Мэр Кивиыли о встрече с российскими дипломатами: наш разговор был эмоциональным

Мэр Кивиыли Николай Воейкин рассказал Postimees о состоявшейся 18 мая встрече с российскими дипломатами. Он отметил, что разговор был эмоциональный, но не стал комментировать, вышел ли кто-то из участников встречи за рамки приличия или нет. 

Напомним, что во второй половине дня в прошлую пятницу стало известно, что Эстония решила выслать из страны двух российских дипломатов - генерального консула России в Нарве Дмитрия Казеннова и консула Андрея Сургаева.

Утверждается, что именно разговор с мэром Кивиыли об инциденте, произошедшем в ночь с 16 на 17 мая, когда на мемориальном камне в память об экипаже советского бомбардировщика Пе-2, который был сбит над Эстонией в 1944 году, появилась надпись на эстонском языке: "Эти убийцы бомбили мою бабушку, да горят они в аду!", мог стать причиной высылки двух российских дипломатов. 

Когда прошла встреча?

Встреча прошла по просьбе Генерального консульства РФ в Нарве 18 мая в 15.00. Мне позвонил Андрей Сургаев, с которым мы знакомы, и попросил о встрече. Генконсул Дмитрий Казеннов до этого никогда с официальными визитами в Кивиыли не был.

Где прошла встреча?

Встреча прошла в кабинете мэра Кивиыли. Они приехали в город на час раньше, чтобы посетить памятники, расположенные на территории города. В том числе они побывали в Кюттейыу около братской могилы, к которой возложили цветы. Потом они пришли ко мне.

Сказали ли они перед встречей о том, на какую тему хотят с вами поговорить?

По телефону Сургаев сказал просто, что хочет встретиться. Я более-менее понимал, о чем они хотят поговорить, так как незадолго до их визита в Кивиыли на памятнике советским летчикам появились каракули. СМИ, если я не ошибаюсь, в том числе «Спутник» и «Славия», тоже об этом писали. Через них я узнал, что МИД России осудил осквернение памятника. Я был готов принять представителей другого государства и поговорить на эту тему.

Сколько времени занял разговор?

72 минуты. Поскольку генконсул был первый раз в Кивиыли, то я рассказал ему о городе, о жизни общины и о ее возможном развитии. Дал обзор того, как горуправа относится к вопросу о памятнике. Подчеркнул, что, по мнению горуправы, и это не только мнение мэра, у этого камня нет правового статуса. Мемориальный камень не находится под охранной Департамента защиты памятников старины и не внесен ни в один регистр. (мемориальный камень находится на частной территории, принадлежащей руководителю кивиылиской ветеранской организации Саркису Татевосяну - прим. ред.) Сказал им, что с точки зрения горуправы непонятно, почему мемориальный камень был перенесен из волости Люганузе, где и был сбит советский самолет, в Кивиыли.

Что сказали вам российские дипломаты?

Их просьба заключалась в том, чтобы я поговорил с членами горсобрания. Поскольку, по мнению горуправы, камень невозможно установить в общественном месте, то они просили, чтобы я озвучил их просьбу на заседании горсобрания.

В ходе беседы они меня об этом настоятельно просили, аргументируя это тем, что для них исторические события и погибшие люди являются святыми. Они сказали, что хорошо понимают, как горуправа относится к вопросу с юридической точки зрения.

Они хотели, чтобы я проинформировал горсобрание и выразили надежду, что собрание отнесется к этому с пониманием, человечностью и гуманностью и что мемориальный камень будет установлен в достойном месте, т.е. около братской могилы. Я обещал, что поговорю об этом в горсобрании.

Мэр отмечает, что 25 мая он поднял этот вопрос. Однако собрание заявило, что уважает мнение управы и не будет его менять. Собрание тоже считает, что мемориальный камень можно перенести в волость Люганузе, где был сбит советский самолет. Вопрос же о переносе камня к братской могиле должен решать Департамента защиты памятников старины, так как это в его компетенции - прим.ред.

Было ли на встрече с дипломатами что-то, что можно назвать неуважением?

Проще всего сказать, что я это не комментирую, так как способ выражения своего мнения высокопоставленными дипломатами – это их дело. Но я скажу так, если их не устраивает правовой ответ и они постоянно подчеркивают, что понимают правовую сторону, но взывают к доброй воле, пониманию, человечности и гуманности, то за этим стоят эмоции. Эти выражения всегда эмоциональны. Это моя характеристика этого разговора.

Был ли он вежливым? Никто не повышал голос и не использовал невежливые выражения?

Я это не комментирую.

Если этот разговор привел к их высылке, то, по вашему мнению, был ли такой шаг оправданным?

Не в моей компетенции давать такие оценки. Как я уже сказал, на акт вандализма в отношении мемориального камня отреагировали МИД России, посольство России, российские дипломаты в Нарве. Они приехали сюда, чтобы осмотреть место и просили о разумном отношении.

И все же. Вы можете сказать, что в разговоре было что-то, что не вписывается в рамки вежливого диалога?

Были эмоциональные моменты, но переступили ли они черту, это я не комментирую.

Говорили ли вы об этой беседе с эстонскими правоохранительными органами?

Нет. Мы говорили о вандализме в отношении мемориального камня, и я давал в связи с этим пояснения, но о беседе с эстонскими дипломатами с правоохранительными органами я не говорил.