/nginx/o/2017/03/26/6490967t1hbe99.jpg)
Весной 2007 года я работал актером в небольшом московском театре и вел свой «уютный бложик», а также читал блоги тех, кто в отличие от меня жил не в Москве, а в Эстонии. Очевидцем самих бронзовых ночей я, разумеется, не был, но участвовал в горячих дискуссиях о допустимости или недопустимости переноса памятника.
Особенностью Живого журнала, в отличие от Фейсбука, было практически полное отсутствие там эстонцев — так что обе точки зрения были представлены исключительно русскоязычными пользователями, причем численный перевес был, разумеется, на стороне противников переноса, большинство из которых были россиянами и жили не в Эстонии, а в России.
В их представлении ситуация выглядела примерно так: после развала СССР к власти в Эстонии пришли фашисты. Сначала они просто фашиствовали себе потихоньку, но, не встретив серьезного сопротивления со стороны как России, так и русскоязычных жителей Эстонии, решили устроить геноцид, лишив своих русскоязычных соотечественников исторической памяти — ведь, как известно, память сохраняется лишь при наличии на видном месте соответствующего монумента. Тема переноса памятника и захоронений именно в контексте парламентских выборов звучала очень глухо. Затем стало модным ругать политиков, которые-де хотят поссорить два народа. То, что политики приходят к власти в результате выборов, и, соответственно, тот же голосующий народ в определенной степени разделяет с правительством ответственность за политику страны, в головы большинства россиян тогда явно не приходило.
Наличие фашизма под боком у страны, называющей себя правопреемницей государства, в 1945-м фашизм победившего, вызвало к жизни новую политическую забаву — борьбу с фашизмом. Эталонными борцами следует признать ныне почившее в бозе движение «Наши». Тогда активисты прокремлевских молодежных движений еще искренне верили в свою нужность власти и радостно перекрыли оба переулка в центре Москвы, между которыми как раз и располагалось посольство Эстонии. Основатель и вождь нашистов Вася Якеменко сгоряча заявил, что протестующие не уйдут, пока посол Марина Кальюранд не извинится за действия своего правительства — или не покинет Россию навсегда.
Поскольку Марина Кальюранд извиняться перед Васей и его ликующей гопотой явно не собиралась, молодежь установила на проезжей части палатки и устроила нечто вроде лагеря «Селигер». В качестве наглядной агитации был установлен надувной танк и баннер с изображением многострадального памятника. Каждый час проводились «пятиминутки ненависти», когда нашисты и примкнувшие к ним активисты таких ныне полузабытых организаций как МГЕР, «Россия молодая», «Местные», «Новое поколение» хором скандировали гневные речевки, а из динамиков неслась песня о празднике со слезами на глазах. По окончании пятиминуток народ разбредался по палаткам, играл в футбол и другие полезные для здоровья игры, а из динамиков неслась вполне себе дискотечная музыка.
Через несколько дней по настоятельным просьбам жителей окружающих домов нашисты стали сворачивать на ночь свои упражнения в праведном гневе. После попытки нападения на Марину Кальюранд в ходе ее пресс-конференции в «Аргументах и фактах» ситуация стала патовой. Ни МИД России, ни милиция, казалось, не могли ничего поделать с юными антифашистами — точно так же как те в свою очередь не могли ничего поделать с теми, кого считали фашистами.
Состояние российских политиков точнее всего выразил тогдашний председатель думского комитета по делам ветеранов и бывший глава ФСБ Николай Ковалев, просто потребовавший отставки правительства Ансипа. Нынешний глава думского комитета по международным делам Леонид Слуцкий, входивший в думскую делегацию, прибывшую в Эстонию для встречи с делегацией Рийгикогу, заявил, что памятник был распилен и именно в таком виде увезен с Тынисмяги. Блогосфера бросилась обсуждать очередное преступление фашистов, но вскоре дискуссия на эту тему как-то заглохла.
Перед 9 мая Кальюранд уехала в Таллинн, а когда она через неделю вернулась, от палаточного лагеря не осталось и следа. О двухметровом деревянном заборе, которым московская мэрия любезно огородила (а вернее, заблокировала) посольство, напоминали лишь дырки в асфальте тротуара. Сегодня Марина Кальюранд является, пожалуй, самым узнаваемым в России эстонским политиком и чиновником — и относятся к ней с уважением даже те, кто десять лет назад считал ее «послом фашистского государства».
На мою собственную судьбу бронзовые ночи оказали довольно неожиданное влияние. Пока нашисты радостно резвились на своей патриотической дискотеке в центре Москвы, со мной через «Живой журнал» связался Андрей Титов, бывший тогда одним из редакторов Радио 4, и предложил рассказать о том, что именно происходит у посольства. За одним репортажем последовал другой, затем они стали регулярными, и когда в 2008 году Эстонское телерадиовещание решило послать в Москву корреспондента, я стал телеоператором и одновременно корреспондентом русской «Актуальной камеры». Сегодня я корреспондент ERR в Москве. Получается, что своей журналистской карьерой я в определенной мере обязан бронзовым ночам. Вот уж правда, кому война — а кому мать родна...