/nginx/o/2017/03/30/6502649t1h67c3.jpg)
Когда пресс-секретарь Путина говорит: «Мы не указываем телеканалам, что им показывать», – он, может, особенно и не лукавит: телеканалы сами понимают, кого не следует пускать в телевизор, считает российский политолог Михаил Захаров, рассказавший о своем видении ситуации порталу Rus.Postimees.
В государственных российских СМИ протесты почти не освещаются. Правда, государственные СМИ бывают разные. В государственных информагентствах картинка более-менее мониторится, дается численность митингов по данным МВД, дается численность протестующих и задержанных. Но все это дается с некоторой задержкой – и с оглядкой на то, как это может быть воспринято.
На государственные газеты мало кто обращает внимание, ну а что касается телевидения, самого мощного информационного ресурса, прямо или косвенно аффилированного с государством, то по ходу процесса митинговая активность не освещалась. Однако во вторник на ток-шоу Соловьева как раз говорили про митинги – о гипотетической оранжевой революции, о том, что это механизм воздействия на российские власти, причем инспирированы митинги кем-то с Запада, и так далее. Все это, повторю, два дня спустя после митингов. Однако в информационном плане протестов практически не существует.
Я должен сказать при этом, что в РФ не существует единой информационной политики, чему способствует и смена людей в администрации президента, например. Власти не до митингов – чиновники все готовятся к президентским выборам в марте 2018 года. Протесты увязаны с этими выборами условно, как антивластная активность, но основной посыл митингующих направлен против премьер-министра Медведева, который на этих выборах баллотироваться не будет.
Все понимают, что косвенно митинги бьют и по престижу действующего российского президента – однако очень косвенно. Откровенно антипутинской риторики на митингах было мало, и у митингующих единой повестки «мы идем митинговать против Путина» не было, хотя многие и скандировали известные кричалки «Россия без Путина» и «Путин – вор». Но гораздо ярче была антимедведевская направленность протестов: «Он вам не Димон», истории с особняками, домами для уточек и так далее. Антипутинская повестка была у ядра протестных митингов, которое остается одинаковым со времен митингов на Триумфальной площади в Москве и протестов на Болотной. Это чисто антипутинская составляющая, но таких митингующих – явно меньше половины. Так что напрямую протесты с выборами 2018 года не связаны.
Россия – достаточно интернетизированная страна, мы вполне на уровне европейских стран и, может быть, интернетизированы даже больше США. Другое дело – зачем люди вообще ходят в Интернет. Они ходят туда не только за новостями: кто-то ищет порнографию, кто-то играет в онлайн-игры. Новости доходят не до всех. Интернет – многофакторное явление. Основным источником непротиворечивых и заслуживающих доверия новостей уже много лет остается по-прежнему телевидение, однако в значительной степени люди черпают новости от знакомых, родных и близких. Именно этому источнику информации они доверяют больше всего, а уж как распространяется информация по «сарафанному радио» – вопрос открытый.
Сделаю одну важную оговорку: я бы не стал напрямую увязывать замалчивание протестов в российских городах с единой политикой российских властей, в частности, с какой-то целенаправленной деятельностью президентской администрации. По моему ощущению, замалчивание на ТВ в значительной степени связано с привычками телевизионного менеджмента, у которого есть свои представления о том, как осуществлять подачу новостей.
Понятно, что эти представления направляемы. Однако как быть патриотами – начальство и сотрудники среднего звена превосходно знают и сами. Они не то чтобы занимаются самоцензурой, однако хорошо понимают, как «нужно» подавать информацию о тех или иных процессах в России или за рубежом. Так что какие-то темы, с точки зрения повестки властей маргинальные, могут приобретать на российском ТВ какие-то вселенские масштабы, мифологизироваться на ровном месте и самовоспроизводиться до бесконечности.
Чтобы далеко не ходить: на российском ТВ постоянно повторяется тема маршей каких-нибудь Ваффен-СС в странах Балтии. Это одна из любимых тем нашего телевидения. И если в начале-середине 2000-х на эту тему действительно существовал точно сформулированный властный запрос, то сегодня телевидение само разоблачает прибалтийских и украинских фашистов. ТВ делает это само, ему ничего не нужно навязывать – на нем давно выросло целое поколение репортеров, который верят в такую повестку.
Эти люди искренне считают себя бойцами информационного фронта, партизанами и медиаразведчиками, отстаивающими интересы России. Интересы, как их понимают они, как понимают их, скажем, Константин Эрнст с Олегом Добродеевым. И когда Дмитрий Песков, пресс-секретарь Владимира Путина, говорит: «Мы не указываем телеканалам, что им показывать», – он, может, особенно и не лукавит. И правда, далеко не всегда указывают. Телеканалы сами понимают, кого не следует пускать в телевизор.
Что до влияния замалчивания, это штука всегда двоякая. Купирование информации, безусловно, не дает стопроцентного эффекта. С другой стороны, если не создавать дополнительной рекламы тому же Алексею Навальному, широкий народ о нем и не узнает. С точки зрения властей это, наверное, правильная стратегия. С третьей стороны, когда происходит внезапный ситуативный прорыв информационной плотины, плохо может быть всем. Но не надо было так долго врать – тогда, возможно, вам поверили бы в тот момент, когда вы говорите правду.