сейчас здесь?!

– Давайте говорить в целом, не вдаваясь в детали, – призывает доблестный майор. – Мы специально подготовили для вас таблицу с нашими достижениями.

Дальше на экране появляется разноцветная таблица, глядя на которую более разумный, чем я, человек может осознать величие достижений родной полиции в деле наведения порядка в Старом городе.

Клянусь вам, я читала Франца Кафку, но не была уверена, что он документален до такой степени!

Тихий спектакль

Во время фестиваля Городского театра «Сон в зимнюю ночь» демонстрировался перформанс «Выставка Б», приглашенный из ЮАР. Постановщик Бретт Бейли показал трагическую историю коренных жителей Южной Африки с помощью «живых фотографий». В центре каждой инсталляции находился актер, который смотрел в глаза посетителям, сохраняя при этом полную неподвижность тела; живые «экспонаты», помещенные в исторических контекст (предметы быта, охотничьи трофеи, интерьер), оставляли тяжелое и двойственное впечатление – с одной стороны, зритель имел полное право с академическим интересом рассматривать «картинку» и читать к ней пояснения, с другой, натыкаясь на внимательный взгляд актера, зритель невольно вынужден был как-то проверить в самом себе некоторые нравственные ценности, в частности, свое отношение к расизму.

Представление начиналось с того, что зрителей просили не произносить ни звука до конца прогулки по выставке. Всех завели в большое помещение, посадили на стулья с номерами; с промежутком в 30 секунд ведущая молча поднимала табличку с номером; это означало, что сидящий на стуле с таким номером отправляется на выход. На выходе молчаливые помощники указывали, в какой именно зал сейчас следует пройти. Полумрак и длинные переходы, лестницы и опять переходы в здании бывшего железнодорожного техникума настраивали на отрешенность, заставляли почувствовать себя одиноким, самостоятельно решающим все мировые проблемы. Довольно сильное эмоциональное давление, если учесть, что каждый привык относиться к театру, к зрелищу, как к коллективному, а не индивидуальному акту.

Весь перформанс длится около двадцати минут, мне кажется, идеальное время для переживания; в моей группе было много молодежи, и если одна из целей перформанса – профилактика расизма, воспитание терпимости, – то адресат этого послания был на месте и с огромным и сосредоточенным вниманием смотрел на «живые фотографии».

Я думаю, что и выбор «Выставки Б» и интерес к ней обусловлен не только праздным любопытством или потребностью в необычных развлечениях, но и тем, что и в нашей стране существуют достаточно деликатно проявляемые, но все-таки несомненные формы неуважения к «другому» и «непохожему». Современная политкорректность удерживает в рамках, а потому презрительная неприязнь к пожилым или немощным людям, к тем, кто живет за чертой бедности, к тем, кто претендует на дорогостоящее медицинское обследование, не представляя при этом большой ценности для государства, скрывается под маской вежливого невнимания.

Вот, скажем, ироничное жевание жвачки ответственными полицейскими чинами на встрече с представителями общества жильцов Старого города, которых, как тараканов, травит вся индустрия вечерних и ночных развлечений, не говоря об активной самодеятельности, – разве не демонстрирует оно глубокое презрение к людям второго сорта, которые в силу своей тупости надеются на понимание, на справедливость, на защиту. Вы куда приперлись, дурачье? В полицию? Нашли же место, где искать защиты и справедливости!

Еще одно – писательское – замечание: такие люди, как майор Саарнийт, всегда широко улыбаются, охотно и добродушно смеются, поскольку в их жизни все удачно и замечательно, сытно и весело. Так обычно и складывается судьба у совершенно равнодушных (бездушных) людей. Им грустить не приходится, зачем?

P.S. В процессе подготовки статьи к публикации я получила несколько телефонных звонков с угрозами: «Ваша жизнь может резко измениться к худшему, если вы не отзовете статью».

От редакции портала Rus.Postimees.ee: комментарий полиции читайте здесь.

Комментарии (4)
Copy
Наверх