На Рахумяэ ночью работал судебный конвейер (5)

Тийна Кауквере
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Во время беспорядков 2007 года у полиции не хватило наручников – руки сковывали пластиковыми стяжками, и оставляли дебоширов лежать на земле.
Во время беспорядков 2007 года у полиции не хватило наручников – руки сковывали пластиковыми стяжками, и оставляли дебоширов лежать на земле. Фото: stena.ee

На следующий день после бронзовой ночи в арестном доме на Рахумяэ до глубокой ночи работал судебный конвейер. «Один судья отправлялся принимать решение, второй заходил в освободившееся на время помещение. Сами нарушители стояли в коридоре, лицом к стене, руки за спиной – их забирали по одному и тут же приводили новых из камер», - вспоминает события десятилетней давности бывший председатель Харьюского уездного суда Хельве Сяргава. Многие сразу же сознавались в содеянном. 

Работавшему десять лет назад адвокатом Уйдо Труйя позвонили вечером 26 апреля из прокуратуры: нужно срочно прийти на Рахумяэ, где проводятся быстрые допросы. «Меня, и не только меня, позвали потому, что знали, что я свободно владеют русским языком».

Труйя вышел из арестного дома около трех часов ночи. И только тогда увидел своими глазами разрушения, о которых рассказывали его подзащитные.

На часы не смотрел никто

На следующее утро Труйя продолжил работу. За два дня он принял участие в двух десятках допросов. В числе других «клиентом» Труйя был и обвинявшийся в организации беспорядков Марк Сирык, который быстро сменил назначенного государством адвоката на договорного.

«Я был на Рахумяэ одним из первых, с позднего вечера, точнее – с ночи, когда дебоширов все привозили и привозили. Прибавлялось и количество прокуроров. Один раз видел и председателя Харьюского уездного суда Сяргава, которая организовывала работу судей», - вспоминает Труйя.

В ту ночь Сяргава занималась 30 судьями - плюс судебные секретари, консультанты и переводчики. Половина работала в арестном доме, половина – в здании суда на Лийвалайа. «Работа шла, как на конвейере. Семь судей работали, семь других переводили дух», - описывает происходившее Сяргава.

В одном помещении прокурор решил ходатайствовать об аресте дебошира. В другом, судья думал, удовлетворять ли его ходатайство. Как только судья принимал решение, в освободившееся помещение тут же входил другой судья.

По-другому было нельзя – решение принимает только суд. «Человека можно держать под стражей 48 часов, после этого должно быть принято какое-то решение, - объясняет Сяргава. - Кого взять под стражу, кому назначить арест, кого штрафовать».

«Ни один из моих коллег не спросил, сейчас полночь или уже раннее утро. Работа шла 24 часа подряд, поскольку бунт был очень серьезным», - говорит бывшая судья.

«Когда дебоширами был заполнено все здание, появилась Команда К – в черных масках, с дубинками, обвешанные, точно рождественские елки, они топали тяжелыми сапогами. Негодяи стали вести себя потише, - вспоминает Труйя. - Они поняли, что время их бравады закончилось. В целом все было чинно, никто сопротивления не оказывал, не было слышно ни оскорблений, ни проклятий».

Многие дебоширы сразу согласились на договорное производство. «Их было много, тех, кто признался: да, бил, крушил, разбивал окна. Когда я как судья спросила, чего они хотели добиться – пожимали плечами», - говорит Сяргава.

«Все мои подзащитные с радостью соглашались на договорное производство», - говорит и Труйя. Выражали ли они таким образом раскаяние? «Раскаяние - как любовь, это вопрос чувств. Оно может быть настоящими, а может быть просто словами. Я лично считаю, что договорное производство по умышленному преступлению, результатом которого, по сути, является освобождение от наказания, никак не влияет не людей».

На договорное производство согласились и две русские девочки, заканчивавшие среднюю школу. Они вместе с мальчишками забрались в винно-водочный магазин через разбитые окна: «Девочки были так расстроены: они хотели поступать в московский вуз и боялись, что вдруг их не отпустят на вступительные экзамены».

Одного молодого человека задержали у разгромленного киоска. Позже суд назначил ему условное наказание с трехлетним испытательным сроком. Такова, по словам адвоката, была политика наказаний – условный срок с как можно более длительным испытательным сроком, чтобы, так сказать, остудить человека.

«Через пару лет я встретил этого парня в ласнамяэской пивнушке – я его не узнал, а он меня узнал. Заказал мне кувшин пива. И хотя назначенный адвокат не может брать с клиента денег, кроме тех, что платит государство, я принял это пиво и выпил его».

Об эмоциях пришлось забыть

Всего Харьюский уездный суд, Вируский уездный суд и Пыхьяская окружная прокуратура отправили 109 судебных решений или постановлений о прекращении уголовного дела. Лишь 66 дебоширам получилось предъявить требование о возмещении ущерба.

Многим осужденным такое требование предъявить не смогли, поскольку судебные решения были неопределенными. В них было указано, что человека признали виновным в том, что он не выполнил распоряжение полиции. Что точно он украл или разбил, не выяснено.

«Сбор доказательство был очень сложным. Большой магазин был разгромлен, но кто конкретно это сделал? При вынесении решения нужно точно знать, кто бил камнем, кто и что брал с полок», - отметила Сяргава. Но она не согласна с утверждением, что дебоширы легко отделались.

«Важнее всего то, что у них взяли объяснения и тут же отправили к судье. Чем быстрее выносится решение о правонарушении, те большее влияние оно оказывает. Если оно появляется через два года, то люди даже не знают, за что из наказали», - сказала судья. В том случае многие получили решение в течение двух дней: «Это, по-моему, достаточно хорошо показало, что не будет так: ты крушишь, дебоширишь, разбиваешь - и ничего не происходит. Это было лучшее внушение!»

И хотя работа во время беспорядков была изнурительной, еще более изнурительным было огромное внимание общественности к выносимым решениям. Это делало работу напряженной: «Все согласны, что происходившее было ужасным. Судья – такой же человек, он тоже видел, что сделали эти люди в Таллинне. Но судья – вершитель закона, он не может выносить решение под влиянием эмоций».

Так была оправдана обвинявшаяся в организации бронзовых ночей четверка: Дмитрий Линтер, Димитрий Кленский, Максим Рева и Марк Сирык. 

Комментарии (5)
Copy
Наверх