Фельетон Эне Паюла: мамочка не думает, что мы должны делать эстонцев из русских

Эне Паюла. Фото: Erakogu

Эстоно- и русскоязычная общины с эпохи поющей революции, то есть почти за четверть века, параллельно и сравнительно успокоились – если не считать «бронзовой ночи». Что ж тут делать, пусть русскоязычная община здесь будет, если она по-другому не может и живет мирно, думала мамочка.

Но вот премьер-министр Юри Ратас впервые за долгое время заново поднял вопрос нулевого варианта гражданства. Мамочка понимает, что это политический сдвиг, который нужен центристам, чтоб выжить. Однако, если верить Марту Раннуту, количество серопаспортников неизбежно и постоянно уменьшается так и так, неважно, делают центристы что-то или нет. Жаль, что заявление Ратаса сыплет соль на старые раны.

Мамочка об этих ранах уже почти забыла, но они есть. Проблема исключительно сложна, тем более, что в нынешнее непростое время сводить счеты точно неразумно. А когда это делать? Может, нам надо было провести переговоры и выяснить позиции сразу после восстановления независимости? Это в какой-то мере и пытались делать, но поскольку обе стороны по существу отвергают аргументы друг друга, ничего не получилось. И с кем нам вообще вести переговоры? Кто тот законный представитель русскоязычной общины, кого она бы слушала – и кому доверяли бы эстонцы? Есть ли такой человек вообще?

Тут мамочка вспомнила опубликованную с год назад статью в «Сирпе», в которой директриса Нарвского колледжа ТУ Кристина Каллас пыталась объяснить ситуацию, утверждая, что в девяностые, особенно в их первую половину, эстонцы ждали, что русские попросят прощения. А теперь русские вроде как ждут, что эстонцы извинятся за то, что эстонцы сделали в девяностые с русскими.

Вот и сложилась патовая ситуация. Да, если бы РФ официально попросила бы извинения за всё то, что они на нашей территории делали, это могло дать новый толчок как отношению к РФ, так и отношениям между нами. И русские бы начали осчастливливать не только другие народы, но и собственный. Но этого не случилось – и вряд ли мамочка до этого доживет. Еще помогло бы, если бы местное русское население, пусть и для красного словца, сказало: то, что они в Эстонии представляют, то есть советская оккупация, было преступно.

Мамочка отлично понимает, что признать себя членом преступной организации психологически более-менее невозможно, кроме того, эти люди лично ничего плохого и не делали. Это нам казалось, что из-за восточной границы сюда, в Ласнамяэ, Аннелинн и в мустамяэподобные районы маленьких городков народ прибывает нескончаемыми ордами, а один русский человек жаловался мамочке, что сюда было не пробиться, что он ждал семь лет очереди прежде, чем получил в Эстонии рабочее место и квартиру.

Это к слову. Русский человек знал тогда и явно думает до сих пор, что был нашим освободителем и принес нам культуру. Наша позиция по этому вопросу, увы, кардинально противоположна. Детство мамочки прошло в Копли, в садоводческом хозяйстве напротив старого коплиского кладбища. Новый сталинский район вокруг нас в семье мамочки называли Рёэвлираба – Разбой-Болотом. Мамочка еще не ходила в школу, ей было лет пять, но она точно помнит, как благодарила Бога за то, что родилась эстонкой. Потому что те русские, которые только-только приехали откуда-то из России сюда в «почтовые ящики» на работу, страшно от нас отличались.

Их одежда и привычки были странными, а сами они – враждебными. Мамочка иногда одна ходила в магазин и боялась, что попадется в руки русских мальчишек, которые кричали издалека: «Fašistka, estonka!» – и кому, маленькой пятилетней девочке! Мы же были в придачу проклятые буржуины, вроде тех, которые эксплуатировали российский народ, за что их справедливо уничтожили.

Нельзя сказать, что всё это до сих пор отравляет мозг мамочки и она принципиально против русских. Среди них есть весьма обаятельные, а таких радушных, как в Сибири, мамочка не встречала нигде в мире. Но когда мамочке говорят, что в девяностые с русскими обошлись несправедливо, она ощетинивается.

Мы ведь не вторгались ночью с оружием в их дома и не бросали их, начиная с новорожденных и кончая столетними, в вагоны для скота, чтобы послать в бесконечный путь в холодную землю, откуда многие так и не вернулись. Вот и дедушка мамочки похоронен где-то в Кемеровской области.

Нельзя ведь упрекать эстонцев в том, что они надеялись, что куда больше русскоязычных уедет отсюда туда, откуда они приехали. Особенно если учесть, что здесь всё плохо, а на одной шестой части суши вроде как царил рай. Но они не уехали. Даже немногие семьи, получившие на переезд в Россию денежное пособие, в основном вернулись в Эстонию. Мамочка понимает и то, что здешним русским может быть нелегко. Кто они на самом деле? И здесь их не считают своими, и в России – вряд ли.

Мамочку не удивляет то, что восстановление независимости Эстонской Республики было ударом для русскоязычных и русскочувствующих. Эти пигмеи, гражданские националисты, представители почти что низшей расы решили вдруг взять власть в свои руки. Это было унижение, которое многие до сих пор не могут проглотить. Не умиротворило этих многих и то, что мы миролюбиво оставили РФ часть довоенной территории Эстонии. С точки зрения мамочки это прекрасно, что мы сумели обуздать процесс, так что до кровопролития и не дошло.

Нам повезло, что мы смогли вернуть себе свою страну, и если живущие здесь русские – цена за нее, что ж поделаешь. Эстонец по сути своей уступчив. Мамочка никогда не считала, что мы должны интегрировать русских любой ценой. Все эти глупые плакаты на улицах и прочее. Каждый должен выбрать сам. Пусть они и дальше будут русскими. Эстония предлагает для этого возможности лучше, чем другие государства, скажем, культурную автономию, которую русские не захотели. Главное, чтобы они не держали всё время кулак в кармане.

Эстонец, уезжающий жить в другую страну, для начала учит государственный язык этой страны. Ни один язык хлеба не просит, однако знание языка хлеб на стол приносит. Для русских это вроде бы не столь однозначно, даже многие из тех, кто живут в Америке или Германии, стараются вращаться в своем кругу и обходиться одним только русским языком. Пусть простят мамочку те русские, которые хорошо выучили эстонский, их ведь не так и мало. Эстонцам много и не надо, уже тот, кто с трудом говорит на их языке хоть что-то, делает их счастливыми.

Если вернуться теперь к началу: кто мог бы стать посредником разноязычных общин и сблизить их? Центристам, которые будто говорят за русскоязычную общину, эстоноязычные, увы, доверять не могут. Что, будем ждать, пока умрет последний серопаспортник? Или же нам помогут здесь местные русские – Таня Михайлова, Константин Васильев, Анна Илющенко, Кристина Рокашевич, наши фехтовальщицы...

Список далеко не полон, таких много. Благодаря этим людям остается надежда, что наши отношения никогда вконец не испортятся.

Перевод с эстонского.