Николай Караев: у кого есть копирайт на английский язык?

Николай Караев. Фото: архив автора

Вряд ли стоит критиковать премьер-министра Юри Ратаса за несовершенный английский язык, считает журналист Николай Караев, тем более, что понятие «английский язык» в современном мире очень размыто.

Вчера моя коллега Керстин Мерисма написала о том, что ей было стыдно за Ратаса в частности и эстонских политиков вообще, когда наш премьер вместе с сенатором Маккейном давал пресс-конференцию на английском языке.

Хау из зэ кунтри?

Вообще говоря, Керстин не совсем права даже в том, что английский Юри Ратаса неудобопонимаем – в этом может убедиться любой человек, просмотрев видео с той самой пресс-конференции. Слыхал я и худший английский (у Ансипа в конце 2000-х, например) – и ничего, никто вроде не возмущался. Ну да, Юри путает иногда what, that и which, но их, кстати, и классик англоязычной литературы Владимир Набоков путал, если верить письмам его друзей. В целом наш премьер говорит на вполне ясном и не оставляющем места для двояких толкований – а это для государственного деятеля все-таки очень важно – английском языке.

Да, возможно, местами его произношение оставляет желать лучшего, если сравнивать с нормативным, зафиксированным в авторитетных словарях. Но кому из носителей языка придет в голову сравнивать? Они, эти носители, сами произносят английские слова далеко не всегда по классическим правилам.

Тут я отвлекусь и расскажу историю из жизни. Не далее как в прошлый четверг мне довелось побывать в дублинском Театре Аббатства, национальном театре Ирландии. Ходили мы на, как ни странно, «Анну Каренину», спектакль по роману Льва Толстого в обработке известнейшего ирландского драматурга Марины Карр. Постановка совсем свежая: премьера состоялась в начале декабря.

Впечатления от Театра Аббатства – песня отдельная: то, что зрители и до спектакля, и в антракте пьют пиво пинтами, было не столь удивительно (Ирландия же!), как то, что в зале почти не было людей в выходных нарядах – и, больше того, многие пришли в зал прямо в верхней одежде и не все сняли ее на время представления. Кого-то это всё могло бы возмутить – как же так, в храм культуры в пальто, да еще и «гиннес» литрами пить! – но в том и штука: в Ирландии всё это не говорит о том, что перед вами – малокультурные люди. В Ирландии, кажется, отсутствует понятие «высокой» и «низкой» культуры в принципе. Культура бывает разная – это да; остальное – от лукавого.

Эта истинная культурная демократичность касается и английского языка. В Ирландии преимущественно говорят на английском, но это, мягко говоря, очень разный английский – и фонетически (об изобилии ирландских акцентов можно говорить часами), и лексически, и даже грамматически. На сцене Театра Аббатства были представлены самые разные... вот как их назвать – диалекты? говоры? В общем, чуть ли не каждый актер говорил со своим уникальным акцентом.

Что у меня, зрителя с русским бэкграундом, создавало в голове некоторый когнитивный диссонанс. Я же привык к тому, что аристократы у Льва Николаевича говорят так, как положено говорить русским аристократам, и не могут говорить так, как, скажем, крестьяне, или рабочий класс, или провинциалы. И когда княжна Екатерина Александровна Щербацкая, она же Кити, бросается к Левину с вопросом, как там жизнь в деревне, и актриса спрашивает: «Хау’з зэ кунтри?» – «How’s the country?», которую нас в школе учили произносить как «хау’з зэ кантри?», – моя первая мысль была: «Как же это так?» Ну в самом деле: княжна, а говорит как фермер из графства Корк!

«А если не нравится, как я излагаю...»

Слава ирландским богам, мне хватило ума понять, что проблема все-таки во мне. Это я привык считать, что «кантри» – правильное произношение слова country, а «кунтри» – неправильное. Что, более того, «кунтри» говорят люди «низкой» культуры, а люди «высокой» разговаривают только транскрипциями словаря Merriam–Webster. И это – действительно проблема, с головой выдающая во мне иностранца. В Ирландии, да и в Великобритании «ненормативное произношение» не означает бескультурности. Дело в том, что нормы как таковой там на практике и нет.

Удивительно, да? Но только это чистая правда, к которой мы не привыкли и привыкнем еще нескоро. Да, есть такое понятие, как «стандартный английский», Standard English, и для Англии, например, это так называемое «общепринятное произношение», Received Pronunciation. Так называемое, потому что – знаете, сколько народа говорит в Великобритании с «общепринятым» произношением? По данным на 1974 год – три процента. Сегодня, спустя сорок лет беспрерывной иммиграции, – явно еще меньше.

Все остальные говорят по-английски как угодно. Это не преувеличение: десять лет назад в Лондоне, пытаясь выяснить, когда можно бесплатно парковаться у Британского музея, мы с другом долго не могли понять ответа чернокожего полицейского, лаконично отвечавшего нам: «Сис ту». «Сис ту» и «сис ту», и никаких разъяснений. То, что это означает «since two», «синс ту», «с двух», до нас дошло не сразу.

И это только Великобритания и Ирландия. Если же присовокупить к этому американский английский, индийский английский и еще массу особенных английских по всему свету, докуда уж дотянулась в свое время Британская Империя, над которой не заходило солнце... Носители этого лингвистического великолепия зачастую изъясняются куда более непонятно – фонетически, лексически, грамматически, – нежели Юри Ратас. Но попробуйте сказать этим людям, что они говорят не на английском. Вас, опять же мягко говоря, не поймут.

«Как же они понимают друг друга?» – спросите вы. Часто почти и никак; ирландец из Дублина не факт что поймет с первого раза ирландца из Корка или Керри, например. Ну и что? Это вовсе не значит, что у кого-то из них есть копирайт на английский язык. Такого копирайта нет ни у кого на свете, кроме разве что Господа Бога.

В итоге всё, что нужно политику, говорящему на английском языке, – изъясняться понятно. Юри Ратас этот критерий, повторю, выполняет, и я уверен, что у сенатора Маккейна проблем с пониманием нашего премьер-министра не возникло. Во всяком случае, поводов хулить Юри я лично не вижу никаких.

Понятно, что времена сейчас нервные и напряженные, но давайте хотя бы в следующем году будем чуть добрее и терпимее друг к другу. На этой ноте я, пожалуй, и завершу это последнее в уходящем году мнение. С наступающим!