Игорь Калакаускас: гибель русской школы в Эстонии неизбежна

Игорь Калакаускас. Фото: MARINA PUSHKAR/PM/EMF

Планы отдельных политиков позакрывать русские детсады совершенно бессмысленны, пишет учитель истории Таллиннской тынисмяэской реальной школы Игорь Калакаускас. Русские детсады и школы закроются сами по себе, надо лишь чуть подождать. Все произойдет тихо, буднично, как и происходит последние двадцать шесть лет...

Тема русской школы в Эстонии мне напоминает тему тела вождя мирового пролетариата. О последнем периодически вспоминают, разворачивают жаркие дискуссии – и в итоге оставляют лежать там, где Ильич лежит последние 93 года. В обездвиженное, но пока еще живое тело русской школы с тем же порывом пытаются периодически вдохнуть целительные силы, сокрушаясь, что пациент никак не хочет подать признаки осмысленной жизни.

Собственно, если кто и оттягивается на русско-школьной теме, так это две противоборствующие силы – центристы и реформисты. Обе партии выжимают из этой темы максимально возможную поддержку электората, но никто не хочет вникнуть в глубину процесса. А процесс четко указывает на необратимость гибели института как такового.

Хочу успокоить особо чувствительных соотечественников – я совсем не против русской школы, которая последние три десятка лет является единственным источником моего скромного дохода. Но речь сейчас не обо мне и моих коллегах, волею судьбы оказавшихся в обреченных на вымирание учреждениях. Предлагаю взглянуть на ситуацию здраво, понять, на каком этапе мы находимся – и что нас ждет в обозримой перспективе.

Без знания языков из замкнутого круга не выйдешь

Самая большая проблема русской школы в Эстонии – ее обособленность. Она живет своей жизнью, во многом иллюзорной, она не имеет реального выхода в современное эстонское общество, не говоря уже о европейском. Основная причина – то, что и ученики, и родители слабо владеют государственным и английским языками.

Знание обоих языков открыло бы новые горизонты и тем, и другим. Это возможность новых контактов, применение новых образовательных методик. Обмен учениками, учителями, изучение других культур. Всего этого русские школы почти лишены по собственной воле – учителя преимущественно пассивны и закомплексованы, загружены рутинной работой и борьбой за нагрузку и расположение администрации. Не хочу сказать, что в школах с эстонским языком обучения работают исключительно творцы и фанаты педагогики. Однако в элитных эстонских гимназиях в кабинетной работе и проведении тотальных зачетов никто не замыкается.

Ни для кого не секрет, что заниматься названными языками только в школе совершенно недостаточно, чтобы овладеть ими на приемлемом уровне. Методика преподавания эстонского и английского в большинстве школ сильно хромает. Найти хорошего учителя крайне сложно, поскольку талантливые и востребованные преподаватели часто не выдерживают условий, в которых они оказываются, и уходят, что называется, в частный сектор. А частный сектор неплохо освоил работу с учениками, которые не получают ожидаемого уровня эстонского и английского в школе. Круг замкнулся.

Интеграция – это активность местных русских

Я понимаю, что на меня уже готовы обрушить гнев те, кто крайне болезненно реагирует на тему информационного противостояния России и Эстонии, но факт остается фактом: русскоязычный житель нашей страны, формирующий свое мировоззрение исключительно на основании программы «Время» и ток-шоу официальных российских телеканалов, имеет весьма смутное представление о происходящем в Эстонии. В силу известных причин «Новости ПБК» картину его представлений дополняют несильно.

Интеграция в моем представлении начнется, когда местные русские поймут наконец, что своими проблемами они должны заинтересовать местную власть. Они должны быть более активными и не ждать, что о них кто-то вспомнит. Политикам интересно говорить только с теми, кто настойчив и понятен, кто четко обозначает свои ожидания.

Отсутствие у русской общины ярко выраженного мнения о судьбе русской школы только усиливает политическую возню и автоматически отстраняет от дискуссии представителей целевых групп. Если сбросить со счетов «Русскую школу Эстонии», от сотрудничества с которой уклоняются практически все школы, мы увидим абсолютно безжизненное пространство. Директора и учителя русских школ предпочитают не высовываться. Ученики давно поняли, что отстаивать свои права перед администрацией и учителями – затея почти бессмысленная, это касается и качества обучения, и обоснованности учебной нагрузки. Что касается родителей, то они всё чаще отказываются от сохраняемого права обучаться на родном языке и определяют отпрысков в школу с эстонским языком обучения – так в итоге обходится дешевле.

Причин для оптимизма нет

Планы отдельных политиков позакрывать русские детсады мне кажутся совершенно бессмысленными, поспешными и оторванными от реалий. Всем совершенно очевидно, что эти детсады закроются сами по себе – через пару десятков лет необходимость в них отпадет. Как закроется и большинство русских школ – в них просто не останется учеников. Надо лишь немного подождать.

Рано или поздно школьная сеть в Таллинне будет реорганизована – приблизительно по тому плану, который собираются реализовать в Нарве: большинство школ станет основными, появится несколько больших гимназий, где русский язык преподавания если и будет присутствовать, то в минимальном объеме. Комбинация, которую пытаются осуществить городские власти с одной из ласнамяэских школ, мне видится не до конца продуманной. А на фоне весьма вероятной правительственной рокировки, которая может осуществиться в любой момент, и без того зыбкие планы спасения русских гимназий становятся еще более иллюзорными.

Как всегда, мнения русских жителей столицы никто спрашивать не будет, а сами жители лезть на рожон не станут. Все произойдет тихо, буднично, как происходит последние двадцать шесть лет, когда системе иноязычного образования в республике постепенно перекрывали кислород – и это воспринималось как нечто само собой разумеющееся.

Стоит нам по этому поводу печалиться? Можно и взгрустнуть, но спасения ждать неоткуда. Мы почти три десятка лет путаемся под ногами строителей светлого будущего, в котором для нас с самого начала никто ничего специально не предусматривал. Ровно десять лет назад нам еще раз недвусмысленно дали это понять, и способные к критическому мышлению сигнал услышали, сделав для себя выводы.

Очень не хочется под занавес жизни осознать, что с профессиональной точки зрения в обозримом будущем я русскую общину заинтересовать не смогу. Что ж, переквалифицируюсь, сяду за мемуары и буду рассказывать внукам, как классно я зажигал учителем в одной неплохой русской школе. Лишь бы внуки смогли вкусить всю прелесть русского языка, который они будут изучать в школе уже как второй иностранный.