Елена Скульская: знак времени

Елена Скульская
, литератор
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Театральные маски.
Театральные маски. Фото: SCANPIX

Искусство, глядящее в сторону смерти, нацеливает на смирение, размышление, воспарение и отрешение. А искусство, глядящее в сторону жизни, толкает людей к тому, чтобы начать отстаивать свои человеческие, социальные и буржуазные права, пишет Елена Скульская.

Театральный, культурный, да и вообще человеческий мир, озабоченный связью времен, поразило известие: Юрий Любимов, почти пятьдесят лет назад создавший легендарный Московский театр на Таганке, где даже самый первый спектакль — постановки 1964 года — с неизменным успехом играется до сих пор и в Российской столице и на гастролях, — разрывает со скандалом отношения со своим театром и бросает его.

Юрию Любимову 94 года. Куда он может уйти? Разве что как Лев Толстой из Ясной Поляны — из своего театра, из своей жизни, из своей судьбы. Но беда ситуации не только в ее безнадежности, но и в причине разрыва: из-за денег! Артисты устроили на гастролях бунт из-за того, что им не выплатили гонорары. Отказались выходить на сцену.

Я помню, много лет назад подобный случай был в Таллинне, когда Олег Табаков не разрешил своим артистам выходить на сцену во втором акте «Обыкновенной истории» в Центре русской культуры, поскольку организаторы гастролей не выплатили обещанной суммы.

Антракт задержали на сорок пять минут. По зданию поползли слухи о бандитских крышах — чья возьмет: московская ли Олега Табакова или таллиннская — тогдашнего директора ЦРК. Или «крыши» договорятся?

Эта, можно сказать, веселая гангстерская история закончилась благополучно: москвичам выплатили деньги, и они вышли на сцену, поставив местных воротил на место… Но там руководитель был вместе со своими артистами против внешних сил, а прикажи он — так пошли бы играть и без денег, за идею и честь мундира…

С Любимовым совсем другая история. Никогда в этом театре не говорили и не думали о деньгах. Ездили в бедных шестидесятых со своими гитарами в метро, мылись в гримерках холодной водой из-под крана. И играли спектакли, которые запрещались, губились, приносили славу, — не только Высоцкому и его Гамлету, но и Золотухину, Смехову, Демидовой… Менялись поколения, но в своем главном спектакле «Добрый человек из Сезуана» Таганка продолжала спрашивать: что важнее — деньги или доброта? Справедливость или сила? Любовь или расчет?

Счет и расчет

Мне кажется, денежный бунт — только современный знак беды. Юрий Любимов не заметил, как артисты стали людьми со своими убеждениями и взглядами, а главное — с чувством собственного достоинства. Для артиста это чувство — непозволительная роскошь, но они этой роскошью овладели. Начали овладевать, может быть, еще двадцать лет назад, когда Леонид Филатов, таганковец, снял о них фильм «Сукины дети»…

Закон маятника

Чувство собственного достоинства — вещь заразная, как чума. Страшно восставать против бога, мэтра, создателя театра. Но, мне кажется, еще большее мужество требуется для того, чтобы восстать против серости, зная, что в случае поражения идти совершенно некуда.

Бесстрашно и достойно борется сейчас творческий коллектив Русского театра Эстонии против произвола руководства, которому был выражен вотум недоверия, но которое по загадочным причинам остается в своих креслах. Письмо с подписями семидесяти процентов коллектива скрыть уже нельзя.

А и.о. директора Светлана Янчек и худрук театра Наталья Лапина продолжают цинично информировать прессу об успехах и творческих планах на новый сезон. Более того, сделано заявление, что якобы театр может существовать только и именно с нынешним руководством, а в противном случае он будет попросту закрыт.

Тех, кто первыми поставили свои подписи, выбросили из театра, других перевели на ролевые договоры, издевательствам и оскорблениям нет конца, и все-таки артисты, пренебрегшие инстинктом самосохранения, настаивают на своем праве остаться людьми. Отказаться от худрука, который не может по своим моральным качествам ставить спектакли о добре и зле (других в искусстве пока еще нет) и от директора, преследующего в театре исключительно свои личные цели.

Искусство так долго добивалось права приблизиться к смерти, что в какой-то момент совершенно в нее погрузилось, отказавшись от (реальной, физической) жизни. Теперь во всем мире начался откат от смерти именно к жизни — с ее запахами, стихиями, желаниями.

Появился документальный театр, реагирующий на все актуальные события современности и построенный на импровизации, появилась литература, фиксирующая жизнь, как «мыльница», появились сериалы и шоу, где люди без всякого стеснения говорят о своих житейских, бытовых или сексуальных проблемах.

Вот наш молодой поэт и издатель Игорь Котюх, получивший за свою деятельность высокую награду, на вопрос журналиста: «Почему вы пишете верлибрами?» ответил — «Чтобы быть ближе к жизни».

Эльмо Нюганен поставил просто блестящий спектакль «Проделки Скапена» — остроумный, яркий, веселый. Но обратите внимание, сколько места в нем занимает реальная жизнь!

Актеры поминутно падают в воду, оступаются, барахтаются, выплывают, а мы, смеясь, все-таки изумляемся их стойкости, их преданности профессии, поскольку всем существом понимаем, как неприятно прохладным вечером оказаться в пруду. Холодно! Холодно не от того, что люди злы и равнодушны, что талант оказывается никому не нужен, а серость торжествует, не потому, что любовь погибла, а просто потому, что вечер холодный и вода, полагаю, не из ванной.

Если вы посещаете мероприятия, входящие в программу «Таллинн — культурная столица Европы» (а такой потрясающей россыпи великолепнейших достижений искусства я не припомню в нашем городе), то можете заметить: по какому бы принципу не подбирались участники программ, в конце концов, речь пойдет о приближенности к реальной жизни, а не экзистенциальным и прочим философским категориям.

Скажем, китайский театр марионеток потряс абсолютным жизнеподобием, было чувство, что куклы живые и бегают сами по себе. А, например, на международном фестивале телепрограмм «Эфирная шкатулка» главные призы получили передачи и фильмы, откликавшиеся на самые острые политические обстоятельства, а не размышлявшие о смысле бытия.

Законы реальности

У движения маятника искусства есть не только причины, но и следствия. Искусство, глядящее в сторону смерти, грубо говоря, нацеливает на смирение, размышление, воспарение и отрешение. А искусство, глядящее в сторону жизни, берущее с нее пример, спящее с ней в одной постели, толкает людей к тому, чтобы очнуться от золотого сна, оглянуться и начать отстаивать свои человеческие, социальные и буржуазные права.

Начинается бунт. Подавить его в демократическом обществе одними запугиваниями и карами невозможно. Очнувшиеся люди ведь берутся не за вилы и топоры, а за составление открытых писем. А пословица нам подсказывает: что написано пером — не вырубишь топором.

Когда человек начинает бороться за свои права в рамках существующих законов, всем становится неуютно. Словно он нарушает негласные правила игры. И хочет белое считать белым, а черное черным. А это, по меньшей мере, неприлично…

Конечно, рано или поздно искусство вернется к вечному разговору о смерти, прильнет к ней и будет всласть размышлять о том, какие сны в смертельном снятся сне. Но пока на повестке дня жизнь. И никто не знает, что с нею делать!

Комментарии
Copy

Ключевые слова

Наверх