Лаури Вахтре: левые либералы, считающие Певческий праздник нацистским, призывают темные силы

Лаури Вахтре. Фото: Postimees.ee

Что-то неправильно, когда объявившие себя либералами лидеры общественного мнения вешают ярлыки, угрожают и унижают все остальное эстонское общество, пишет историк Лаури Вахтре в Postimees.

Отличное время для любителей теорий заговора: материала предостаточно. Настолько, что порой сам начинаешь верить...

Заговоры цветут пышным цветом

Скажем, каждый может задать вопрос, как получилось, что в самый разгар откровенной атаки российских пропагандистских СМИ с их обвинениями в нацизме после полудокументального фильма о лесных братьях, снятого под эгидой НАТО, появляется статья, не просто полнящаяся абсурдом, но и оскорбляющая мирные национальные чувства эстонцев – и объявляющая их русофобскими и нацистскими (речь идет о статье писателя Микка Пярнитса «Краткий обзор Эстонии как страны апартеида» в газете «Сирп» – РМ).

Как получилось, что эту лживую статью подобрал и разместил новостной портал ERR? Причем неслучайно – позднее он уверял, что это было «оправданно». Как получилось, что эту оскорбительную статью называет глотком свежего воздуха журналист, который привез в Эстонию некоего итальянского фотографа и ретиво пытался тому помочь, чтобы фотограф смог запечатлеть вооруженных детей и в свой черед состряпать какую-то лживую статейку?

Как всё это выглядит на фоне того, что российская пропаганда уже десятки лет пытается навесить на Эстонию ярлык маленькой злобной нацистской страны? Каким нужно быть наивным, чтобы не верить в то, что во имя этой цели разрабатываются планы, тратятся деньги, кто-то с кем-то встречается, делается еще много чего – и никто не делает ничего просто так, непонятно зачем, когда накатит настроение?

Нет шута без публики

Но придержим коней. Золотое правило гласит, что причины всегда проще, а сама проблема – шире. Сложно поверить в то, что хоть один умный инфодиверсант избрал бы своим оружием дурошлепа, в котором легко опознается рвущийся на сцену тщеславный лузер – и который, изображая святой праздник нацистским, больше навредит, чем поможет. Да, может, где-то царят системность и порядок, но не везде.

Ткань истории при ближайшем рассмотрении всегда более хаотична, чем принято думать. Когда отдаляешься, проступают некие узоры, но они образуются из наших решений посредством природной стихийности, а не по чьему-то плану. Планы людей видны редко, и даже тогда они – всего лишь один из факторов, а не единственная причина и не суверенный определитель событий.

Другими словами, чтобы использовать в схватках психологической войны «полезных идиотов» с другой стороны, нужно время, чтобы их для начала породить, и нужно время, чтобы породить тех, кто их будет слушать. Если те и другие появятся, это уже не рутинное отклонение (всегда найдутся и продажные души, и эгоманьяки), но нечто большее, со своей историей и логикой развития.

Махнуть рукой, мол, «еще один эгоманьяк кривляется», – это на деле ловушка. Спрашивать надо: почему его пустили на сцену? Почему у него есть публика?

Антилиберальный либерализм

В данном случае «нечто большее» можно назвать левым либерализмом. Это и Пярнитс, и Лобьякас, и Парис, и Нийнесте, и Хярмс, и Мяннь, и Лооне, и Поом, и, к сожалению, еще много кто.

Все они нападают на EKRE, всем им мерещится нацизм, все они относятся к (эстонскому) национализму злобно или по крайней мере презрительно. Корни левого либерализма можно отыскать в эпохе, отдаленной от нас сотнями или даже тысячами лет, у каждой истории есть предыстория. Однако преобладать и царствовать это течение мысли на Западе – точнее, в среде западных интеллектуалов, – стало в последние полвека.

Абсурдные обвинения а-ля «идентичность Эстонии построена на противостоянии с Россией» подпираются академическим фундаментом, который выстраивался многочисленными институтами и сообществами по крайней мере пятьдесят лет.

Левые либералы верят в то, что они – светочи человечества. Они шагают в ногу с прогрессом и потому кажутся венцом творения. Волочащейся в хвосте массе не нужно ни над чем ломать голову – надо всего лишь слушать, что в XXI веке хорошо, а что плохо.

Народ – это по-любому «плохо», спорить с этим – значит демонстрировать низкий уровень развития. Правды нет, национальностей нет, полов нет, ко всему нужно быть толерантным, смешение народов и культур хорошо, у всякого должно быть право на то, чего он или она желают.

Жаль, левый либерализм не способен ни увидеть, ни тем более понять то, что на практике сторонники и распространители его идей пользуются всеми теми средствами и институциями, которые идеология будто бы презирает. Провозглашая равенство всех правд, эти люди забывают упомянуть о том, что верна только одна правда – леволиберальная; провозглашая толерантность, они готовы физически убить тех, кто недостаточно толерантен; провозглашая право всякого выбирать себе принципы, они промывают мозги для укоренения конкретных догм и преследуют инакомыслящих.

Словом, левый либерализм на деле – не либерализм вовсе. Либеральность была иллюзией, появившейся давным-давно, когда люди боролись с конкретными нормами. По мере того, как власть перешла в их руки (прежде всего в университетах и СМИ), либеральность исчезла без следа.

Начало конца кошмара

Из всего этого следует несколько важных выводов. Во-первых, левый либерализм не лучше предыдущих идеологий: он столь же нетерпим, высокомерен, закоснел. А еще он шизофреничен и лицемерен, одновременно отрицая свои методы и применяя их.

Во-вторых, выясняется, что как прошло время других идеологий, так пройдет и время левого либерализма. Как Запад пресытился виктрианским высокомерием, так пресытится он и высокомерием леволиберальным. Общество неизбежно бунтует против догматиков, пытающихся быть и правителями, и освободителями и внедрять ударами плети государственно регулируемую любовь.

Я думаю, что мои глаза именно этот бунт – в его самой первой, мягкой и стихийной стадии – видели на последнем Певческом празднике. Это и был ответ нового поколения на лезущую в двери и окна чванливую идеологию, которая за искренней песней о любви «Она летит к улью» видит нацизм. То, что произошло, – не рецидив прошлого, но провозвестие будущего. Отсюда и некое отчаяние идеологического отцеубийцы. Власть выскальзывает. Социально-конструктивистский кошмар заканчивается.

Не берусь говорить, что впереди нас ждут сплошь розовые сады и дружелюбно гудящий улей. Пытавшаяся уничтожить основы культуры идеология без боя не сдастся. Она призывает для этого уже по-настоящему темные силы, которых мы не ждем и не поддерживаем. Если так и будет, я скажу то, что Пикассо сказал немецкому офицеру, спросившему про «Гернику»: «Это ваша работа?» – «Нет, ваша».

Но позвольте мне все-таки остаться умеренным оптимистом. Это чувство я вынес с последнего – одного из самых мощных в моей жизни – Певческого праздника.

Перевод с эстонского.